– Комната Энни! – воскликнул он.

«Энни Стоун», – подтверждала латунная табличка, прибитая к девчачье-розовой двери парочкой кривых гвоздей.

Сам не зная почему, в это самое мгновение Джек ощутил себя гораздо лучше. Ему вдруг стало так спокойно и уютно на сердце, словно кто-то набросил на его замерзшие плечи толстое стеганое одеяло. Или наконец напоил кружкой горячего сладкого чая.

Это и в самом деле непередаваемое чувство – встретить что-нибудь знакомое в месте, которое кажется тебе таким непознанным, чужеродным и даже отталкивающе-жутким.

– Это ведь ее комната, верно? – на всякий случай спросил он у Пыльного Ворона, смиренно темневшего грудой перьев верхом на потертом чемодане. – Той самой Энни?

– Разумеется, – чучело блеснуло черными глазами.

«Как было бы здорово жить по соседству», – подумал Джек.

И весь этот угрюмый дом, и его промозглый третий этаж мигом бы заиграли другими оттенками, знай Джек, что за стеной его спальни ютится Энни.

Тому, кто обитал в соседней комнате, несказанно повезло. Он успел заприметить краем глаза прямоугольник металла с выдавленными на нем буквами, когда бегло осматривал эту часть коридора – крайняя спальня была занята. Увы, у Энни Стоун уже был сосед.

Мальчик бы все отдал за то, чтобы оказаться на его месте. Кем бы он ни был.

Джек вздохнул и нехотя перевел взгляд на самую последнюю дверь. И обомлел от удивления.

На ее тщательно отшлифованной поверхности цвета черного шоколада висела именная табличка – такая же, что была приколочена к розовой двери босоногой девчонки. И на ней поблескивали до ужаса знакомые буквы.

– Моя комната! – радостно выпалил Джек. – На этой двери мое имя!

Не помня себя от счастья, Джек подхватил одной рукой и чемодан, и чучело птицы, будто внезапно ощутив неистовый прилив сил. А второй решительно толкнул темную деревянную дверь с надписью «Джек Питерс». И наконец вошел в свою комнату.

– Если бы я только знал, что моя дверь окажется в самом конце, – воскликнул он, оглядываясь по сторонам и изучая свое новое жилище. – Я бы сразу прекратил поиски и направился туда!

Казалось, словно кто-то прочел мысли мальчика, и в точности воплотил все его мечты в этом странном месте.

Стены спальни были оклеены сине-сизыми обоями, изображающими бескрайнее ночное небо. То тут, то там на его бездонном полотне легкомысленно подмигивали фиолетовые и золотые звезды, казавшиеся на удивление правдоподобными. Даже чересчур, как отметил про себя мельком мальчик.

Вверху, под самым потолком, медленно перекатывалась полная луна. Разумеется, не настоящая, а всего лишь светильник в резном абажуре, до ужаса похожий на ночную спутницу земли.

Казалось, что Джек каким-то невероятным образом угодил в сказочный мир, наполненный одним лишь сиянием небесных светил. И это приводило его в неописуемый, по-детски бесконечный восторг. Поскольку вряд ли на этой планете когда-либо существовал еще один ребенок, который столь горячо любил бы созерцать ночной небосвод.

Продолжая разглядывать спальню с широко раскрытым от восхищения ртом, Джек на ходу опустил свой чемодан у пузатого лакированного шкафа, а затем шагнул к невысокому комоду, стоящему неподалеку от входной двери, и осторожно водрузил на него птичье чучело.

– Это невозможно, мой маленький друг, – возразил Пыльный Ворон, которому явно пришлось по душе его новое место обитания.

Мальчик не зря выбрал именно комод – его крышка была отполирована до зеркального блеска, и наверняка была ничуть не хуже той лакированной полки в шкафу у чучельника, на которой некогда проживал Пыльный Ворон.

– Но почему? – удивился Джек. – Ведь дверь, которую я искал, оказалась самой последней. Эх, если бы я начал не с того конца…

Он замолчал, остановившись посреди комнаты, и задумчиво почесал кончик носа.

В спальне было сухо и тепло, и мальчик понемногу начал согреваться. Еще бы кто-нибудь предложил ему поздний ужин – и этот день вполне мог сойти за один из тех, о которых спустя время резко меняешь свое мнение.

– То, что ты ищешь, мой маленький друг, неизбежно оказывается в самом конце, – прокаркала мертвая птица. – Потому что, обретая желаемое, ты прекращаешь свои поиски. Следовательно, откуда бы ты ни начал, это всегда будет начало.

Джек впервые за последнее время ощущал себя по-настоящему счастливым, и поэтому не стал продолжать этот запутанный разговор. Просто заключил про себя, что старому чучелу, вероятно, виднее.

Распахнув створки гардероба и подтащив чемодан поближе, мальчик уселся на пол и принялся копошиться в своих пожитках. Ему нестерпимо хотелось наконец сменить носки. Однако, как он ни пытался отыскать запасные, ему это никак не удавалось. В конце концов, когда он полностью опустошил свой саквояж, выяснилось, что никаких сменных носков-то у него и нет. Только осенние куртки, несколько пар теплых штанов и парочка школьных рубашек с накрахмаленными воротничками – такими тугими, что ему каждый раз казалось, что он вот-вот задохнется.

– А это здесь откуда? – слегка разочарованно пробормотал Джек, когда на дне дорожного чемодана не осталось ничего, кроме бесформенной груды слежавшегося меха.

Он извлек наружу грязный рыже-коричневый комок и задумчиво повертел его в руках.

Джек был убежден в том, что чучело белки, которое ему некогда преподнес в качестве подарка дедушка Оливер, давным-давно затерялось в одном из тех домов, которые они с матерью меняли словно перчатки. Как оказалось, мальчик ошибался.

Должно быть, старое беличье чучело все это время валялось в куче тряпья в самом дальнем углу платяного шкафа, куда Джек обыкновенно сваливал ненужные вещи или же те, из которых безнадежно вырос.

Немного поразмыслив, он смахнул со смятой белки налипшие ворсинки, и, не задумываясь, опустил ее на комод, где уже темнел остроконечным оперением большой Пыльный Ворон.

Раз уж Джека угораздило притащить усохшее чучело в дом дедушки Оливера, было бы глупо избавляться от него. Тем более, что дедушка наверняка бы оскорбился, заметь он в мусорной корзине свой подарок.

– Невероятно! – хрипло прокаркал ворон. – Леди Белка, как вы здесь оказались?

Джек отложил в сторону вымокшие насквозь носки, которые он секунду назад стащил со своих заледеневших стоп, и с удивлением уставился на Пыльного Ворона:

– Вы знакомы с этим чучелом?

– О да, мой маленький друг. Леди Белка была одной из тех, кто появился в шкафу чучельника в самую первую очередь. Это очень, очень древнее чучело.

– Но… – сбивчиво начал Джек. – Я никогда не слышал, чтобы она разговаривала…

– Разумеется, – едва заметно кивнула черная птица, и на гладкую крышку комода тут же осело несколько разлапистых пылинок. – Ведь она набита скорлупой от миндальных орехов. Леди Белка не говорит, однако она все слышит и прекрасно понимает.

– Надо же, – только и нашел, что ответить Джек.

«Выходит», – подумал он. – «Той злополучной ночью вор стащил со шкафной полки не только чучело ворона… Но ведь… Это дедушка Оливер подарил мне Леди Белку. Не означает ли это…».

Мальчик бросил обеспокоенный взгляд в сторону старых чучел. Не может быть, чтобы дедушка Оливер пошел на столь неприглядный поступок. Да и зачем хозяину Дома поющих стен нарушать собственный запрет?.. Нет, он никак не мог быть тем самым похитителем. Наверняка здесь все не так просто.

Немного успокоившись и кое-как уняв нарастающую тревогу, мальчик произнес:

– Хорошо, что рядом с вами теперь есть старый знакомый…

Сделав сдавленный вдох, Джек без сил рухнул на постель, заправленную пушистым пледом цвета ежевичного варенья (и пахнущим ровно так же. Ненадолго прикрыл глаза и постарался выровнять дыхание.

– Я буду благодарен вам до тех пор, пока окончательно не исчезну с лица земли, – слегка поклонившись и рассыпав сноп серой пыли, ответил мертвый ворон. – Вы настоящий друг, юный Джек.

Если бы Пыльный Ворон только знал, какие невыносимо тяжелые мысли проносились в этот момент в голове несчастного мальчика. Ужасная догадка нещадно терзала его молодое сердце, вгрызаясь в него острыми как кинжал зубами.