– Прошу вас, сударыня.

Лилиан

Со стен каюты на меня грозно смотрят скрещенные сабли. Я подумывала взяться за исторический роман, но на изучение материала нужно время. Да и деньги понадобились для поддержания штанов. Поэтому я, наступив на горло совести, после удачного романа начала строчить на потеху публике про властных боссов и невинных брошенных курочек с детьми.

Присаживаюсь на краешек кожаного дивана перед овальным столом и с удивлением взираю на масляный пейзаж над саблями. Павел достаёт из деревянного ящика на полу бутылку вина и садится рядом.

– Это, конечно, не оригинал, но очень искусная подделка. Рискованно держать холст Моне на яхте, – внимательно изучаю картину на стене – зеленый пруд с лилиями.

– Пойдём потом в опочивальню, покажу кое-что покруче, – подмигивает Павел и вкручивает штопор в пробку.

– С чего ты взял, что я пойду в опочивальню? – По спине бежит холодок.

Надо же так расслабиться и, не подумав, заявиться на чужую территорию. Кто он такой? Сбегая из Штатов после разразившегося скандала, я вела себя тише воды и лишний раз не выходила из каюты. Что мог делать Павел на яхте французского телевидения? А эта яхта его? Кто он? Какой-нибудь русский шоумен или взбалмошный олигарх. Часы на руке дорогой марки. Надеюсь, не пострадали от внезапного купания. Я вообще не давала ему повода так нагло вести себя. Будет приставать – влеплю пощёчину. Память услужливо подсовывает застреленного игривой музой в бассейне миллионера. Хочется верить, до криминала не дойдёт.

– Захочешь осмотреть яхту, например, – невинно произносит Павел и наливает вино в два из четырёх стоящих на столе кубков. – Просто подумал, если ты любишь искусство, то во второй каюте тебе тоже глянется одна акварелька. Давай по глоточку за знакомство. Вино фантастическое.

– Не пей вина, Гертруда, пьянство не красит дам1, – поднимаю кубок и задумчиво верчу его. Какая-то пещера Али-Бабы. – Ты мне напоминаешь капитана пиратского корабля, с которым пить и играть в карты очень и очень опасно. Ты меня вообще тревожишь.

– Так это же хорошо!

Павел скрывается за дверью, ведущей в соседнюю каюту, и возвращается в сухих спортивных штанах и надетой на голое тело кенгурухе. Я привыкла к обнажённым мужским торсам, живя на острове, но сейчас огонь полыхает даже в кончиках ушей. Павел снова садится рядом:

– Для творческой натуры полезно погонять адреналин. Ты ведь писательница, я правильно понял?

– Да… – я только сейчас осознаю, кто подобрал мою бездарную рукопись. – Но, как ты, скорее всего, заметил, у меня нелады с музой. Океан и пальмы не располагают к написанию офисных интрижек.

– Я всё думаю, как тебя в принципе сюда занесло. Странное место даже для писательницы. Но, видимо, так было угодно ангелам, – Павел поднимает свой кубок. – Или демонам. За тебя, красавица! И за то, чтобы наша встреча вновь пробудила твою музу!

Слегка взбалтываю вино и вдыхаю аромат.

– Чёрная смородина и запах кожи, – закрываю глаза от удовольствия, – Каберне Совиньон хорошей выдержки. Потрясающее вино.

– Chateau Latour… но как ты различила его ноты?

– Это ужасно!

Павел еще раз обнюхивает свой бокал и смотрит на меня изумлённо.

– Ты же сказала, что потрясающе.

– Я про тот бред, который вышвырнула с балкона. Не хотела, чтобы его читали.

– Прости, – обезоруживающе улыбается Павел и придвигается ко мне. Заглядывает в глаза. – Но ты сама в меня запустила рукописью. Мне понравился твой стиль, пикантные сцены, но сюжет и правда неудачный. Предлагаю скучного брюнета-босса из мегаполиса заменить на брюнета-пирата. Можешь писать его литературный портрет с меня.

Павел поворачивает ко мне свой безупречный профиль.

– Ну а ту несчастную женщину, заменим на благородную деву. Прообраз, конечно, ты. По определению между такими персонажами должен разгореться головокружительный роман. Если необязательно чтобы главный герой слыл брюзгой и монстром, как ты его изобразила. Кстати, что у тебя за неприязнь к черным волосам?

– Давай о брюнетах не сейчас. Не хочу портить настроение тягостными воспоминаниями.

– Если я не вызываю у тебя личную неприязнь, то вопрос о цвете волос можно считать закрытым, – миролюбиво кивает Павел. – Предлагаю отправиться завтра на более уединенный остров. Уезжаешь ты ещё не скоро…

– Откуда знаешь? – перебиваю я удивлённо, и тут же в памяти всплывает продажный взгляд Карлоса. – А, понятно. Люди гибнут за металл. Почём продаёт информацию упырь за стойкой?

– Не дороже денег, – уклоняется от ответа Павел. – И не вздумай спорить.

– Не буду, только учти, мы останемся просто друзьями. – Поднимаюсь, чтобы уйти. – Ты ведь не будешь ко мне приставать, раз обещал?

– Буду. Я врал, – Павел тянет меня за руку. – Я не гей и не импотент. Думаю, ты понимала это, когда соглашалась пойти на яхту. И слушай сюда, моя дорогая…

Плюхаюсь на диван, и Павел берет меня за подбородок, чего я терпеть не могу. Внутри вскипает возмущение, но пока сдерживаюсь.

– …как ты пишешь о любви, если боишься её как огня? Перестань обманывать и себя, и меня. Скажи на милость, откуда ты такая взялась? Из девятнадцатого века? Признавайся!

– Нет. Мне пора…

Его дыхание обжигает меня адским пламенем. Самоуверенный бабуин.

– Ты больше ничего не решаешь. Я похищаю тебя, Лилиан.

Крылья его носа подрагивают от возбуждения. В пронзительной тишине я слышу, как Павел тяжело сглатывает.

– Я тебя сейчас просто поцелую. Не бойся и прекрати дергаться.

– Нет, – убираю его руку от своего лица, но тембр голоса соблазнителя пьянит и распространяется по сосудам и нервам подобно яду, проникает в мельчайшие капилляры, заставляя тело трепетать в немом ожидании.

 —Да, – Павел лишает меня возможности спорить.

В следующее мгновение вкус его губ с ароматом секса и вина наполняет мой рот. Опьяняющее сочетание ослабляет страх, и внизу живота просыпается голодная волчица. Властная рука проникает под мою рубашку и ложится на грудь, отодвигая лифчик. Вырываюсь из последних сил, но мужские пальцы жадно сминают горошину соска. Павел ослабляет хватку и цокает языком:

– Хочу тебя целиком. И больше не говори мне «нет». Желание написано у тебя на лице.

Молчу, тяжело дыша, а сердце бьется, словно кто-то в колокол бьёт набат. Широко раскрытыми глазами я смотрю на человека, разрушающего в пыль уклад моей жизни: «Докатилась! Утром меня чуть не отодрал молодой парень, а днём мужчина, с которым я знакома всего несколько часов, мусолит мои соски и предлагает переспать? Потрясающе».

– Мне нужно идти… – встаю, но Павел дёргает меня за руку и подминает под себя.

– Зачем куда-то уходить? Неужели тебе плохо?

Наши губы встречаются, и меня будто водяные тащат в бездну. Павел жадно атакует языком. Мощные мышцы под кенгурухой упираются мне в грудь, не давая дышать. Упираюсь в них кулаками и тщетно, давлю что есть силы. Отворачиваю голову и отчаянно кричу, царапая сквозь тонкую ткань прокаченные бицепсы.

– Да что ты привязался ко мне?

Сердце болонкой прыгает в груди. Наглецу удаётся ощупать меня в самых сокровенных местах. Подушечки пальцев скользят между моих бёдер и надавливают посередине. Вскрикиваю. Живот сводит судорогой. Жаркое дыхание Павла снова опаляет мне мои губы. Беспомощно хватаю ртом воздух. Пульс зашкаливает. От бессилия хочется расплакаться.

– Ты течёшь, малышка, – шепчет Павел, – так сладко.

– Нет. Глупо притворяться, я не ханжа, но это неправильно. Мы едва знакомы, – взываю к его здравому смыслу, – и завтра пожалеем об этом. Отпусти немедленно!

Павел перекатывается на бок, уголки его губ подрагивают. Он больше не прикасается ко мне.

– Я не держу. – Он ложится на спину и закидывает руки за голову, взирая на меня с усмешкой.