Прожив несколько лет в Южной марке, всякие рассказы о местной преступности я всё же слышал.
Угонщики часто организуются в крупные банды. Большое стадо перегоняют не в одиночку, ковбои нужны, потом скот где-то передерживать надо, значит, ферма у них есть за городом, потом надо провести украденный скот через ворота в город, стражников подмазать, чтобы вопросы не задавали. На рынке торговцы знакомые нужны – быстро продать. В муниципалитете тоже знакомства нужны среди мелких чиновников. Так что связей у них много. При этом как боевая сила угонщики уступают тем же пиратам, которые, бывает, и города небольшие захватывают. Уступают, потому что скотокрады вербуют своих ковбоев из крестьян, воины они никакие. Сражаться им незачем, обычно они скот воруют, а не в боях захватывают.
– Почему они к тебе пришли?
– Иногда приходят, отпраздновать, выпить, девок взять. Живут они рядом.
– Где?
Трактирщик вздохнул.
– Чуть выше по улице, там дорога поворот делает, их двор там стоит. Большой дом, трехэтажный, этажи уступами по склону поднимаются. И ворота рядом с домом дощатые, желтым цветом покрашены. Не ошибешься.
– Внутри там был?
– Нет, зачем мне. Они для меня просто клиенты, беспокойные, но денежные. Свиней иногда продавали мне дешево, но это редко, свиньями они обычно не занимаются.
Больше ничего интересного трактирщик не рассказал. Перед прощанием я у него забрал запасной ключ от нашей комнаты – не понравилось мне, что он в наше отсутствие может зайти или пустить бандитов.
***
Пока мы пили чай и ели свежие несладкие булочки, я задумался о том, чего ожидать от скотокрадов.
Их главарь по глупости загнал себя в положение, из которого хорошего выхода нет. Он на глазах подчиненных обещал меня наказать и женщину мою отобрать. Если он этого не исполнит, потеряет лицо.
Я ему Полетту отдать не могу. Может, через неделю я ее сам брошу, но сейчас у нас вроде договора – она меня ублажает и обслуживает, я ее защищаю. И именно сейчас эта защита ей нужна. Что бы о таких, как я, ни говорили, свои принципы у нас есть. И один из главных – выполнять договоры и не предавать своих. Наемники, конечно, не аристократы, которые честью рода за свои поступки отвечают, но и у нас есть стимул держать слово: сегодня ты обманул своих, завтра они тебя за это повесят.
Так что ни одна из сторон конфликта на уступки пойти не может.
Что они предпримут?
Скотокрады по натуре не убийцы. Это не дворяне, которые с детства учатся людей резать, не солдаты, привычные к крови. От воров скорее надо ждать, что поймают меня на улице, навалятся всем скопом с дубьем и изобьют до полусмерти, чтобы я потом неделю кровью мочился. Тем более, они не знают, что я беглый раб и за мое убийство копеечную виру назначат, думают – я горожанин, за убийство которого можно и головы лишиться.
А Полю после моего избиения уведут, потешатся с ней, потом выгонят. Может, еще запугают или денег дадут, чтобы жаловаться не пошла. Мало кто из женщин в суд свой позор понесет. А если и пойдет – не знаю, как местный судья наказывает за насилие над женщиной, но скорее всего можно вирой откупиться. Деньги у скотокрадов есть.
Если бы я был простым городским парнем, так бы и случилось.
Но они уже понимают, что я умею и буду убивать. Для меня это будет самозащита, я в своем праве, такое убийство ненаказуемо. Рискнут они сразу валить меня наглухо? Один из них вроде кинжал держать в руках умеет, может в толпе подойти и ударить со спины. Ну, или всем скопом с дубинками навалятся, но бить будут уже насмерть. Но ведь тогда их найдут, за убийство откупиться не получится. Головы отрубят. Нет, не настолько они безумны.
Вот если мой труп исчезнет, и никто в стражу заявлять не станет – тогда да, тогда имеет смысл убивать. И это единственный для них приемлемый вариант.
Как же они не вовремя появились…
– Господин мой, я боюсь, – Поля не выдержала моего долгого молчания.
– Ничего, радость моя, я что-нибудь придумаю. Вот прямо сейчас и думаю.
– Ты же не отдашь меня им?
– Не бойся, не отдам. Сам тебя буду драть.
Поля не смогла сдержать довольную улыбку.
***
После завтрака мы вернулись в номер.
Лучше всего было бы просто сбежать из города. Бежать всё равно придется, и как можно скорее, – меня же еще разыскивают за бегство из подвала академии и убийства.
Но всё не так просто. Перед тем как подниматься в комнату, я подошел к двери трактира, осмотрел улицу. И заметил пару подозрительных подростков, которые сидели под забором около трактира и бездельничали. Очень они были похожи на наблюдателей. Если я выйду, один пойдет следить за мной, второй позовет взрослых бандитов. Даже если мы просто пойдем куда-то в город, нас могут перехватить на малолюдной улице. Возьмут повозку, человек пять с дубинками, меня оглушат, женщине кинжал к горлу, мешок на голову, в повозку – и больше меня никто никогда не увидит. Может и Полетту где-то во дворе прикопают после того, как она им надоест. А если мы попытаемся из города уйти, еще хуже – за городом нас легко перехватить, отволочь на ферму, где они скот передерживают, и там… Там нас точно ничего хорошего не ждет.
Лучше самому нападать.
Но нападать надо так, чтобы свидетелей не было. Ночью. Вломиться к ним прямо домой.
В пользу такого варианта есть еще один довод: у нас слишком мало денег, чтобы устроиться на новом месте после бегства из Билона, а скотокрады – люди зажиточные, наверняка у них золотишко в доме припрятано. Если их убить, главаря допросить, и захоронки его присвоить – получится очень прибыльная и справедливая операция. Я из земной истории помню: грабить награбленное – это хорошо и правильно.
Интересно, смогу я использовать свой некромантский дар при этом? В подвале получилось убить человека. Значит, ночью, в темноте, должно получиться. Хорошо бы.
Правда, убийства с использованием магии всегда расследуются. Но если тел не оставлять, тогда и расследования не будет.
– Сегодня никуда выходить не будем. Опасно.
– Как же нам быть? – испугалась Поля.
– Не волнуйся, я разберусь.
Мы весь день отдыхали. Я научил Полю делать массаж. Сначала ей сделал, потом она на мне практиковалась. Я не удержался, конечно, от массажа к сексу перешел. Дважды.
Развлечения не помешали мне в общих чертах продумать план нападения на банду.
***
Я открыл ставни на окне примерно за полчаса до полуночи.
Посетители трактира давно разошлись, постояльцы спят, на улицах никого в это время уже не должно быть. В полночь начнется магическая очистка улиц города, из бассейнов и акведуков польется вода и резвыми водоворотами начнет мыть мостовые, утаскивая в сточные канавы мусор, помои и дерьмо, выплеснутые за день из окон горожан. Еще лошадиный и ослиный навоз. Если кто-то в это время окажется на улице – он промочит ноги и его окатит грязными брызгами до ушей. Кому это понравится? Так что с улиц прохожие стараются убраться заранее, чтобы с гарантией успеть до их помывки.
Я сел на подоконник, поцеловал на прощанье Полю, перекинул ноги наружу и спрыгнул во двор. Хоть и второй этаж, но высота была терпимой, я не только не боялся повредить ноги, даже не сильно нашумел. Только пяткам больно стало, когда они ударились о землю.
Поля сразу закрыла ставни. Ей я приказал ни при каких обстоятельствах не отпирать дверь комнаты до моего возвращения.
Во дворе трактира никого не было. На кухне, судя по стуку посуды за закрытой ставней, заканчивала свои дела служанка. Я обошел дом. Забрался на парапет, отделяющий двор от соседнего, с него – на гребень двухметровой стены между двором и улицей. Огляделся. Никого. Спрыгнул наружу.
Плохо, что я не смог провести разведку днем, при свете, но делать нечего – придется как-то по ситуации действовать.
Несмотря на много лет войн, опыта ночных операций я не имел. Конечно, горские парни с детства готовятся к войне, поэтому нас так ценят наниматели. Не так упорно, как дворянские дети, но тренировался я регулярно. Только упор у нас делается на пехотный бой в строю, бой малыми группами, сражение в доспехах. Даже в одиночных поединках мы сильно уступаем дворянам, не говоря уж о конном бое.
