Попав в душ, я решила исправить ситуацию и, расслабившись под теплой водой, дала волю своим пальчикам. Лаская поочередно мокрые гладкие груди и сосочки, второй рукой я жадно штурмовала клитор, спускаясь на подкашивающихся ногах вниз, на дно душевой кабинки. Мне очень нужна была разрядка.

Терзая свою промежность, я так увлеклась, что не заметила, какие громкие стоны стала издавать. Оргазм настиг меня, как будто цунами накрыл небольшой городок. Я билась в сладострастных судорогах, забыв о правилах приличия и гигиене.

Все-таки общежитская ванна это не эталон чистоты. Очухавшись от эйфории, я, наскоро приняв, душ поспешила покинуть помещение. Пробегая по коридору, я с опаской смотрела на находящихся там студентов. Мне казалось, что все слышали, как я развлекалась в душе и теперь смотрят на меня с укором. Как приличная староста могла так себя вести? Мама, зачем же ты вдолбила в мою голову эту мегаскромность и приличность? Странно, когда в одном человеке сплелись развязность и вседозволенность, а также скромность чувство стыда и страха за свое поведение перед окружающими.

Наверное, когда я жила с ней и пыталась бороться за свою само идентичность, зависая с сомнительными друзьями, это был временный порыв, эдакий протест против матери, общества и себя самой.

Единственное, что осталось от той, разгульной жизни, это тяга к сигаретам. Этого я победить не могла, да и не хотела. Меня это не напрягало, а окружающим этого знать было не обязательно. Я не демонстрировала это на людях, стараясь курить когда надо было сбросить эмоциональное напряжение.

Ночью я спала, как убитая, не увидев ни одного сна.

На следующий день, день Х, я тщательно приготовилась к свиданию с физруком. Именно так я нарисовала себе эту картинку. Гладкая промежность, максимально, из имеющегося, сексуальное белье и жажда его тела. Мне казалось, что я во всеоружии. Но, то, что мне удалось пережить в том домике, мягко говоря, меня разочаровало. Я присела на корточки, на крыльце маленького домика и крепко затянулась. Воздух, очевидно, попал не в нужное русло, потому что я немедленно закашляла.

– Девочка, тебе не надоело играть?

– Вы о чем, – вздрогнула я, услышав голос Романа Викторовича над головой.

– То, ты строишь из себя недотрогу, то наоборот, показательно лепишь из себя разбитую, видавшую виды девчонку. Определилась бы уже.

"Ну вот, он мной недоволен" – расстроилась я. Во мне снова разыгралась маленькая девочка, которая сделала что-то не так.

– Вам не понравилось?

– Ну что ты, для первого раза ты очень даже неплохо отсосала, – одобрительно похлопал по плечу меня физрук и спустившись с крыльца туго затянулся отобранной у меня сигаретой.

– С чего Вы взяли, что в первый раз? – решила я добавить себе блеска. Мне хотелось выставить себя опытной любовницей.

– Ладно, девочка, не храбрись. Считай, что зачет ты сдала. Завтра придешь ко мне с зачетной книжкой, я распишусь. А сейчас, вот тебе сотка на такси, я выпил и не смогу отвезти тебя.

Он протянул мне купюру и развернувшись, ушел в домик, дав мне понять, что на сегодня наше общение закончено. Я зашла следом, забрав сумку и набирая номер такси.

Уже в общаге, лежа на кровати, перед сном я думала о том, все ли я делаю так, как нужно мне. Моя задница до сих пор горела огнем, но черт возьми, мне это нравилось. Заткнув свою совесть, я отвернулась на бок и сладко уснула, вспоминая ощущения, полученные днем от толстого члена физрука в моей попке.

Всю ночь я мучилась кошмарами. Мне почему-то снилась моя первая учительница, которая стояла надо мной с каким-то учебником, красная как рак, с всклокоченными волосами и вопила что было силы о том, какая я дрянная девчонка, что позволила себе вытворять дикости в домике физрука.

Я смотрела на нее со стороны и думала только о том, откуда она знает моего университетского физрука и о том, что я там вытворяли, в его домике. Мне было все равно на то, какого она теперь обо мне мнения, хотя в начальной школе я была довольно приличной и прилежной ученицей.

Проснувшись в гнусном настроении я засобиралась на пары. Сегодня мне нужно было отсидеть три скучных пары по не очень важным предметам, а потом не забыть зайти в спортивный зал за зачетом. Не зря моя задница страдала вчера.

Когда занятия закончились, я направилась в каморку к Роману, торопясь застать его на месте.

Физрук выходил ко мне навстречу.

– Чего тебе, Ромашова? – процедил сквозь зубы преподаватель.

– Здравствуйте, Роман Викторович, я пришла, чтобы Вы проставили мне зачет?

– Правда? С чего это вдруг?

Я опешила от такого поворота событий, и, решив, что препод играет со мной, заулыбалась, как дурочка, во весь рот.

– Вы же сами вчера сказали прийти и проставить зачет.

– Мы разве виделись вчера?

– Ну, как же, вы разве не помните? Вчера в вашем старом доме… мы с Вами… ну…, – я словно онемела, заливаясь краской пыталась поведать физруку о том, что же происходило в доме.

– Ромашова, ты что же, намекаешь, что между нами могла быть связь? – Роман нарочито громко проговорил последнюю фразу. Казалось, что весь универ слышал это.

– Я говорю это прямо, и не могла быть, а была! – уже было обиделась я.

– Студентка Ромашова, избавьте меня от своих фантазий. Если имеете академические задолженности, будьте любезны, исправляйте их в надлежащем порядке, а не впутывайте преподавателя в порочащие честь истории. В противном случае я сообщу в ректорат и подниму вопрос о вашем отчислении, – проговорил препод и пройдя мимо, скрылся за поворотом коридора.

Я стояла, словно оплеванная. Пунцового цвета щеки, пылали огнем. Я села на скамейку и разревелась. Было обидно и до ужаса жалко себя. Неужели этот гад просто воспользовался мной, не намереваясь решать мою проблему с зачетом.

Обхватив голову руками я горько плакала от обиды и собственного бессилия. Уже прозвенел звонок с 4 пары, а я все сидела и плакала о своей несчастной доле, не заметив, как физрук прошел мимо меня в свою каморку.

– Ромашова, долго ты еще собираешься разводить здесь сырость? – голос физрука прогремел над головой. От неожиданности я вздрогнула и почти подпрыгнула на месте.

– Роман Викторович, – я хотела сказать ему, что он плохо поступает. Почему-то решила, что могу донести до него, что я обижена, но не успела ничего сказать. Мужчина наклонился надо мной, взял меня за подбородок и грубо, но еле слышно прорычал:

– Заткнись, и слушай. Через 20 минут на парковке универа.

После этого сразу он ушел на выход.

В голове закрутилась карусель мыслей о том, как этот мерзавец смеет издеваться надо мной. Я конечно же, не пойду никуда и пошел он к черту, со своим зачетом. Лучше я останусь без стипендии, но к нему больше не пойду. Утерев слезы, я пошла в общежитие, полная решимости не вестись больше на уловки Романа.

Я намеренно пропускала пары физры, стараясь не попадаться на глаза Роману, изображая при этом глубокое безразличие. Внутри же все кипело от желания остаться с ним наедине, наплевав на условности и моральные принципы. Ночами я представляла себя на том столе, в маленьком доме. Я физически ощущала желание слиться с Романом воедино, пускай даже так жестоко и бесчувственно.

Он же, никак не проявлял себя за это время. Еще бы, ведь я просто очередная студенточка, желающая решить свои студенческие проблемы самым элементарным способом, каких у него было и будет десятки, а то и сотни.

Наконец, когда до сессии оставалась пара дней, мне предстояла решающая встреча с физруком, от которой зависело все мое дальнейшее обучение. Да, да, всего лишь маленький зачет по физкультуре, которая никак не влияла бы на дальнейшую работу юриста, может быть причиной моего отчисления.

Что же будет если меня, прилежную ученицу, вдруг отчислят? Мать умрет, ну или может с сердечным приступом. Будет наигранно изображать резкое ухудшение состояния, стонать в трубку о том, как я ее огорчила, или и вовсе разочаровала…