Суи с трудом сел, чуть не свалившись с низенькой и узкой кровати. Встать, найти кресало с огнивом, запалить дровник… Или на кухне беды навести? И пусть горят, корчатся, вопят от боли!

Заливисто храпел Дудочник. Его поддержал Фэйри, выводя такие рулады, что хоть в монастырский хор забирай, если даст к яйцам подступиться…

Бертран со стоном упал обратно, стукнулся затылком об острый край доски. Месть, штука хорошая. Но не тогда, когда ее пламенем задевает тех, кто к этому совершенно непричастен. Особенно если непричастные еще принесут пользу. Суи понял уже, что стихийным образом ему повезло с компанией, сподвижники подобрались весьма полезные, сметливые и без дурной злобы. Сколько ценного тащат, и до сих пор никто ножик не достал, чтобы сократить дележку хотя бы одно рыло. Даже не поругались толком. Этакое дружное сообщество многое сотворить может… во благо руководителю. Нет, жечь их ни в коем случае не нужно.

Последней мыслью, что мелькнула в пьяном сознании, стала совершенно неожиданная. Сводилась она к тому, что ведь и Бертран, сложись его судьба чуть по-иному, шагни он на соседнюю тропку, мог бы сейчас не корчиться от бессильной ненависти, а столь же радостно отмечать победу над трусливыми негодяями.

* * *

Приближаясь к Таилису в первый раз (вроде и недавно было, а как будто годы миновали), Бертран думал, что стены городские выше самых высоких гор — поднимешься наверх, макушкой зацепишься, облако цепляться будешь. Такими они и оказались. Как говаривали жители — наследие Старой Империи, когда и Таилис был побольше да побогаче, и строили тогда основательно, не в пример нынешнему. Взирали высоченные стены свысока на жалкого муравьишку и даже не заметили, как вскоре, его выкинули вон. Покалеченного, обворованного, жалкого. Поклявшегося больше сюда не возвращаться никогда и ни за что.

Сегодня же Суи не обратил на городскую архитектуру ни малейшего внимания. Стены и стены. Тьфу, одним словом. Слишком многое осталось у Бертрана за спиной. И слишком уж многое смутно виднелось впереди, в тумане, скрывающем будущее. Такое будущее, что увиденное чуть-чуть, краешком, в дурном сне, властно требовало создать себя, превратить в настоящее. Сбывшееся.

Компания прошла внутрь поодиночке — условились встретиться во втором кабаке с правой стороны площади. Ну, или у колодца у ратуши, если что-то пойдет не так. Никто не мог предугадать, что же именно, но мало ли! Вдруг переодевание не спасет. Прямо в воротах кааак напорются на недобитка с одной из лесных дорог. Сразу шум поднимается, крики, вопли. Зарежут кого-нибудь под шумок…

Но крестьяне, мучающиеся от похмелья, у столь же страдающей стражи никакого интереса не вызвали. Проскочили в Таилис, как острый нож входит в печенку. Тихо, быстро и без крови.

Кровь, она потом. Брызгает, плещет, льется…

Глава 29

Кривая удача

Медную улицу, на которой жил знакомый Анри, нашли быстро. Стенолазы поблизости работали, роняя штукатурку на прохожих, и Дудочник пробегал по таинственным егерским делам, размахивая черно-седым хвостом.

Располагалась она в приличных кварталах — считай, и не воняло.

Компания, хоть и постаралась приодеться (последние деньги потратили, от сердца оторванные и не пропитые!), все равно выглядела чужеродно. Этакие поганки на елке. Приодевшиеся, но по-прежнему сиволапые крестьяне. Таким место на рынке, где-нибудь в паршивом гадюшнике-наливайке.

— Нам тут не рады, — затравленно оглянувшись, сказал Дудочник, очередной раз поймав косой взгляд. Разодетый в новенький хубон, хрустящий блестящей кожей, стрелок волновался и отчаянно потел. Он боялся, что его опознают. Повезло раз, второй… Везение не может быть вечно, и егерь ждал в недалеком будущем огромную яму со свежим дерьмом прокаженных.

— Рожу кирпичом, — не глядя на него, проговорил Бертран, сам идущий с совершенно невозмутимым лицом. — Мы не твари бессловесные, а право имеем.

— Сдохнуть в мучительствах, — уныло пророчествовал Дудочник, — вот и все наше право!

— Мы идем к уважаемому человеку, чтобы продать найденное, — скучно произнес Анри. — Задорого!

— Не думаю, что нам кто-то поверит.

— Поверят, — ответил командиру Быстрый, — вернее, даже спросить не умеют. Мы пришли почти.

— А куда нам? — завертел головой Бертран, надеясь, что вывески подскажут, где же сидит таинственный и не очень честный Химер из Останы.

Но вывески на Медной улице развешивал какой-то подлец. Они не подсказывали, а только запутывали.

У кабака висит здоровенная кружка, у булочной — хлеб. Проститутошную тоже легко узнать. А здесь же… Переплетение полосок, какие-то гербы, будто рыцарские, странные животные и тому подобное. Никакой понятливости!

У спрятавшейся в переулке лавки, где словно паук, схоронился Химер, ничего не висело. Зато на стене был нарисован конь. С крыльями и длинным рогом, торчащим посреди лба.

— У бедной лошадки, походи она так хоть неделю, получилось бы косоглазие, — прикинул Бертран.

— И она врезалась бы в каждую тучу, — поддержал ход мыслей командира Фэйри.

— А прикинь, — хихикнул Дудочник, — сидит Пантократор такой на облаке, смотрит вниз, прикидывает, как бы ловчее грешника покарать — ну чтобы каждый понял в чем проступок. И тут в него врезается такой вот косоглазый конь! И рогом его, прям в это самое!

— Как бы самому с облака не свалиться!

— Вот грохоту-то будет!

— А ругани!

— И молнии во все стороны! Бах! Трах!

Богохульство изрядно подняло настроение. И ухмыляющаяся компания ввалилась в лавку, чуть не вышибив дверь — она открывалась наружу, а Фэйри сразу этого не понял.

Бертран никогда не был в подобных местах. И сразу закрутил головой во все стороны — очень уж много вокруг всяких интересных, никогда не виданных штук. Удивительно отполированные зеркала, причудливая мебель, россыпи ножей, стопки котлов и прочей посуды…

Из-под потолка висело несколько чучел презабавных тварей. Крылато-рогатого коня среди них, к огромному его разочарованию, не было. Зато свисало нечто, смахивающее на микаву, правда, не настолько мерзкое.

«Молодая», прикинул Бертран. И решил, что в пещеры — ни ногой! По крайней мере, если перед ним не пройдет дюжина егерей. А лучше — две.

— Мастер Химер! — дребезжащее позвал Анри

Стенолаз снова растерял уверенность, вернувшуюся было после удачного могильного дела. Вжал голову в плечи, изогнул спину, и вздрагивал от любого звука. А звуков в лавке хватало! Скрипел пол, шуршали мыши, потрескивало пламя в светильниках, гудел ветер, опасливо пробираясь сквозь пасти и когти развешанных потолочных уродин.

Раздались шаги.

— Кого там хер принес? — радушно спросил появившийся из-за полок хозяин. Был он удивительно похож на Дудочника. Но Дудочника, которого хорошо кормили всю жизнь, не били по голове и дали прожить раза в два дольше, чем отставному егерю было сейчас. И отрастившему короткую, но густую бороду вместо жидковатых усишек.

Увидав Анри, хозяин попытался изобразить радушие. Получилось неубедительно.

— Добрый день, мастер Химер! — переломился в поклоне Анри. — Я… То есть, мы с друзьями… Тут такое дело…

— Если ты с друзьями решил меня ограбить, то хер тебе! — хозяина заведения, что смахивало на смесь оружейной и лавки старьевщика, показал стенолазу кулак. — У меня ничего нет, и ничего не будет. А ты получишь проклятье, от которого твои яйчишки усохнут! И ваши тоже, юные злодеи!

Бертран переглянулся с Фэйри. Тот пожал плечами, мол, я, командир, вообще не знаю, это все Быстрый виноват.

— Нет, — затряс головой Анри, — мы, мастер Химер, совсем по другому делу.

— Если вы что-то решили мне продать, то показывайте!

Химер сверкнул глазами, на удивление избегнувшими до сих пор старческой блеклости и мути.

— Но упаси вас святой Шарпье, если вы решили мне слить ворованное!