Хочу напомнить, что на дворе у нас тут классический постапокалипсис, как в старых фильмах, типа «Безумный Макс» и «Почтальон». Помните? Только с небольшой поправкой на некоторые особенности отношения к мертвым. Мертвецы у нас тут, как бы, не совсем умирают, они, скотобазы такие, норовят, после смерти «подняться» и отправиться погулять, чтобы сожрать кого-нибудь из живых. Зомби, одним словом, что с них взять? Ходячие мертвецы, мать иху так!

 Так вот, возвращаясь к вопросу о хреновой обстановке вокруг. Если кратко, то все плохо, очень плохо. Сцепились в драке два поселка, бывшие долгое время под протекторатом Полковника. Черногорка и Нижнекаменка. Оба поселения многолюдные, около тысячи жильцов в каждом, оба хорошо защищены – двойная «нитка» заборов, прикрытая в некоторых местах рвами и минными заграждениями, оба поселения богатые и сытые. Им делить нечего, споров никогда между жителями не возникало, да и находятся они далековато друг от друга – верст двадцать их разделяет. Там только одна неприятность была – давняя личная вражда между лидерами общин, но их Полковник специально и назначил в эти анклавы, чтобы развести как можно дальше друг от друга. Вот, я и говорю, что особых причин для ссоры, переходящей в открытое противостояние там не было, но почему-то все-таки взрывы и выстрелы прозвучали, да и кровь пролилась.

 Сейчас, главное, успеть вернутся в родные пенаты раньше, чем заваруха перейдет точку не возврата и войнушка прокатится по нашим поселкам асфальтным катком, плюща все живое. Это только с виду в наших землях тишь да благодать, установившаяся во время железного правления Полковника, который огненным кнутом выжигал любые проявления нежелания мирно жить. Не хочешь ладить с соседом  или вздумал перекроить сложившийся годами порядок – получили по шапке, в первый раз, тебя предупредят, во второй раз накажут, третьего раза уже не будет, потому что бузотер уже сидит на облачке, с арфой под мышкой, и печально глядит вниз.

 Но Полковник, вот уже как полгода, не с нами. Умер старик. Сердце остановилось. Оно и не удивительно с таким-то темпом жизни. И вот, что чудно – Полковник «не поднялся». Представляете?! По всем канонам нынешней жизни, каждый умерший, не от повреждения головного мозга должен после смерти «встать», то есть превратиться в кровожадную тварь, желавшую только одного – утолить голод. Я тело Полковника осматривал вместе с Шапкой, все указывало на то, что у старика во сне попросту остановилось сердечко, тем более, что за пару дней до смерти, он жаловался на жжение в груди.

 После смерти Полковника, началось постепенное разложение дисциплины. В начале, еле заметно, по чуть-чуть, но с каждым месяцем, признаки будущего распада империи Полковника становились все четче. Это было вполне закономерно и естественно, ведь все держалось на авторитете и страхе, внушаемым один человеком, и, конечно же, если его не стало, то развал империи не минуем.

 Империя Полковника – это пять крупных поселений: Черногорка, Нижнекаменка, Лысовое, Вякша, Стылое, разместившиеся по вытянутой дуге, в центре которой раскинулось бывшее пгт Колос, выросшее на стыке двух рек Пикши и Калач. Колос был у нас вроде столицы, ну, а что, бывший колхоз – миллионщик, который, ясное дело к двухтысячным растерял былую славу, население, технику и перспективы на будущее. Животноводческая составляющая умерла на корню, посевные территории сократились на девяносто процентов, рыбное хозяйство развалилось, люди бросали дома и уезжали в райцентр, в общем, все как у всех. Кое-как выживал только речной порт, в котором построили большую перевалочную базу, для транспортировки стройматериалов для возводимой неподалеку АЭС.  От порта шла железнодорожная ветка, по которой эти самые стройматериалы и возили. Ну, была еще одна в/ч, в которой и солдатиков-то толком не было, так одни длиннющие хранилища, врытые по самые скаты крыш в землю. Именно в этой в/ч и служил Полковник, он же Шапошников Степан Гаврилович, человек, организовавших и спасший тысячи людей, той самой теплой весной 2008 года.

Когда наступил ЗБ (все помнят что это за аббревиатура?). Привычный уклад жизни полностью разрушился. Большая часть человечества погибла, часть одичала и разбежалась по лесам, степям и саваннам, часть осталась на остатках городов и прочих объектах прошлой цивилизации (заводы, электростанции и т.п). Денежная система тоже уничтожена, сохранившимися купюрами можно обклеивать стены хижин или растапливать долгими зимними вечерами. Помню, видел один придорожный нужник, типа «скворечник», так там, для подтирания задницы, на гвозде были прибиты денежные банкноты с американскими президентами.

Деньги ушли. Но, человеки, так к ним привязались, что тут же придумали замену старым денежным бумажкам. Каждый анклав считал своим долгом ввести собственные деньги. Кто-то печатал их из пластика, кто-то чеканил из драгоценным металлов, кто-то вместо денег принимал патроны и топливо. По-разному было.

Самым ценным в мертвом мире, по сути, было три постоянных величины: оружие и боеприпасы к нему, еда и воды, одежда и обувь. Даже топливо не вошло в тройку победителей. Потому что при особой нужде можно и пешком перемещаться, а можно лошадку запрячь или крутить педали на велосипеде.

Нам в анклаве Полковника повезло. Мы вытянули счастливый билет, сорвали джек-пот. У нас было все! Были горы оружия и боеприпасов на складе в воинской части, были огромные цистерны с дизелем и мазутом в речном порту, были десятки тонн пшеницы и ячменя с ближайшего элеватора. Но самое главное, в чем повезло жителям Колоса, Черногорки, Нижнекаменки, Лысового, Вякши и Стылого, это в том, что эти поселения возглавил Полковник, который своей железной волей и суровым характером смог сохранить порядок в человеческих поселениях и организовать людей.

– Командир, Желтый вышел на связь и просит его дождаться у «Сватов», – отвлек меня от размышлений радист. – Что ответить?

– Скажи, что я подумаю, но ничего не обещаю, и, вообще, кричать на весь эфир, о своем маршруте – плохая примета, – укоризненно ответил я.

– Ща, сделаем, – жизнерадостно ухмыльнулся радист.

 Посмотрев в окно, нахмурился, раздумывая, как проложить маршрут движения. Впереди, через пять километров будет развилка, на которой можно было свернуть, либо направо, либо налево. Обе дороги огибали густой лес и потом вновь сходились вместе. Обычно я выбирал ту дорогу, чтобы лес оставался справа, так можно было держать лесную чащобу под прицелом пулеметов, расположенных в каждой машине справа от водителя, но так делали многие. Так сделает и Желтый, а правая грунтовка вдоль леса настолько плохая, что придется скинуть скорость до минимуму, а это значит, что нас догонят. А мне очень хотелось оторваться от Желтого и прибыть в транзитный форт «Сват» первым. Очень!

– Ряпа, прием! – вызвал я, штурмана дозорной машины.

– На связи, прием! – отозвался боец.

– Пять, один. Как понял меня? Прием.

– Понял, пять – один, – отозвался штурман.

Пять – это кодовое обозначение развилки, на которой предстояло свернуть  влево, а один – это нечетное число, которое обозначало левую сторону. Я мог бы сказать: три, пять, семь и так далее, главное, что нечетное – это лево, а четное – это право. Кодовые обозначения развилок, перекрестков и просто каких либо значимых мест, менялись каждый раз перед выходом на маршрут, их приходилось заучивать на память, не только командирам машин, но и рядовым бойцам.

– Рассчитываешь за один переход до дома добраться? – спросил Адамыч.

– Не знаю еще, как карта ляжет, – уклончиво ответил я.

 Честно говоря, такая мысль у меня промелькнула в голове не раз и ни два. Уж очень хотелось прибыть домой, как можно раньше. Теоретически, это было вполне возможно. Между Колосом и Толкучкой по прямой было всего триста километров, окольными же, более-менее, безопасными путями пятьсот камэ. Но вся беда была в том, что прямой путь проходил через земли Сёмы Паука, местного злодея и головореза. На самом деле у Паука не было никаких своих земель, у него был ареал обитания его кочующей с места на место банды. И если двинутся напрямки к дому, то вполне можно нарваться на Сёму. А оно нам надо? И хоть сил и огневой мощи вполне хватит, чтобы отбиться от современных «махновцев», но терять людей из-за выигранных суток не было никакого желания. Не тот гешефт!