Лили и вправду ушла с парнем. Его звали Трент, они познакомились, вероятно, когда Лили брела мимо их семейного коттеджа. Они вдвоем явились как раз к концу ужина. К тому времени Мерси, с налипшими на подол юбки сосновыми иголками, уже вернулась с этюдов и все четверо приступили к поеданию мороженого со сливочной карамелью.

– Ты где была? – возмутилась Элис, а мама выпрямилась за столом и одарила Трента преувеличенно сияющей улыбкой.

Он был настоящий красавчик, этот парень с густыми бровями и в футболке с надписью «Университет Мэриленд», и, как прикинула Элис, на несколько лет старше Лили.

– Это Трент, – сообщила Лили. – И мы с ним собираемся в бургерную в городе, так что я не буду ужинать.

– Какая прелесть! – обрадовалась Мерси, а Робин тут же осведомился:

– И как вы туда доберетесь?

– У Трента есть машина, – сказала Лили.

– Ты надежный водитель, сынок?

– Папа! – рассердилась Лили.

Но Элис подумала, что он правильно спрашивает, и вообще ей не понравилось, с какой беззаботной готовностью ответил Трент.

– Да, сэр, отличный водитель, – сказал он.

Что-то в нем есть елейное, подумала Элис. Но Робин сказал:

– Тогда ладно. Верни ее не слишком поздно.

Лили небрежно сделала ручкой на прощанье, и они уехали.

Для Элис всегда было загадкой, почему парни липнут к Лили. Ну да, она симпатичная, с милыми ямочками на щеках, но это не объясняло, почему все мужчины делали стойку, едва она входила в комнату. Как будто она издавала некий загадочный сигнал, доступный только мужскому слуху. (Не только мальчишкам, но и взрослым мужчинам. Элис не раз замечала, как отцовские приятели посылали Лили такие же пристальные многозначительные взгляды.) Саму Элис приглашали на свидания только по особым случаям, на официальные мероприятия вроде школьных вечеров. Она знала, что ей недостает притягательности, которая в избытке имелась у Лили. И не была уверена, что хотела бы обладать такой силой. (И ей действительно не понравился этот Трент.)

– Что ж, – хмыкнул Робин, когда за ними закрылась дверь. – Не повезло Джампу Уоткинсу, хе-хе.

– Ну перестань, она просто любит общаться, – возразила Мерси.

И все вновь занялись мороженым.

Однако на следующее утро за завтраком от Лили только и слышно было: Трент то, Трент это. Трент приехал из округа Колумбия, играет в теннис за университет, а в следующем году станет партнером в отцовском бизнесе по продаже спортивных товаров.

– Сколько же ему лет? – удивилась Элис.

– Двадцать один. А что? – беззаботно отозвалась Лили и тут же принялась тарахтеть про их дом у озера, на самом берегу. Он такой громадный, рассказывала Лили, и принадлежит их семье, а над камином у них голова оленя.

– Ты что, была в самом доме? – спросила Мерси.

– Ну да, и познакомилась с двумя его сестрами и с их парнями.

Извинившись, она помчалась переодеваться, потому что они с Трентом собирались кататься на его моторной лодке.

Мерси хотела закончить работу над набросками, которые сделала вчера. Пока Элис мыла посуду после завтрака, Мерси разложила свой походный набор красок и холсты на кухонном столе – единственное доступное рабочее пространство.

– К обеду закончишь? – поинтересовалась Элис.

– О да, – сказала Мерси, но в голосе звучало сомнение.

Раз начав, мать с головой погружалась в свое рисование. Так что если дело так пойдет и дальше, то им, с большой вероятностью, придется обедать в гостиной, держа тарелки на коленях.

Элис пошла на озеро, захватив и Дэвида, а Робин обещал присоединиться, потому что «жаль пропускать купание», но сначала надо поправить сетку на окне в их с Мерси спальне. Он определенно чувствовал себя не в своей тарелке, не понимая, куда девать столько свободного времени.

Сегодня Дэвид потащил с собой на озеро кучу игрушек – полдюжины маленьких пластмассовых солдатиков, которые громыхали в его ведерке. Вот только называл он их «ветеринарами». Элис сначала подумала, что он имеет в виду «ветеранов», но нет, на берегу он вывалил солдатиков на песок и сообщил сестре:

– Это вот Герман; он лечит больших животных, коров и лошадей. А это Дон, он лечит кошек и собак.

– А где же их пациенты?

– Еще не время принимать пациентов. Сначала у ветеринаров должно пройти совещание. Итак, Дон, – заговорил он низким утробным голосом, – я еду на ипподром Пимлико, взглянуть на ту лошадь со сломанной ногой. А чем ты займешься сегодня? – А потом продолжал, уже тоненьким голоском: – Мама-кошка, которую нам принесли, должна вот-вот родить котят, и я буду их принимать.

Элис не поняла смысла этой игры. Никаких действий, если не считать, что Дэвид поднимал каждого солдатика на пару дюймов, когда была его очередь «выступать». Но по крайней мере он сам себя развлекал, и постепенно истории болезней становились все более подробными, превращаясь в настоящие рассказы. К примеру, одного пса нужно было усыпить, потому что он покусал маленького мальчика, но ветеринар доказал, что мальчик лжет, и жизнь собаки была спасена, а ветеринар решил взять ее себе.

Элис намазалась специальной самодельной мазью, детское масло с йодом, – по слухам, помогает быстрее загореть, потому что солнце здесь не такое жаркое, как в Оушен-Сити. А потом растянулась на полотенце, листая журнал «Мадемуазель» – студенческий номер, посвященный целиком тому, что будут носить этой осенью девушки в колледжах.

Наконец перед ней возникли отцовские ноги в туфлях и черных носках, она подняла глаза.

– Ты почему не купаешься?

– Хочу сначала прогреться как следует.

– Дэвид? Пойдешь со мной?

– Не могу, у меня тут срочное дело, – отозвался Дэвид.

Отец помолчал, вероятно пытаясь разобраться, что происходит. Потом стянул футболку, уронил ее на полотенце Элис.

– Ну а я иду в воду, – заявил он.

Элис села, провожая отца взглядом. Сегодня утром в воде были и другие люди – молодая парочка, мужчина с карапузом на руках, и вдалеке плыл еще кто-то, не разобрать. Робин разулся только у самой воды, аккуратно поставил туфли на песок, но, прежде чем войти в озеро, еще некоторое время разглядывал других купальщиков.

Отец все же не курортник по сути, подумала Элис. Весь какой-то напряженный. Входя в воду, Робин поджал руки, локти приподнялись над водой, а лопатки торчали, как цыплячьи крылышки.

На пляже собралось гораздо больше народу, чем накануне. Грузная дама опять разлеглась на своем полосатом полотенце, будто и не уходила никуда, под гигантским зонтиком устроилась пара с малышом, а дальше еще одна пара, с целым выводком шумной ребятни. Среди них обнаружился только один мальчишка лет двенадцати или около того – явно старше Дэвида, но Элис все же решила попробовать, а вдруг.

– Мне кажется, тебе стоит поговорить вон с тем мальчиком, – предложила она Дэвиду.

Брат покосился на парнишку, который как раз направлялся к воде.

– Нет, – отрезал Дэвид. – Он слишком взрослый.

– Но на вид довольно славный.

Однако Дэвид уже вернулся к своим ветеринарам. Приподнял одного над головой, чтобы тот смог разглядеть моторку вдалеке.

– Я вижу три корабля, плывущих мимо, – напевал он. – Плывущих мимо, мимо…

Элис потянулась к своему «Брауни Старфлэш»[6], поднесла к одному глазу, прищурилась. Интересно, это не Трент с Лили там в лодке? Хотя отсюда не видно.

Учитывая страсть Мерси к подернутой дымкой расплывчатой французской живописи, можно бы подумать, что ее собственные картины будут такими же размытыми и неопределенными – не столько пейзаж, сколько намек на него. Но на самом деле все обстояло не так – или, по крайней мере, не совсем так. Взять, к примеру, картину, над которой Мерси работала, когда они втроем вернулись в коттедж. Сосны напоминали расплывшиеся зеленые пирамиды, а лесная подстилка – бурые потеки, но вдруг на переднем плане, в левом нижнем углу, – сброшенные шлепанцы с помпонами, выписанные так четко и детально, будто лежали под увеличительным стеклом. Каждый стежок швов на ремешках, каждая пора в пробковой подошве, даже крошечная пчелка, присевшая на помпон, – воображению не оставалось ни малейшего места. Элис такой контраст раздражал, из-за резкого перехода от туманной неопределенности к конкретной реальности болели глаза. Или шлепанцы должны были что-то означать? Это ключ к пониманию? Символ? О, она просто не может уловить смысл!