Спасла нас тетя Прим, появившаяся в коридоре, привычно постукивая тростью по паркету.

– Девочки останутся жить на моей трети дома, которая досталась мне по завещанию Инея Уилсона. В богадельню вы меня еще не отправили, поэтому ночевать они будут в восточном крыле, в моей спальне.

Азалия Уилсон посмотрела на нее ненавидящим взглядом, но ничего не сказала. Вместо этого заставила нас с Уной перестелить во всех их комнатах постельное белье.

То, что было выстирано, а потом старательно отглажено к их приезду, ее не устроило, и она потребовала сменить на привезенное из столичного дома. Заявила, чтобы мы пошевеливались, после чего можем подавать обед, а то они проголодались с дороги.

Лиззи, посмотрев на тетю большими глазами, развернулась и ушла в сад – правила ей в принципе были не писаны, из-за чего на сестру частенько жаловались школьные учителя. Я же принялась помогать Уне, мысленно уговаривая себя, что стоит всего лишь немного потерпеть…

Каких-то три летних месяца, после чего столичные уберутся восвояси. Не останутся же они зимовать в Ровердорме?!

К тому же им у нас не понравилось, и вряд ли приезд слуг, которых ждали в ближайшие пару часов, что-либо изменит. Вполне вероятно, наша родня уберется домой раньше запланированного срока.

Или же молодой герцог Кавингтон так быстро заскучает в Ровердорме, что укатит в столицу, забрав с собой тех, кто по его милости наводнил провинцию.

Чтобы побыстрее разделаться с бельем, мы с Уной разделились. Но когда я заканчивала застилать постель в комнате Лоуренса Уилсона, в дверь вошел сам хозяин.

– Ну что же, моя маленькая кузина, – произнес он с усмешкой, – мне нравится твоя сговорчивость! Значит, готовишь нам кровать, чтобы было где позабавиться?

На это я решила не доводить до беды и выскользнула из комнаты. Заявила, что меня ждут на кухне, поэтому надо идти. Хотя мне уже стало ясно, что до этой самой беды оставалось совсем недолго. Она обязательно нагрянет, если я внятно не объясню Лоуренсу, что со мной такие вещи не пройдут.

…Обед прошел именно так, как я и предполагала, – ужасно.

Столичные гости нисколько не оценили стараний Уны, которая сотворила невероятное буквально из ничего. Подала лучшее, что у нас было.

Усевшись за стол, дядя тотчас же приказал подать ему красного вина, на что я округлила глаза.

Впрочем, ситуацию Персивалю Уилсону прояснила тетя Прим. Сказала, что вина у нас нет уже давно – последнее выпил еще его управляющий, упокой Боги мятежную душу пропойцы!..

Зато у нее имелась рябиновая настойка собственного приготовления. Дядя, поморщившись, согласился на настойку, но, стоило ему выпить рюмку, как он покраснел и закашлял.

– Ты хотела меня отравить! – воскликнул он.

– Если бы я хотела, то давно бы уже отравила, – спокойным голосом произнесла тетя Прим. – Так что успокойся, Перси, и ешь то, что тебе принесли. И не забудь потом поблагодарить Богов Элайра и нашу кухарку.

– Но это возмутительно! – подала голос тетя. – Дорогой, я не потерплю такого к нам отношения!

– И вообще, где слуги в этом доме? – тут же подхватил дядя. – Почему нет вина? И почему нам подали какой-то… жалкий суп? Где в нем мясо? – Он повернулся ко мне, и его лицо стало наливаться нездоровым багровым цветом. – Я давно подозревал, что деньги в этом доме разбазариваются на всякие женские штучки! И это несмотря на то, что в своих письмах ты заверяла меня, будто бы все в полном порядке!

– Это я-то заверяла? – округлила я глаза, и тут же поймала ненавидящий взгляд Азалии Уилсон.

– Только посмей открыть рот и сказать, что это не так! – зашипела та, и мне стало ясно, что без нее тут не обошлось. – Вот же мерзавка! Клянусь, я сживу со света тебя и твою сестру!

Судя по всему, это был прямой приказ молчать, иначе нам с сестрой не поздоровится. Но я не собиралась выполнять чьи-либо указания.

– Все деньги, дядя… Вернее, всю требуемую вами сумму я отсылала в столицу. Аккурат раз в месяц на указанный вами счет. На то, что оставалось, мы с трудом сводили концы с концами. Но ваше письмо и все банковские бумаги у меня сохранены, так что я буду рада вам их показать.

Зато тетя Азалия нисколько этому не обрадовалась. Умело заткнула рот сперва мне, затем своему мужу, переведя разговор на другое. И я промолчала, решив, что обязательно улучу момент и принесу дяде бумаги, а дальше пусть он сам разбирается со своей женой, явно во всем этом замешанной!..

Повисшую тишину в столовой прервала подруга Илейн, до этого хранившая молчание.

– В народе говорят, что вы гадаете, – повернулась она к тете Прим. – Слухи о вашем мастерстве вышли далеко за пределы этой провинции и добрались даже до столицы. Я буду рада, если вы откроете мне будущее.

Тетушка Прим, немного подумав, кивнула. Заявила, что обязательно это сделает, причем уже сегодня после обеда.

– Я чувствую, что мои Духи ко мне благосклонны, – произнеся это, тетя прикоснулась к черной резной трости. – Они готовы говорить и дадут мне честные ответы.

В этот момент я тоже кое-что почувствовала – ощутила, как в просторной столовой принялись сгущаться невидимые глазу магические тучи. Судя по всему, тетушка призвала своих духов или же сделала что-то такое, что лежало за гранью моего понимания.

Впрочем, что тут говорить о моих способностях?

До страшной болезни Мира Уилсон не была носительницей магического дара, как и ее младшая сестра. Дар у нас появился после того, как мы оправились от лихорадки, но у меня не было нормальной возможности его развивать.

У Лиззи тоже – сестра замкнулась сама в себе, редко идя на контакт с посторонними людьми.

В школе о магии говорили лишь вскользь, поэтому я занималась ею по книгам в библиотеке Уилсонов и пару раз в неделю встречалась со стареньким учителем, который и пытался обучить меня базовым заклинаниям. Делал это безвозмездно, за еду и разговоры со мной и тетей Прим, потому что заплатить ему мы не могли.

Впрочем, еще был Шоун Белый Змей – он тоже кое-чему меня научил.

К удивлению, столичные гости заинтересовались гаданием, поэтому с обедом было покончено довольно быстро. Уна принялась собирать тарелки, а я стала ей помогать.

Когда вернулась в столовую, обнаружила, что тетушка уже достала свои карты, выловив колоду из черного передника. Затем окинула взглядом столичных родственников и загробным голосом поинтересовалась, кто из них желает узнать свою судьбу.

В ответ установилась тишина.

Несмотря на то, что подруга Илейн завела этот разговор, становиться первой она не рвалась. Как, впрочем, и моя кузина.

Дядя к этому времени все-таки распробовал рябиновую настойку, подобрел и играл с бутылкой в «гляделки». Азалия Уилсон делала вид, что подобные глупости ее не касаются, а Лоуренс, уставившись на тетушку Прим с надменной ухмылкой, заявил, что считает гадание глупой девичьей забавой.

К удивлению, на стул возле тети первой уселась моя сестренка Лиззи.

– Хорошо, Лиззи Уилсон, ты будешь первой! – возвестила тетушка Прим. – Положи ладонь на колоду, дитя мое! Теперь возьми карты в руку. Вот так, сожми ладонь, затем прикоснись колодой к сердцу, а потом приложи ее ко лбу.

– Фу, какая гадость! – подала голос презрительно молчавшая Илейн, но никто не обратил на нее внимания.

Все выглядели заинтересованными. Разве что кроме дяди, которого больше увлекало быстро убывающее содержимое бутылки с рябиновой настойкой.

– Ну что же, приготовься услышать то, что поведают тебе Духи! – торжественно произнесла тетя, после чего вытянула из колоды несколько карт с пестрыми рисунками на лицевой стороне.

Разложила перед собой.

– Ведь Лиззи заговорит, тетушка? – не выдержала я, потому что задавала этот вопрос Примуле Уилсон много раз, надеясь на позитивный ответ ее духов и совет с их стороны.

Но те всегда оставались молчаливыми, если дело касалось меня или моей сестры. Зато теперь, раз уж на них напало красноречие, я не собиралась давать им спуску.