После ее слов Ким Йерсен взвыл громче ветра, затем подхватил тетю на руки и запихнул ее в повозку, та даже охнуть не успела. Я уселась рядом, управляющий «Кипариса» вскочил на козлы, после чего мы понеслись, полетели во весь опор, и Ким Йерсен не жалел свою лошадь.

Я собиралась обо всем расспросить тетушку по дороге – и о демонах, которые явились за молодым герцогом, и о том, почему она так уверена, что Тайлор Бартон до сих пор жив.

Знала, что тетя никогда не отвечала на мои вопросы, но не теряла надежды, что однажды этот день наступит, и она заговорит.

Но расспросить ее не удалось – мы неслись на огромной скорости, повозку трясло и подкидывало на ухабах, поэтому нам приходилось вцепляться в борта и еще друг в дружку, чтобы не выпасть наружу.

К тому же ветер время от времени пытался сдуть нас с дороги, вдоль которой – уж и не знаю, не почудилось ли мне! – скользила белая хищная тень.

Тут ветер в бессильной ярости накинулся на тучи, разорвав, разметав их по небу, и в гигантской прорехе заблестела луна. Ее свет позволил разглядеть нашего преследователя – белый волк бежал параллельно дороге, уверена, присоединившись к нам сразу же на выезде из «Поющей Ивы».

Тетушка тоже его заметила. Склонила голову – мне показалось, что кивнула одобрительно.

Но, опять же, ничего не сказала.

Я раскрыла было рот, собираясь спросить у нее еще и про волка, но тут по-кладбищенски завыл ветер, и повозка подпрыгнула на очередном ухабе. Натужно скрипнули рессоры, стоило нам приземлиться, после чего нас тотчас же подкинуло еще раз, и я смирилась с тем, что до «Кипариса» нам не поговорить.

Думала накинуться на тетю с вопросами на ступенях великолепного трехэтажного дома, возле которого, миновав гостеприимно распахнутые ворота и на огромной скорости прокатив мимо чернеющих кустов и декоративных деревьев, мы остановились.

Но затем решила, что это тоже не самое лучшее место.

На секунду замерев, я уставилась на огромный, белеющий в грозовом сумраке дом, вблизи которого я была только один раз. Как-то с подругами мы специально сбились с дороги, въехав во владения Кавингтонов. Делали вид, будто бы заблудились, тогда как сами разглядывали самый богатый особняк в Ровердорме.

Впрочем, экскурсия закончилась быстро и бесславно – нас вполне вежливо, но бесцеремонно выставили вон, заявив, что это частные владения и посторонним вход запрещен.

Произошло это пару лет назад, но в моей памяти отложился белоснежный трехэтажный дом с колонными по фасаду – в ровердормском стиле, как сказала Нэнси Тейтер, – погруженный в тишину и с зашторенными окнами.

Сейчас особняк тоже был погружен в тишину и в темному – только ветер раскачивал деревья в саду, сделав очередную попытку сбить нас с ног, когда мы с тетей выбрались из двуколки и последовали за Кимом Йерсеном.

– Сюда! Скорее за мной! – поторапливал нас управляющий. – Вот так, сейчас по ступеням…

Тут входная дверь распахнулась, и к нам подбежал встревоженный молодой лакей.

– Его светлость совсем плох, – заявил он тете. – Надо поспешить, госпожа Уилсон!

Окинул меня любопытным взглядом, и я отметила на его лице характерные для исконных народов черты. Но вместо того, чтобы поспешить, как все от нее ждали, тетя и вовсе остановилась. Стояла, не двигаясь с места, уставившись на Кима Йерсена давящим взглядом.

– Я не ступлю ни шагу, пока вы не поклянетесь, – произнесла она. – Ты и твой племянник…

– Мой троюродный племянник, – поправил ее управляющий.

– Перед Богами вы близкая родня, – безразличным голосом отозвалась тетя. – Вы поклянетесь здесь и сейчас, что о нашем визите никто не узнает. Мне все равно, как вы это сделаете, но клятва должна прозвучать, иначе я не сдвинусь с места. Ее слова тебе прекрасно известны.

Кивнув, Йерсен с явно неохотой произнес пару фраз на исконном языке. То же самое сделал его племянник, после чего управляющий на языке Элайра заявил, что возьмет похожую клятву со всех бодрствующих слуг, которые окажутся в курсе нашего приезда.

Наше появление останется в строжайшем секрете.

– Что это за клятва, тетя? – спросила я, когда помогала тете подниматься по ступеням к дому.

– Хорошая клятва, – отозвалась тетушка. – Если давший ее человек нарушит свое слово, то Духи Предков перестанут его охранять. И тогда за ним придут демоны; распотрошат его внутренности, после чего его кишки сожрут черви, а вороны выклюют ему глаза.

Услышав это, Ким Йерсен зацепился ногой за ступеньку и едва не растянулся на крыльце.

На столь позитивной ноте мы наконец-таки вошли в дом. Миновали погруженный в полумрак холл, затем поднялись на второй этаж. Храня молчание, проследовали по длинному коридору, со стен которого на нас взирали с картин предки герцога Кавингтона.

Наконец, дошли до комнаты, куда, по словам Кима Йерсена, перенесли его светлость, когда того хватил приступ в гостиной.

– Надеюсь, он еще жив! – пробормотал управляющий, распахивая перед нами дверь, и я вошла в просторную комнату следом за тетей.

Это была погруженная в полумрак спальня – лишь мерцали свечи, а над большой кроватью трепыхалась пара магических светлячков. Судя по всему, они были зажжены Кимом Йерсеном – я почувствовала легкую примесь магии исконных народов.

Шторы оказались задернуты, но я все-таки разглядела пару тлеющих угольков в камине в дальнем конце комнаты, словно кто-то попытался его разжечь, а потом бросил за ненадобностью.

Из мебели в комнате присутствовали массивный письменный стол и пара мягких кресел по углам.

Но взгляд мой сразу же приковала к себе кровать.

В голове промелькнула мысль, что не следовало незамужней девице под покровом ночи переступать порог мужской спальни. Впрочем, я тут же ее отогнала.

Ким Йерсен, его троюродный племянник и другие слуги «Кипариса» станут молчать о нашем визите, потому что они дали страшную клятву. Кому захочется, чтобы… гм… невидимые Предки оставили их без защиты, а внутренности сожрали демоны?

Народ здесь мнительный и суеверный, к магии исконного народа в Ровердорме относились с уважением и справедливо побаивались. Так что о нашем приезде никто не узнает – и уж тем более герцог Кавингтон, находившийся в бессознательном состоянии.

Сделав несколько шагов, я подошла к кровати, уставившись на лежащего поверх покрывала мужчину.

Он показался мне самым привлекательным из всех, кого я когда-либо встречала. Даже несмотря на то, что пребывал в забытье.

Герцог был высок – вытянулся чуть ли не на всю кровать – и отлично сложен. Темноволос – его волосы разметались по подушке; черты лица были правильными и дышали благородством.

Правда, выглядел он бледным до невозможности, и я, признаюсь, на секунду испугалась, что мы с тетей все-таки опоздали. Но затем заметила, как приподнималась и опускалась грудная клетка, и решила, что приехали вовремя.

Вскоре у меня не осталось сомнений в том, что стало причиной подобного состояния Тайлора Братона. Темный камзол и белоснежная рубашка герцога были расстегнуты, и я уставилась на длинный, набухший кровью и воспаленный шрам, протянувшийся по всему боку от диафрагмы, уходя аж на спину загорелого мужского тела.

От шрама осязаемо веяло Тьмой – стоило мне вглядеться в рану, как я подсознательно почувствовала идущую от нее угрозу. Эта угроза оказалась настолько ощутимой, что я с трудом удержалась от того, чтобы не попятиться.

С пробудившимся магическим Даром во мне проснулось желание держаться подальше от его Темной стороны, потому что зло не доводило до добра никого.

Ни в одном из миров.

– Ты сможешь ему помочь, Прим? – ныл позади тети управляющий. – Скажи мне, что у тебя получится! Я ведь знаю, тебе это по силам! Тьма проникла в него очень глубоко, и я не понимаю причины… Все было хорошо, и милорд герцог не жаловался на здоровье до сегодняшнего вечера. Он собирался осушать болота и вложить в это много денег, поэтому он не должен…

Тут управляющий осекся, забормотал что-то на своем языке.