«Троих», – мысленно шепчу, разжимаю пальцы, и нож со звоном падает на пол.

Откуда Демиан знает? Откуда?!

Он не отходит, наоборот. Обнуляет и без того ничтожное расстояние между нами, касается носом моего виска, тянет в себя мой запах и медленно очерчивает ладонями изгибы моего тела. Это пытка длится недолго, затем Демиан вновь усмехается, отстраняется от меня, поднимает стул и жестом велит мне присесть.

Сглатываю противный мерзкий ком, подчиняюсь, поднимаю нож и кладу его рядом с тарелкой. Демиан огибает стол, а я не свожу глаз с его подкаченного изувеченного тела.

– Будешь кофе, Никки?

– Зачем ты купил меня? – сипло спрашиваю, когда Демиан садится напротив.

– Мой повар варит охренительный кофе, – продолжает Демиан, игнорируя мой вопрос. – Советую попробовать. Вдруг это последнее, что ты попробуешь в своей никчёмной жизни. Мне не нравится, когда меня не слушаются, Никки. Ты сильно усложняешь наше общение.

Задираю голову и дышу через рот. Нужно просто выжить. Остаться целой и невредимой. Запихнуть свою гордость подальше и не злить его. Не вспоминать о семье и о том, кем была когда-то. Это больше не я. Теперь я – вещь. Рабыня. Кукла. А куклы не возмущаются. Куклы молчат, кивают и улыбаются. И ещё делают всё, что им прикажут. До поры до времени.

Перевожу взгляд на Демиана и вежливо произношу, стараясь, чтобы голос не дрожал от злобы, бурлящей внутри:

– С удовольствием попробую.

Он приподнимает уголок рта, и шрам вновь превращается в продолжение кривой улыбки. Но мне больше не жаль Демиана. Он безумец. Он хуже Моргана. И он откуда-то знает о моём отце то, чего не знала я. А также Демиану известны самые тёмные пятна в моей биографии. И теперь у меня точно нет ни малейшей догадки, зачем я ему на самом деле понадобилась.

Демиан

«Зачем ты купил меня?»

О, Никки.

Никки Гонсалес.

Она жила как принцесса в замке, в котором я прислуживал. Сын садовника, простой работяга, которого будущая королева даже не замечала.

Сначала и я не замечал её, не положено ведь. Но однажды мы случайно столкнулись в саду, и я обмер от её красоты. А Никки… Никки просто прошла мимо, даже не посмотрела на меня.

Я стал тайком подглядывать за ней, когда она загорала у бассейна или читала, лёжа на шезлонге в саду, и всё больше влюблялся. Ничего плохого я не делал. Знал, что между нами громадная пропасть, и держался на расстоянии. Но искушение было велико.

Прислуге запрещалось глазеть на господ и говорить с ними. И однажды, наблюдая за Никки сквозь заросли кустарника, я попался. Её отец забил меня плетями до полусмерти, а затем его охрана убила родителей на моих глазах. Я валялся в луже собственной крови, не имея возможности прийти им на помощь, а ублюдки ржали. Ржали, когда резали им глотки. Ржали, когда пустили по кругу мою младшую сестру, а потом вспороли ей брюхо. На мне выжгли клеймо и оставили подыхать, но я выжил. Не спрашивайте – как. Я сам не знаю.

Видимо, жажда мести была слишком сильной. Но что я мог тогда?

Меня выходила Доротеа, отшельница и знахарка. Каким образом она нашла меня и приволокла в своё жилище, я не в курсе. Местные прозвали её ведьмой, но на самом деле она просто старуха, которая решила отречься от мира и ушла жить в лесную глушь.

Спустя несколько месяцев, когда я достаточно окреп, то узнал, что опоздал со своей местью. Бывший партнёр отца Никки расстрелял всю семью Гонсалес. Всех, за исключением моей маленькой королевы. Он забрал её в свой особняк, спрятав от меня на долгие годы. Лишь недавно мне удалось посадить Моргана на крючок. И теперь Никки моя. Как долго я этого ждал. Разумеется, мне было некогда сидеть, сложа руки, но не было ни дня, чтобы я не думал о ней.

Что можно сделать за восемь лет? Кем стать? Кем угодно. Смотря на что ты готов пойти ради цели.

Я прибился к банде и за год дорос до правой руки Переса, отъявленного мерзавца и бывшего главаря. Спустя ещё несколько месяцев я прирезал его, пока он спал, забрал все его деньги, а его людям дал выбор – работать на меня и получать вдвое больше, чем получали до этого, или умереть. Я блефовал тогда, пугая их тем, что за мной стоит не одна сотня парней, и все мне поверили. До сих пор не понимаю почему. Видимо, никто не захотел прощаться с жизнью.

Это был лишь первый шаг, небольшой трамплин в бесконечность. Прошло ещё семь кровавых и лживых лет – и вот он я. Тот, кого называют чокнутым Дьяволом. А я и правда выжил из ума в тот день. Мне больше нечего терять, я безумен и начисто лишён инстинкта самосохранения. А тот, кто не боится и обладает смертоносными знаниями, внушает ужас.

Ко мне приходят за информацией и контактами. Я продаю секреты. Я покупаю секреты. Люди на удивление откровенны со мной и порой согласны идти на громадные уступки. Наверное, дело в их страхах и моём «обаянии». Я могу свести с нужным человеком или достать то, что не может достать никто, кроме меня.

Некоторые верят, что определённые вещи обладают уникальной силой. На чужой гонке за артефактами, реликвиями и достояниями искусства также можно заработать очень много. Посещать аукционы, уводить желанные объекты из-под носа охотников за «сокровищами», а потом им же и перепродавать – это весело. Можно сказать, что это моё хобби.

По пути к вершине пищевой цепочки я устроил настоящую резню, и теперь никто не рискует вставать у меня на пути. Зачастую силой и правда можно добиться большего, чем любовью и добротой. Никто здесь не ценит хороших людей. Да их уже и не осталось. Иногда мне кажется, что наша планета – это чистилище или сам ад.

Когда-то я считал иначе. За свою веру в людей я заплатил кровью любимых. Моё тело всё покрыто рубцами, шрамами и ожогами, но душа изувечена куда больше. А сердце и подавно вырвано с корнем.

Но, смотря на голубоглазую златовласку, я ощущаю что-то давно забытое и похороненное в недрах несуществующего сердца. Оно ноет, словно всё ещё живое, и меня это бесит. Слишком бурно я реагирую на ту, из-за страсти к которой потерял всех, кто был мне дорог. Моя одержимость ею стоила мне всего.

И теперь Никки нужна мне не только для того, чтобы с её помощью избавиться от Моргана. Я хочу видеть боль в её глазах. Хочу искоренить свет, что до сих пор живёт в ней. Она ведь тоже прошла через ад. Однако Никки не сломалась в отличие от меня. Но это лишь пока. Когда я с ней закончу, от прежней Никки не останется ничего. Я вылеплю её под стать себе.

Безумный Джокер и его не менее безумная королева… Это была бы утопия.

А я не верю в утопии. Никки больше не моя маленькая королева. Она шлюха, которую я купил. Восемь лет назад я не смел даже дышать, находясь поблизости, а теперь могу заставить её лизать мои ботинки.

Хочется выколоть ей глаза, чтобы перестала смотреть на меня и пробуждать давно убитые эмоции. Вынуть её душу и заразить тьмой, чтобы не выделялась на моём фоне, напоминая о том, в кого я превратился. Изуродовать её тело, чтобы оно не соблазняло меня, не влекло, не заставляло напрягаться и желать её.

Но я жажду. Один взгляд на эту белокурую Барби – и внутри поднимается волна адской похоти. Необузданной. Дикой. Страшной.

Всё ещё ощущаю её вкус на своих губах, и меня кроет. Я просто сижу на диване и смотрю на неё, но возбуждён похлеще, чем если бы она делала мне минет. И дело не в том, что я давно не трахался, вовсе нет.

Не думал, что ещё способен испытывать настолько сильные чувства. Казалось, я начисто их вытравил. Ничто и никто больше не имеет надо мной власти. Кроме неё. Поэтому нужно держать её рядом и, если станет совсем хреново, убить.

– Вкусный кофе? – спрашиваю, чтобы вызвать на диалог и вновь услышать её голос.

– Да, спасибо.

Никки отставляет чашку. Старается смотреть мне в глаза, но её взгляд то и дело соскальзывает на моё тело.

Я знаю, какое впечатление произвожу на женщин. Они клюют на красивую обёртку, однако стоит мне раздеться, воют от ужаса. Но всё равно ложатся под меня и стонут. Деньги всех делают сговорчивыми.