Восьмое – повинуйтесь наставлениям Христа, относящимся к простой и честной речи: „Но да будет слово ваше: „да, да", „нет, нет"; а что сверх этого, то от лукавого" (Мф. 5:37). Если вы согласились выполнить работу, сделайте ее. Избегайте лести и полуправды. Пусть отличительной чертой вашей речи будет честность. Откажитесь от жаргонных словечек, а также – от абстрактных рассуждений, которые скорее затемняют смысл, чем просвещают и наставляют.

Простая речь трудна, потому что мы так редко живем Божественным центром, так редко отвечаем только на Божественные побуждения. Часто нас сковывает страх того, что скажут о нас другие, часто мы исходим из совершенно других мотивов, произнося наши „да" и „нет". Мы легко меняем свои решения, когда возникает новая, более благоприятная для нас ситуация. Но если наша речь исходит из повиновения Божественному центру, то у нас не будет причины менять свои решения. Кьеркегор писал: „Если вы совершенно послушны Богу, то в вас нет ничего двусмысленного, вы в простоте своей ходите перед Богом. Существует одна-единственная вещь, которую никакие сатанинские ухищрения и соблазны не могут застать .врасплох, и это – простота"[8].

Девятое – отбросьте все, что может служить к подавлению других. Возможно, никто не выразил этот принцип яснее, чем квакер XVI века, портной Джон Вульман. Его знаменитый „Дневник" полон частых высказываний его желания – жить так, чтобы не подавлять других. „И вот, пересматривая свою жизнь, я спрашиваю себя, насколько я, как личность, воздерживался от всего, что возбуждает войны или связано с ними, будь это здесь или в Африке; мое сердце глубоко озабочено тем, чтобы в своем жизненном хождении я мог бы во всем держаться чистой истины и жить в простоте искреннего последователя Христа… И вот я вижу всю эту роскошь и зависть и многочисленные насилия, связанные с ними, и это причиняет мне страдания, и я вижу в этом некую неизменность, семена великого бедствия и разорения посеяны на этой земле и быстро растут на нашем континенте"[9]. Христианам XX века очень трудно посмотреть в лицо этим фактам. Попиваем ли мы кофе или едим бананы, не делаем ли мы это за счет эксплуатации латиноамериканских крестьян? В мире ограниченных ресурсов не означает ли наша похоть богатства – нищеты для других? Должны ли мы покупать продукты, произведенные насильственным принуждением томительного труда на конвейере? Что касается нашей собственной работы, пользуемся ли мы иерархическими отношениями на фабрике или в компании, которые держат других под нами? Не подавляем ли мы наших детей или жену, заставляя их выполнять труд, который считаем ниже своего достоинства? Часто подавление связано с национальностью или полом: кто-то из-за этого получает меньшую зарплату. Да пошлет нам Бог современных пророков, которые, как Джон Вульман, призвали бы нас воздержаться от „желания богатства" так, чтобы мы были способны „разбить иго подавления"[10].

Десятое – избегайте всего, что может отвлечь вас от вашей главной цели. Джордж Фоке предостерегал: „Существует «; соблазн и опасность для вас быть поглощенным своим бизнесом и едва ли быть способным сделать что-либо для вашего Бога, Которому вы служите. Вы погрузитесь в проблемы и не сможете быть над ними… И тогда, если Бог остановит вас на море и на земле и возьмет ваши богатства и отнимет ваши привычки, чтобы ваш ум ими не затруднялся, тогда ваш ум, который так обременен, будет мучиться, находясь вне силы Божией"."

Да даст нам Бог мужество, мудрость и силу всегда держаться главнейшего в жизни – „искать прежде всего Царства Божия и правды Его", понимая все, что входит в эти слова. Поступать так – это и значит жить в простоте.*

Иисус зовет нас от одиночества к уединению. Страх остаться одному приводит людей в оцепенение. Приезжий новый ребенок плачется матери: „Никто со мной не играет!" Студентка колледжа тоскует по своим школьным годам, когда она была центром внимания: „Теперь я – никто". Должностное лицо сидит в своем офисе: он могуществен, но одинок. Старая женщина лежит в приюте, ожидая, когда она пойдет „домой".

Наш страх остаться одному гонит нас к шуму и толпе. Мы непрерывно говорим, хотя слова наши бессодержательны. Мы покупаем радио и привязываем его к кисти или прилаживаем к ушам, чтобы, когда никого нет с нами рядом, мы по крайней мере не были бы обречены на молчание. Т. С. Элиот хорошо понимал нашу культуру, когда писал: „Где найти мир, где услышать слово? Не здесь, потому что здесь не хватает молчания"[1].

Но быть одиноким или же быть окруженным грохотом – не единственные существующие альтернативы. Мы можем развивать внутреннее одиночество и молчание, которые освобождают нас как от страха, так и от чувства, что мы одиноки в мире. Одиночество – это внутреннее осуществление. Это не место, где мы одни, а состояние ума и сердца.

Есть одиночество (уединение) сердца, которое можно поддерживать в себе все время. Толпы или же их отсутствие мало влияют на эту внутреннюю внимательность. Вполне возможно быть отшельником в пустыне и никогда не испытать этого уединения. Но если мы обладаем им, мы не будем бояться одиночества: мы знаем, что мы не одни. Не будем также бояться быть с другими людьми, потому что они не контролируют нас. Среди шума и смешения мы погружены в глубокое молчание.

Внутреннее уединение проявится и внешне. Будет свобода оставаться одному не для того, чтобы избежать людей, но для того, чтобы лучше слышать Божественный шепот. Иисус жил во внутреннем „уединении сердца". Он также часто бывал и внешне одиноким. Он начал Свое служение с сорока дней в пустыне (Мф. 4:1-11). Перед избранием двенадцати Он провел всю ночь в горах (Лк. 6:12). Когда Он узнал о смерти Иоанна Крестителя, Он „удалился… в пустынное место один" (Мф. 14:13). После чуда с хлебами Он понудил учеников Своих отправиться на лодке, потом Он отпустил толпу и „взошел на гору помолиться наедине; и вечером оставался там один" (Мф. 14:23). После длинной ночи трудов Он, „утром, встав весьма рано, вышел и удалился в пустынное место, и там молился" (Мк. 1:35). Когда двенадцать вернулись со своей миссии проповеди и исцелений, Иисус наставил их: „Пойдите вы одни в пустынное место и отдохните немного" (Мк. 6:31). После исцеления прокаженного Иисус ушел „в пустынные места и молился" (Лк. 5:16). С тремя учениками Он искал молчания пустынной горы, как места Преображения (Мф. 17:1-9). Готовясь к самому большому Своему труду, Иисус искал уединения в Гефсимании (Мф. 26:36-46). Можно продолжить, но, возможно, этого достаточно, чтобы показать, что Иисус постоянно искал уединенных мест. То же самое должны делать и мы.

В своей книге ,Жизнь вместе" Дитрих Бонхоуфэр одну из глав назвал „День вместе", а следующую – „День в одиночестве". И то и другое важно для духовного роста. Он писал: „Пусть тот, кто не выносит одиночества, остерегается общества. Пусть тот, кто не в обществе, остерегается быть одному… И то, и другое само по себе чревато многими опасностями. Кто желает общения, не зная одиночества, тот погружается в пустоту слов и чувств. Кто ищет одиночества и избегает общения, тот погибает в бездне тщеславия, самообольщения и отчаяния"[2].

Поэтому мы должны искать восстанавливающей тишины одиночества, если хотим полноценного общения. Мы должны искать общения и ответственности за других, если мы хотим сделать свое одиночество безопасным. Нам нужно развивать то и другое, если хотим жить в послушании.