Лишь в своих последних произведениях Акилину проявил себя как подлинный реалист. Однако влияние его творчества помогло созданию уже в тридцатых годах сильного реалистического литературного течения. В тот период завершается фашизация государства — с единой фашистской партией, едиными фашистскими профсоюзами, единой фашистской организацией молодежи, фашистской милицией, — а рабочий класс и его партия благодаря своему революционному боевому духу и революционной сознательности завоевывают решающую роль в демократическом движении. Из года в год разворачиваются крупные народные битвы против фашистской диктатуры. Происходит быстрый рост политического сознания в широких слоях населения. Жизнь, страдания и борьба португальского народа становятся единственной областью, где писатель или художник может найти истинно прекрасное. Эта борьба сделала португальский народ центральным героем современного искусства. Революционные классы голосом своих художников говорят правду, они чувствуют необходимость утверждать ее.
Несмотря на запреты и трудности, воздвигаемые перед писателем фашистской диктатурой, стало возможным, благодаря силе демократического движения, развитие и преобладание реалистических тенденций в литературе. Формалистические фокусы надо рассматривать как помехи, кастрирующие художественное творчество и именно поэтому как временные и преходящие. Они будут разорваны, подобно кандалам, в тот день, когда Португалия освободится от фашизма и художники обретут широкие возможности для творческого труда, смогут обогащаться сами и обогащать свои произведения качествами, без которых немыслимо истинное творчество: простотой, ясностью и чудесной поэзией правды.
Для буржуазных критиков, утверждающих, что социальные тенденции в искусстве приносят форму в жертву содержанию, роман «Когда воют волки» — блестящее опровержение. Пускай в этой книге ощущается недостаточное разнообразие стиля (все персонажи говорят на языке Акилину), но никогда еще в творчестве писателя стиль не был так подчинен общим задачам, никогда еще не был таким могучим средством идейного выражения. Новое богатство содержания этого романа обусловило новое богатство и новые достоинства его литературной формы.
Наивысшее достижение современного португальского искусства заключается в том, что писатели и художники героически справляются с трудной задачей говорить правду, несмотря на то, что фашистское государство затыкает им рот. Дело Акилину — красноречивый в этом отношении пример. Региональный писатель, известный прежде всего как великолепный стилист, однако грешивший абстрактным и поверхностным португализмом при выборе обстановки, темы и героя достиг новых высот, когда, вдохновленный гражданским чувством и массовыми народными выступлениями, решился говорить во весь голос о гнете фашистской диктатуры и о народной борьбе. В романе «Когда воют волки», где сохранен блестящий стиль Акилину и атмосфера его родного горного края, вскрываются проблемы и конфликты нынешней социальной жизни Португалии, появляются характерные ситуации и образы. Для Акилину — писателя и борца этот роман явился кульминацией.
Творчество Акилину в течение всей его долгой жизни вызывало заслуженное восхищение, но только этот последний роман писателя завоевал любовь и признание народа. В мае 1963 года демократическая общественность Португалии отмечала пятидесятилетие литературной деятельности Акилину. Были организованы скромные, но многолюдные чествования, которые носили политический характер. Отдав должное воинствующей позиции прогрессивных художников, португальская демократическая интеллигенция и трудящиеся признали Акилину ведущим писателем, отдавшим свое перо на службу народу.
Акилину понял огромное значение этого волнующего факта. Его выступления на торжественных собраниях и ответы на вопросы корреспондентов были преисполнены веры в будущее. В каждом из нас, — говорил он, — бьет вечный источник чистой родниковой воды, который журчит, несмотря на все притеснения», «Как и все вы, — говорил он еще, — я слышал, как спутник поет в небе славу человеку; с этим новым его завоеванием идея социального равенства достигла такой высоты, что уже нет топора, который мог бы ее подрубить. Я видел много прекрасного — великие подвиги красоты и силы, слышал сонаты Бетховена и соловьиные трели в лесах. Но еще больше увидите и услышите вы, мои товарищи, у вас есть время». За месяц до смерти он сказал молодежи: «Пусть вас не страшат несправедливость и обиды, которые вам наносят подлецы». А за несколько дней до смерти, произнося речь в Лиссабоне, заявил: «Мои дорогие товарищи, смотрите всегда вперед, смотрите на солнце!»
Вы можете выть, фашистские волки, можете арестовывать, пытать, сажать в тюрьмы, убивать лучших сыновей Португалии. Можете по частям продавать нашу родину империалистам за то, что они помогают вам удержаться у власти. Вы можете затыкать нам рот, глушить протесты и требования народа и голоса его художников. Усиливающийся террор, как в зеркале, отражает растущие затруднения режима. Живя тридцать семь лет в фашистском мраке, португальский народ не отчаивается, он борется, он с надеждой смотрит в будущее, смотрит на солнце. И он победит!
АЛВАРО КУНЬЯЛ,
Генеральный секретарь Коммунистической партии Португалии
ГЛАВА I
Мануэл Ловадеуш одним прыжком перескочил ступеньки крыльца. Наверху, на площадке, он натолкнулся на запертую дверь и, прежде чем постучать, остановился передохнуть. Сердце замерло, когда он увидел, что все осталось таким же, как прежде. Десять лет скитаний пронеслись, словно дуновение ветра, поглощенные вечностью, которая встала перед его глазами. Все как прежде — старый засов, отполированный годами, железная полоска щеколды с привязанной к ней бечевкой, поленница твердых и гладких дров — разве каштан не зовут костями Португалии. Черепичная крыша над длинным хлевом, черные камни стены, на которой мох разбросал свои блеклые пятна, и тишина — тишина глухой деревни, жалкой, недоверчивой и настороженной, словно птенец в гнезде, а поодаль — дубы в долине, крыши домов… Все было охвачено древним вечерним спокойствием неба и земли, твердой и гладкой, как асфальт.
Как давно он здесь не был! Много лет унесло время, а все вокруг такое же — целехонько, не тронуто, полно прежнего очарования. Пожалуй, лишь постарело… Да, постарело, подалось под зубами смерти и готово рухнуть, вот как этот карниз. Впрочем, можно подумать, что все это выдержало удары судьбы лучше, чем сам человек, уставший ходить по земле Христовой. Когда горечь прошла, эта мысль утешила его и оправдала в его глазах бедный дом, оставшийся таким же, как прежде.
Он снова посмотрел на засов.
— Стучу, не стучу — что это мне пальцы жмет? — услышал он голос… голос Филомены и замер.
Было полнолуние, конец марта, то самое время года, когда дни равны ночам, и по звону вилок и паузам он понял, что ужинают.
— Хорошенько покроши себе в миску! — слышался материнский голос, ворчавший на кого-то. — Хорошенько покроши, Жаиме, ведь у тебя только бульон!
Затем голоса пропали. Так журчание ручьев, текущих с гор, замирает в принесенной ими гальке. Но чего же он ждет? Он решился. Постучал раз… другой… третий, отступил на шаг и остановился в ожидании, словно нищий, просящий Христа ради. Он стал прикидывать, сколько времени понадобится, чтобы услышать его стук, подняться с циновки, поставить миску и открыть ему дверь.
Медлят… Ему показалось, что прошло больше, чем нужно. Может быть, они не слышали? Решив, что его стук, слабый и нерешительный, действительно не слышали, он постучал сильно и смело. Теперь наконец раздался голос, молодой, настороженный, такие голоса всегда первыми отзываются на стук:
— Кто там?
— Свои…
Молчание, осторожное молчание наполнило дом, как свет лампы, зажженной во тьме.
Секунда… другая… третья, не реку же они переходят! Неужели Филомена не узнала его голос? Хотя в этом не было бы ничего странного. До него донеслись вдруг ее быстрые слова: