Они оба молчали. Уильям боялся сорваться и показать свои истинные чувства, поэтому не начинал разговор. Ему и так давалось с трудом каждое движение. То ли успокоительное по какой-то причине не подействовало, то ли он просто сильно влюбился, он не знал. Но ему стоило огромных усилий сдержаться, когда совсем недавно она танцевала с другими, улыбалась им, о чем-то говорила. Ревность в то время поедала его изнутри, заставляя сгорать в жарком огне, не позволяя испытать облегчение.

– Вы отлично танцуете, – внезапно заговорила Виктория. И Уильям собрался, заставив себя внимательно слушать ее слова, чтобы не выглядеть глупым, ответив ненароком не на тот вопрос. – У вас за спиной, наверное, годы практики.

Уильям с горечью вспомнил постоянную муштру в своем приюте и раздвинул губы в наполовину искусственной улыбке.

– У меня были отличные учителя, ваше сиятельство.

– Никак не привыкну, когда меня называют титулом дяди, – вздохнула Виктория. Она смотрела на Уильяма с непонятным ему вниманием, как будто ждала чего-то: то ли действия, то ли знака. – Я ведь не имею титула. Пока.

Младшая дочь? Да даже если и так. Ему было все равно. Он сгорал от желания сделать ее своей. На всю жизнь. И постоянно напоминал себе, что худшей участи для нее трудно придумать. Ведь тогда она станет такой же отверженной, как и он. Никто в высшем обществе не будет принимать жену бастарда.

Сердце болезненно сжалось при мысли об этом. Уильям порадовался, что танец вовремя закончился, и можно откланяться, сбежать, скрыться от ее такого внимательного взгляда.

– Милочка! Лишь за цветами

Шел я. но вдруг, будто в раме,

Вижу вас между кустами.

Как хороши вы, девица!

Скучно одной тут часами,

Да и не справитесь сами -

Стадо у вас разбежится!

Маркабрю12

Вика отказалась от следующего танца под предлогом усталости и в задумчивости встала у окна. У нее осталось странное ощущение после времени, проведенного на паркете вместе с бастардом. Что-то было не так, неправильно в его поведении. Он был напряжен, будто чего-то боялся или что-то скрывал. Танцевал, не думая о движениях, наверняка давно выученных наизусть. Весь в себе, словно контролировал каждый свой вздох, каждое слово, тщательно старался чего-то не допустить.

Красивый, наверняка мускулистый, хоть тело и было полностью скрыто под одеждой, умный и галантный, он не выглядел счастливым даже на секунду. Он будто тяготился той жизнью, которую был вынужден вести. И Вика могла понять почему. А вот другие… Они то ли не замечали, то ли не желали замечать его поведения. Для них все шло, как и должно было.

И такое резкое несоответствие Вику откровенно пугало. А еще… Еще ее если не пугал, то настораживал непонятный интерес к ней самого бастарда. Да, это входило в его обязанности – развлекать гостей женского пола, в том числе и в постели. И Вика не отрицала, что ей, молодой симпатичной женщине, тоже понравился, по крайней мере внешне, этот мужчина.

Но она собиралась замуж! Она если не страстно любила Владика, то была сильно привязана к нему и не собиралась ему изменять, даже в другом мире, с непонятным мужчиной! Однако во время танца Вика несколько раз ловила себя на мысли, что рядом с таким человеком, как бастард, может быть легко и спокойно в обычной жизни. Он словно готов был решить все проблемы своей гипотетической спутницы. Она понятия не имела, почему так думала, но твердо была уверена в своей правоте.

– Что-то случилось? – подошел и встал рядом с Викой Аурелиус. – Ты пропускаешь уже второй танец.

– Устала с непривычки, – устало улыбнулась она. – Сейчас немного еще постою и пойду танцевать, обещаю.

Аурелиус кивнул, но поверил ли. Вика внимательно и не один раз прочитала документы перед поездкой сюда. Еще и Владика посадила за них, чтобы свежим взглядом посмотрел. Агенту фирмы в том или ином мире вменялось в обязанности не допустить никаких проблем, которые могли бы возникнуть у путешественника. А также – удостовериться, что у путешественника не появились никакие серьезные отношения (вплоть до кровной мести) ни с кем из местных аборигенов. При необходимости или возникновении подобных отношений агент фирмы мог принять решение отправить путешественника назад до истечения срока командировки. А потому Вика была уверена, что Аурелиус не станет возражать против небольшой интрижки с бастардом, но запретит думать о чем-то большем.

Не то чтобы Вика думала… Но…

Остаток бала прошел для Уильяма в танцах со всеми желающими дамами. Он танцевал, не жалея ног, прекрасно зная, что на следующий день весь замок будет лежать в лежку, отходить от сегодняшнего праздника. А значит, ни на какие свидания идти не нужно будет. В сторону Виктории Уильям не смотрел – запретил себе даже коситься туда. Он выполнил все, что от него требовалось, – развлек гостью, предложив ей потанцевать. Дальше по этикету он мог скользить по паркету сколь угодно долго с другими аристократками. И его никто не понял бы, если бы он стал раз за разом с интересом посматривать на племянницу мага.

Уильям твердил себе эту фразу постоянно, заучил ее наизусть, чуть ли не каждую секунду борясь с отчаянным желанием отыскать глазами в зале Викторию.

Многочисленные шпильки и подначивания его языкатых партнерш сегодня не задевали его. Он их просто не слышал. Даже притворяться не приходилось – Уильяму действительно было все равно, кто и что говорил о нем в тот вечер.

Ушел он из зала едва ли не самым последним, заперся у себя в спальне, решительным жестом налил из кувшина в кружку крепкий рогарн13 и залпом выпил его. Не помогло – сердце продолжало болеть, словно его кто сжимал в тисках. И больше всего на свете хотелось дойти до комнаты Виктории. Прямо сейчас.

– Нужен ты там, ублюдок, – с горечью выплюнул Уильям, злясь на самого себя, и снова потянулся к кувшину.

После второй кружки, да еще и на голодный желудок, в голове зашумело.

Уильям откинулся на спинку кресла и горько улыбнулся. Дожился – ему требуется большая доза алкоголя, чтобы забыть понравившуюся девушку. Хваленая выдержка дал наконец-то трещину. Он не знал, что сейчас бесит его сильнее: невозможность находиться рядом с Викторией или потеря самоконтроля.

Уильям с самого детства упорно выстраивал каменную стену между собой и остальным обществом. И вот приехала незнакомка и покорила его с первого взгляда. Стена дала трещину и теперь грозила полностью разрушиться.

– Боги, за что? – тоскливо спросил Уильям.

Ответа, конечно, не было. Да и не станут боги, в чье существование Уильям давно не верил, опускаться до какого-то бастарда. У них есть дела поважнее.

Третья кружка рогарна, выпитая уже в постели, сделала свое дело: Уильям буквально сразу же заснул, повалившись на подушки. Его измученной душе требовался отдых.

Но и во сне к нему пришла Виктория. Она стояла на расстоянии от него, нежно улыбалась и манила Уильяма, как будто проверяла, решится ли он дойти до нее.

– Милочка, честное слово,

Не от виллана простого,

А от сеньора младого

Мать родила вас, девица!

Сердце любить вас готово,

Око все снова и снова

Смотрит – и не наглядится.

Маркабрю

Вика устала после бала намного сильнее, чем думала. Ноги буквально отваливались. Не привычная к постоянным танцам, пусть и довольно простым в исполнении, она буквально повалилась на кровать, едва зайдя в выделенную ей спальню. Глаза закрывались сами собой. Не было сил даже на переодевание. Чтобы позвать служанку, следовало приложить усилия. А именно это у Вики не получалось. Забыв о правилах приличия, она все же уплыла в сон в бальном платье. В самом деле, какая разница, если в комнате, кроме Вики, никого нет? Кто там узнает-то?