– Не делай глупостей, Оле, – тихо сказал Ян, опускаясь рядом на колени и положив тяжелую теплую руку ему на плечо, – Этим ты ему не поможешь. Все-таки опоздали. Черт!

Чума перепугано смотрела куда-то Оле за спину и отползала, тихо поскуливая. Овчарка Януса разжала челюсти и теперь грозно скалила клыки в сторону Белой всадницы. Вторая такая же псина неслышно подошла с другой стороны. Но Чума испугалась не собак. Оле понял это только когда Яна, аккуратно переступив через ноги брата, подошла к ней, отгородив от остальных. Она была спокойна. Слишком спокойна. Даже не взглянула на Оле, даже не прикоснулась к Тоду. Ее глаза были сухими, губы не дрожали. Оле сглотнул подступивший к горлу комок. Он уже видел такие лица. У родителей на похоронах детей. Выходит, надежды нет. Вчера Яна паниковала, истерила, плакала. Вчера, когда еще не понимала, можно ли как-то вернуть любимого. Сегодня она уже знала ответ.

– Теперь ты довольна? – спокойно спросила Яна, садясь перед Чумой на корточки. – Ты добилась своего: твой брат больше не принадлежит ни мне, ни Оле. Он больше никому не принадлежит. Ты рада?

Чума в ответ только заскулила чуть громче. Яна погладила ее по щеке, ухватила за подбородок, потом резким движением, похожим на бросок змеи, сжала пальцы на горле. Чума попыталась вырваться, слабо шлепнула Яну по руке. Теперь и на ней была кровь Тода.

– Я не могу тебя убить, хотя и очень хочу, – Яна грустно вздохнула. – Я демиург, а не убийца, мое призвание создавать жизнь, а не отнимать ее. Но я придумала для тебя кое-что интересное. В прошлую нашу встречу ты назвала меня старухой. Тебе так нравится строить из себя наивную девочку, которая просто играет и не понимает последствий своих действий. Так пусть так и будет.

Рука Яны засветилась теплой зеленью. До этого Оле никогда не видел, как демиург использует свою магию. В других обстоятельствах он бы восхищенно следил за процессом, но сейчас ему было плевать на процесс. Важен был только результат. И он не заставил себя долго ждать. Чума закричала. Ее голос становился все выше и тоньше, пока не превратился в детский плач. Яна склонилась до самой земли, сжимая пальцы на тонкой шейке годовалого младенца, барахтающегося в платье Чумы.

– Ты, – Яна разжала пальцы и посмотрела куда-то перед собой. Только сейчас Оле заметил стоящего неподалеку рыжего жнеца. Он был здесь все это время? Прибежал на звук выстрела? Странно, что он один, а не все постояльцы отеля. Или из-за всадников тут никто не живет? Впрочем, какая разница. – Забери ее. Постарайтесь на этот раз воспитать ее получше и научите выбирать правильные игрушки. Я дарю вам всем второй шанс. Третьего не будет. Убирайтесь из Города и впредь держитесь от меня подальше.

Жнец осторожно подошел, кое-как поднял ребенка одной рукой. Яна помогла поудобнее усадить ревущую девочку на сгибе локтя. Оле почувствовал, что рука Яна пропала с его плеча. Демиург подошел к рыжему, протянул ему оружие. Вместо пистолета на смуглой ладони блестел кинжал с тонким трехгранным лезвием.

– Это называется мизерикорд. Хотя ты, наверняка, знаешь. – Ян сунул кинжал в кобуру от револьвера. Каким-то чудом он в ней держался. – Научись смотреть в глаза тем, кого забираешь. Иди.

Рыжий уныло поплелся к зданию отеля. Интересно, как остальные всадники отреагируют на случившееся? И кто теперь будет выполнять работу брата? И куда девать его байк и его вещи? И вообще, что теперь делать и как дальше жить? Яна подошла, опустилась на колени напротив Оле, сгребла в охапку Тода и уткнулась лицом ему в волосы. Вот теперь она плакала. Оле видел, как по щекам катятся крупные капли, слышал, как она шепчет что-то, захлебываясь слезами. Она тихонько раскачивалась, прижимая к себе неподвижное тело.

– Все из-за меня, – шмыгнул носом Оле. – Это я во всем виноват. Если бы я не потащился за братом, ничего бы не случилось. Чума права: от меня одни проблемы.

– Идем, – Ян рывком вздернул Оле на ноги, подтолкнул в спину. – Дай им побыть наедине. Псы за ними присмотрят, а мы тут сейчас лишние. Вот же, черт! Похоже, это чувство входит у меня в привычку. Ненавижу чувствовать себя бесполезным!

Оле медленно кивнул и обернулся через плечо, насколько позволяла хватка Яна. Ему показалось, что воздух вокруг Яны дрожит и легонько мерцает зеленым, а безвольно лежащая на ее коленях рука брата едва заметно дернулась. Но Ян не позволил ему рассмотреть получше, грубо запихнув в черный провал короткого пути.

Эпилог

Апрель. Несколько лет спустя.

– Вот же блин! – простонала Надя. – Похоже, духовка совсем накрылась. И че теперь делать?

– А то ты не знаешь? – Яна с улыбкой приложила ладонь к многострадальному агрегату и тот весело замигал лампочками и зашумел вентилятором. – За пять лет так и не привыкла, что у тебя под боком действующий демиург, способный вернуть к жизни что угодно? Ладно, пойду собираться.

– Ой, я такая забывчивая, – рассмеялась Надя, запихивая в оживленную духовку противень с круассанами.

На самом деле, за пять лет она привыкла ко многому. И к своей природе порождения. И к идущей в комплекте ответственности за благополучие Города. И к тому, что можно смело и не скрываясь болтать с посетителями на потусторонние темы и расспрашивать о жизни мифических созданий. И к тому, что в Городе их появляется все больше и время от времени приходится защищать их от людей и наоборот. Благо, силы Хранителя позволяют делать это эффективно и не оставлять заметных следов. Не хотелось бы превратить Город в Мекку для искателей чудес. Хотя слухи все равно расползаются. Но пока на уровне городских легенд и баек. А такое Городу только на пользу. Больше туристов.

Привыкла Надя и к ежедневным встречам со Смертью. Теперь жнец каждый вечер привозил Яну на работу, а по утрам забирал домой. После той истории с кошмарами они стали жить вместе и до сих пор вели себя как юные влюбленные. Надя им даже немного завидовала. Она привыкла видеть Оле одного, без брата. Теперь близнецы лишь иногда пересекались по вечерам, когда сказочник заходил за кофе. И к Джастину Надя привыкла. Парень прижился в заведении и стал неотъемлемой частью команды. И даже к молодому рыжему шаману привыкла. А еще она, кажется, привыкла к тому, что Яна с ними теперь нет.

Ян ушел через пару дней после той злополучной ночи. Сказал, что обещал Шаману присмотреть за Нилом и что тому нужно в какую-то глушь для завершения обучения. Мол, слепой парень один туда не доберется, придется идти с ним. Вот только Надя прекрасно понимала, что это только предлог. Почему-то Ян больше не хотел находиться в их компании. Видимо, поэтому, около года назад Нил вернулся в Город один. Ян отправился дальше путешествовать. Иногда от него приходили открытки из разных уголков мира. Немного старомодно, но очень трогательно.

Рев движка вернул Надю в реальность. На пороге, стаскивая неизменный шлем с черепом, стоял Тод. Жнец привычно коротко кивнул и направился к стойке. Надя привычным жестом извлекла из-под стойки пепельницу. Он уже даже перестал спрашивать разрешения. Тоже привык.

– Кофе будешь? – Надя приветливо улыбается Смерти.

В ответ он молча качает белокурой головой. После удара Яна на скуле у Тода остался рваный шрам. Белое пятно под левым глазом отчетливо виднеется даже на его бледной коже. Интересно, оно когда-нибудь пройдет или жнец специально сохранил его на память?

– Янка дома сварит. – едва заметно улыбается Тод, выдыхая ароматный табачный дым.

За прошедшие годы Надя научилась разбираться в его полуулыбках и даже научилась не замирать каждый раз, когда встречалась с ним взглядом.

– Знаешь, я наверное никогда не привыкну к тому, что ты действительно Смерть, – смеется Надя. – Хорошо, хоть капсом не разговариваешь.

– Капителью, – все с той же улыбкой отвечает Тод. – Смерть у Пратчетта разговаривает капителью, а не капсом. Просто в кириллице она не используется, вот и получился капс. Почитай в оригинале, поймешь разницу.