Утро выдалось на редкость противным. Ясным и по-зимнему морозным. Весна не спешила сменить на посту сестрицу. И солнце не грело, а только слепило глаза. Ему пришлось прищуриться, чтобы разглядеть фигуры, возникшие на его пути. Трое в долгополых черных рясах с капюшонами. Без сомнения жнецы, но кто конкретно не понять под облачением. У одного в руках оковы, у двух других – ритуальные косы. Вот и конвой. А пафосу-то сколько!

– Ты нарушил правила. – сказал один.

– Вмешался в судьбу человека. – продолжил второй.

– Тебя будут судить. – закончил третий и протянул ему наручники.

Оле на его месте начал бы оправдываться. Доказывать, что он не верблюд, переводить стрелки, требовать «своего авокадо» и стараться превратить все в фарс. Может даже попытался бы сбежать или полез в драку, как он это умеет. Он в красках представил себе эту картину и невольно улыбнулся, чем вызвал тихое «Хмм?» жнеца с оковами. Будь здесь Оле, возгласы были бы куда громче. Возможно, даже нецензурные. Хорошо, что его здесь нет.

Он не стал сопротивляться. Вытянул вперед руки, позволил защелкнуть на запястьях замки и скрестить перед грудью лезвия кос, хищно сверкнувших на ярком солнце. Свободный жнец провел рукой по боку мотоцикла и серебристо-серый конь нервно встал на дыбы под взглядом чужака. Жнец спокойно поймал уздечку и подвел жеребца к их живописной группе. Больше они не сказали ни слова. Только Тьма поглотила весь мир, когда они сделали шаг в пустоту преисподней.

Глава 29

Март. Наши дни.

День не задался с самого утра. Надя с трудом продрала глаза, облилась горячим чаем, из-за этого разбила любимую чашку и чуть не навернулась на коварном весеннем ледке. Чудом не опоздала на работу, хотя и пришла впритык к началу смены. Яна встретила ее улыбкой сомнамбулы, будто пребывала в каких-то своих невеселых мыслях. Похоже, из-за них она забыла поставить в духовку круассаны и самых ранних посетителей ждал облом со свежей выпечкой. Интересно, что у нее случилось?

Надя навела порядок за стойкой, сунула выпечку в печь и с трудом успела нацепить фартук, когда начали приходить посетители. Сплошь обычные скучные люди и таким плотным потоком, что ей некогда было поесть. Пришлось вызвать в помощь недавно нанятого Джастина. Тот очень удивился, но с улыбкой встал за стойку. Он вообще был очень улыбчивый. И очень милый. Схватывал все на лету и умел найти подход к любому посетителю. И в этот раз он снова ее спас. Лишь под вечер поток иссяк. Под конец смены они откровенно бездельничали, так что Надя отпустила парня отдыхать и принялась убираться.

Ян пришел на удивление рано. И с тем же странным выражением лица, что было с утра у Яны. Может у них в семье проблемы? Родственник какой-то умер или типа того. Ясно же, что они брат с сестрой, хоть и отмалчиваются. Надя только дважды видела их вместе. И оба раза это были какие-то языческие праздники. Почему-то в эти ночи посетителей особо много и оба бармена встают за стойку. Правда, в Самую Длинную ночь, когда Ян внезапно пригласил Надю погулять на ярмарку, Яне пришлось отдуваться одной. От воспоминаний Надя невольно покраснела. Да, все вышло не так, как она рассчитывала, но все равно было здорово. Захотелось как в романтических комедиях прижать руки к груди и издавать смешные звуки умиления. Но это показалось ей совсем неуместным. К тому же в зал вошел посетитель.

Надя уже видела этот смешного мужичка в мятой фетровой шляпе. Он заходил редко, но всегда сидел допоздна. Садился обычно за стойку и долго болтал с Яном. А вот в смены Яны его никогда не было. Видимо, он как-то прознал расписание барменов и ходил к своему любимчику. Но сегодня он вел себя странно. Сел за столик в углу, ничего не заказывал и пялился на Надю, когда думал, что она не видит. С Яном даже не поздоровался.

– Я тогда пойду? – спросила Надя, снимая фартук.

Ян рассеянно угукнул в ответ, даже не взглянув в ее сторону. Не то, чтобы Надя чего-то ждала: она видела, что он влюблен в унылую девицу-медсестру. Но видеть бармена в подобном состоянии было очень непривычно. А все непривычное заставляло ее нервничать.

– Близнецы не заходили? – спросил вдруг Ян, когда она уже почти зашла в подсобку за вещами.

– А должны были? Они обычно попозже приходят.

Надя прекрасно понимала, о ком идет речь и слегка удивилась вопросу. Братцы и правда обычно приходили позже. Точнее, это Ян сегодня пришел слишком рано.

– У тебя все хорошо? – не выдержала Надя напряженного молчания. – Яна с утра тоже была в расстроенных чувствах. Случилось чего?

– Все путем. – натянуто улыбнулся Ян. – Не обращай внимания.

– Как скажешь. – пожала плечами Надя. – Тогда доброй ночи.

Она забрала пальто и сумку, переобулась в уличную обувь и направилась к выходу. На прощание кивнула мужичку за столиком, который продолжал на нее пялиться. Жорж, его зовут Жорж. Ян в шутку называл его Наседкиным из-за слишком надоедливой жены. Кажется, она его совсем загнобила. Может, потому он и уселся в уголке, что не хотел рассказывать при Наде? И смотрел на нее, мечтая, чтобы она поскорее ушла. В любом случае, теперь ему никто не помешает. Обидно только, что Ян сегодня какой-то сонный.

Надя свернула в тихий переулок, чтобы срезать путь домой, и по ее спине пробежали мурашки. Обычно здесь горел фонарь над служебным входом магазина одежды, но сегодня почему-то было темно. Лишь с улицы в арку пробивался свет и Надина тень унылой кляксой растянулась в желтом пятне на обледеневшей мостовой. Все-таки март в их краях считался весной лишь на бумаге. Надо бы ступать осторожно, чтобы снова не навернуться на льду.

Огни соседней улицы призывно маячили впереди. До них нужно было пройти каких-то тридцать или сорок шагов по темному проулку, но Надя не могла сделать и одного. Что-то словно мешало ей войти в темноту. Может лучше вернуться и обойти по нормальной дороге? Мало ли что там притаилось во тьме?

– Ты чего, мать? – вслух упрекнула себя Надя. – Просто лампочка перегорела, вот и все. С каких это пор ты боишься темных подворотен?

Надя их и правда не боялась. А с тех пор, как вступила в игру с Городом, воспринимала их как сундуки с сокровищами. Именно в таких невзрачных и неприветливых на вид местах скрывались самые удивительные секреты. И Надя быстро научилась их находить. Может и на этот раз Город приготовил ей новый сюрприз и погасший свет лишь проверка на прочность? Наверняка так и есть. Она всмотрелась в чернильную тьму, будто бы отгородившую ее от шумной многолюдной улицы. Словно она стояла на крошечном островке света в море мрака и смотрела на далекий берег. Почему-то Наде показалось, что стоит ей шагнуть во тьму и ноги потеряют опору. Она полетит в пустоту непроглядной тьмы. Что тогда с ней случится?

Кончики пальцев похолодели, по спине скатилась капля пота, в ушах зашумела кровь. Страх, холодный и липкий, окутал ее с головой. Развернуться и бежать назад к свету! Пока тьма не заполнила все, поглотив ее крошечный остров. Она попятилась, не отрывая взгляда от огней на другом берегу, и внезапно во что-то уперлась спиной. Что-то мягкое и теплое.

– Прошу прощения. – заговорило «что-то». – Я вас не заметил.

Голос показался Наде знакомым. Она развернулась и с удивлением уставилась на Жоржа. А он-то что здесь делает? Вышел прямо вслед за ней из бара? Может сонный Ян не лучший собеседник?

– Ничего страшного. – она мотнула головой. – Это я тут пячусь, как задумчивый рак. Так что извиниться стоит мне.

– Надо же! – воскликнул Жорж. – Да вы же Надя! Мы же только что простились в баре. Вы тоже ходите этой дорогой?

– Да. Так короче. Правда, обычно тут не так темно.

– Это точно. – Жорж печально улыбнулся. Кажется, он по-другому просто не умел. – Ну теперь нас двое. Так что будет не так страшно.

Он решительным жестом приобнял Надю за плечи и слегка подтолкнул вперед. Ей даже мысли не пришло сопротивляться. Влекомая его движением, она сделала шаг в темноту. Потом еще один и еще. Когда они были уже на середине темного проулка и их со всех сторон окружал непроглядный мрак, что-то в Жорже вдруг переменилось. Его рука на плече стала тяжелее, хватка – крепче, дыхание над ухом горячее и порывистее. Резким и на удивление грубым движением он развернул ее к себе лицом и вместе с ней шагнул к стене. Надя спиной ощутила холодный, чуть влажный кирпич.