А лет десять назад, когда мысль о детях не казалась такой нереальной, я совершенно иначе представляла себе радости грядущего материнства.
– Как же плохо, – сказала я сама себе под нос, едва поднимаясь с кровати.
Могла ли я предположить, что в жизни беременность совсем не такая, как в голливудских фильмах?
Просыпаться беременной оказалось куда сложнее. Да и пробуждение это было совсем не радужным.
Несмотря на полное отсутствие живота и умеренный токсикоз, утро было для меня настоящим испытанием.
Я не могла выспаться ровного с того дня, как узнала о своей беременности.
По утрам отекали руки, ноги, пальцы. Лицо делалось таким круглым, что я едва могла открыть глаза и посмотреть на себя в зеркало.
– Как эти беременные молодые девочки умудряются выглядеть счастливыми и очаровательными? На меня же без слез не взглянешь.
Я тихо радовалась тому, что сплю отдельно от Бориса. Хотя бы он не видит всей этой красоты…
Сегодня по совету Галины Яковлевны я отправила мужа спать в гостиную на диван, обосновав это своим обострившимся токсикозом.
Токсикоза, как такового, у меня не наблюдалось. Но рядом с Борисом безбожно мутило. Все его духи…
На этом этапе мне и впрямь было комфортнее спать одной.
Потихоньку я прислушивалась к своему организму, старалась понять как мне удобнее спать, на каком боку лучше лежать и как подниматься с постели по утрам.
Все это было для меня чем-то необычным, при этом очень личным и интимным. Я не хотела, чтобы кто-то кроме меня наблюдал за этим процессом становления будущей матери.
Утром хватало часа, чтобы привыкнуть к ощущениям нового дня, рассмотреть живот, который, как мне казалось, увеличивался с каждой секундой, погладить Малыша.
После этого я шла в ванную, умывалась, приводила себя в порядок и как ни в чем не бывало спускалась на первый этаж в столовую.
– Доброе утро, – муж и свекровь уже сидели за столом и пили ароматный фруктовый чай с сырниками.
– Здравствуй, Оленька. Будешь чай или сделать тебе кофе? Боря, позаботься о супруге.
– Конечно. Садись, Солнце, – мужчина заботливо придвинул для меня стул, помогая сесть, поцеловал в щеку и шепнул на ухо, что я прекрасно выгляжу.
Это было особенно лестно, учитывая, что я знала, как выгляжу на самом деле.
Борис скрылся на кухне, когда Галина Яковлевна перекинулась через стол, чтобы шепнуть мне:
– Милая, выглядишь не очень хорошо. Отекла, прыщики… Тебе, может, к косметологу?
– Я просто не накрасилась, – буркнула, распуская волосы, чтобы прикрыть часть лица. – И перенервничала.
– Это точно! Все болезни от нервов. Давай с тобой сходим в спа? Расслабимся, приведем себя в порядок.
– Не в ближайшие дни.
– Какие-то планы на ближайшие дни? – с кухни вернулся Борис и поставил передо мной кружку некрепкого кофе со сливками. – У меня было к вам предложение на сегодняшний вечер.
– Ты о благотворительном вечере в центральной галерее? Даже не уговаривай! – Галина Яковлевна не стала ничего слушать и подскочила со своего места.
Хоть женщина и пыталась натянуть маску брезгливого безразличия, в ее взгляде я увидела секундную панику, смешанную со страхом и замешательством.
Я тоже слышала что-то о предстоящем вечере. По большей части потому что Миролюбов старший был одним из меценатов и приглашенных гостей тусовки.
Они со свекровью каждый год посещали это мероприятие, а вот мы с Борисом почему-то обходили его стороной.
– Мама, оставь эмоции, ты же взрослый человек. Наше появление там будет отличным поводом объявить о воссоединении семьи. И у вас с папой будет возможность поговорить.
– Знаешь, а ты прав! – Галина Яковлевна вдруг воодушевилась, затянула пояс домашнего шелкового халата и гордо вскинула голову. – Во сколько начало? В семь, кажется? Оля, будь готова через два часа, поедем в салон. Сначала за платьем, а потом в салон!
Я смотрела вслед уходящей из столовой свекрови, шумно глотая кофе из кружки, и всем нутром ощущала, что что-то здесь не чисто.
Мне понравилась энергия, которая исходила от Галины Яковлевны, решительность. В ее глазах не было видно страха или растерянности. Но чем обусловлена такая резкая смена настроения?
Неужели свекровь решила ни с того ни с сего помириться с мужем?
Я думала о таком исходе. Наше с Борисом примирение не могло пройти бесследно. Возможно, что-то внутри щелкнуло, вспомнились былые чувства…
– Чудесно, да?
– А? что? – я растеряно повернулась к Борису и улыбнулась в ответ на его улыбку. – Прости, я отвлеклась, не расслышала.
– Говорю, здорово, что мама приняла правильное решение. Им с отцом нужно помириться.
Я смотрела в счастливые глаза Бориса и не смогла возразить. Вышло только нелепое угуканье, которое я утопила в глотке некрепкого кофе.
Мужчина был как будто слеп или попросту не мог чувствовать того, что чувствует обиженная женщина, преданная мужем.
Борис не знал о существовании второй семьи у его отца, не знал, как больно Галине Яковлевне было узнать об этом, пережить разрыв. Поэтому он и верил в возможность сохранения семьи Миролюбовых старших.
А я вот в это верила с трудом…
– Я зайду? – поднявшись на второй этаж после завтрака, я первым делом зашла в гостевую комнату к свекрови.
Она, напевая под нос незатейливую мелодию, прикидывала на себя платья из арсенала, привезенного с собой из дома.
Я давно не видела, чтобы у этой женщины так горели глаза. Но это был какой-то дьявольский огонь…
Совсем не тот, что был, когда она улыбалась или с особым усердием работала. Это была радость на грани сумасшедшего помешательства.
– Оленька, лучше в этом платье поехать или надеть брюки с блузкой?
– Какая разница? Мы же едем в магазин, чтобы купить платье для вечера.
– Женщина всегда должна быть неотразима, – с этими словами свекровь извлекла из шкафа длинную юбку и полупрозрачную шифоновую блузу с объемными рукавами.
– С Вами не поспоришь. Надевайте платье, его удобнее снимать. К тому же голубой Вам к лицу.
Продолжая напевать себе под нос, Галина Яковлевна выбирала украшения к наряду.
Я наблюдала за ней пару минут, чтобы распознать, что именно переменилось в настроении свекрови. Но ответа в счастливом взгляде так и не увидела.
– Что происходит?
– Серёжки выбираю. Хочешь, тебе какие-нибудь одолжу? – я отрицательно мотнула головой, не сводя взгляда с женщины. – Ну как знаешь.
– Не заговаривайте мне зубы. Вы на расстояние пушечного выстрела отказывались подходить к мужу, а тут, пританцовывая, собираетесь на благотворительный вечер, где все внимание будет к его персоне и нашей семье?
– А что такого? Мы же семья. Вы с Боренькой и мы с Гришей.
– Вы кофе с коньяком на завтрак пили, да? – свекровь рассмеялась, отворачиваясь к зеркалу. – Галина Яковлевна, я женщина и мне сорок. Не думайте, что я поверю этому спектаклю.
Больше сказать мне было нечего, и я ушла в спальню, чтобы самой собраться.
Борис предлагал поехать с нами, но я отказалась.
Почему-то было ничуть не грустно уезжать от мужа. Напротив я цеплялась за возможность остаться без него, снова ощутить это приятное одиночество, к которому развилась привычка за месяц разрыва.
Компания свекрови мне крайне импонировала. Терзал тот факт, что сейчас я не могу быть искренней с ней полностью, но я уговаривала себя, что это временная вынужденная мера.
В конце концов, она тоже не до конца честна со мной.
– Так и не скажете, что задумали? – спросила я в одном из бутиков, где свекровь примеряла на себя невесть какое по счету платье.
– Я не понимаю, что ты хочешь от меня услышать.
– Правду.
Я встала с удобного диванчика, подошла к женщине и осторожно подобрала подол платья, чтобы приоткрыть носочки туфель.
– Длина должна быть вот такой. Что думаете?
– Думаю взять предыдущее. Красное. Я в нем роковая, правда?
– Правда, но дело вовсе не в платье.