– Я бы хотела сама распоряжаться своей охраной, ваша многоликость, – вздернула подбородок Виолетта, глядя прямо в побелевшие глаза жениха. – Я полностью доверяю вам, но чувствую себя увереннее, когда поблизости те, кого выбрал еще мой отец.

Алэр напомнил себе, что у него осталась даже не неделя, а всего четверо суток, и подавил раздражение.

– Как хочешь, дорогая, – император взял руку невесты и галантно поцеловал кончики пальцев. И почувствовал, как они заледенели в его холодной руке. – Меня радует, что ты послушная и преданная дочь. Значит, станешь такой же послушной и верной женой. Это даже хорошо, что здесь столько беспристрастных свидетелей. Я хотел принести тебе извинения. Я был непозволительно груб и напугал тебя. Но ты сама стала причиной моей несдержанности.

– Я?

– Могу объяснить. – Император, не выпуская руки девушки, повел ее к дальнему выходу из галереи. – Когда я тебя увидел, такую нежную, юную, свежую… Ты так прекрасна и желанна, что каждый час отсрочки нашего брака для меня стал пыткой. Я не привык к отказам, знаешь ли. Я бесился. Злился. Видеть и не иметь. Восхищаться и не обладать. При полном праве на твою близость – страдать от того, что ты так далека… Я сошел с ума, влюбился как мальчишка!

Летту поначалу бил озноб, но с каждым шагом ей – о чудо! – становилось теплее, и даже холодная как у трупа императорская рука начала явственно пылать жаром по мере того, как он говорил, как распалялся его голос, а каждое слово как будто дышало страстью.

– Прости меня, моя прекрасная Виолетта, мой нежный цветок, – Алэр остановился у белой полупрозрачной двери, покрытой дивными узорами и снова поднес ее руку к губам.

Летта вскрикнула. Кожу обожгло как от прикосновения раскаленного угля! Но он же маг льда и холода! Как такое возможно?

– Прости, принцесса. Я опять позволил вырваться моим чувствам. Совсем чуть-чуть. Хочу, чтобы ты забыла, что наш предстоящий брак – лишь королевская обязанность, а я – навязанный тебе волей отца мужчина. Дай мне второй шанс начать наше знакомство сначала и завоевать твое сердце, моя прекрасная дама.

Принцесса ошеломленно округлила глаза, и Алэр понял, что даже эта глупышка не съест за один раз столько патоки.

– Ваша многоликость… вы… вы заболели? – пролепетала девушка, сдвинув брови, но ее взгляд тут же засветился пониманием, а миленькое личико озарилось улыбкой, которая безумно ей шла. – Ах да… многоликость же!

Летта беспомощно оглянулась на фрейлин, не посмевших следовать за ней, в отличие от Яррена. Полукровка остановился все так же в пяти шагах, нахмуренный, напряженный, готовый к любой неожиданности.

Император перехватил ее взгляд на телохранителя и скрипнул зубами.

– Все-таки он?

– О чем вы?

– Он – твой возлюбленный?

– Не оскорбляйте меня, милорд! Вы только что просили прощения, и я еще вас не простила.

– Прости и за это, моя роза, – рвано, с притворным смирением вздохнул Алэр, подумав, как же прав проклятый Азархарт, он действительно разучился соблазнять девушек. Нельзя пугать невинный цветочек столь яростными порывами. – Больше никаких подозрений, никогда.

– Мне нелегко поверить вам.

– Понимаю. Я завоюю твое доверие.

– А Марцела? Она по-прежнему будет вашей наложницей?

Император сдержал довольную улыбку: принцесса сама заговорила о бывшей фрейлине.

– О, нет! Никаких наложниц! Признаюсь, я ее не трогал, лишь хотел подразнить тебя, вызвать твою ревность. Леди приняла отставку и захотела вернуться на родину, к отцу. Я ее сразу отпустил, еще три дня назад.

Краем глаза Летта заметила, как дернулся Яррен, отрицательно качнул головой, а его ладони сжались в кулаки. Странное беспокойство охватило принцессу.

Кусая губы, она спросила:

– Когда виконтесса уехала и как? Посол Гардарунта ничего не говорил об ее отъезде.

– Мммм… Не интересовался, но узнаю, если нужно, – император махнул рукой, словно речь шла о пустячной безделушке. – Но мне не нравится, что мы говорим о каких-то посторонних вещах.

Летта словно не услышала.

– Человек – не вещь. Верните ее, ваша многоликость. Вы ведь можете отправить срочное послание постовым? Вряд ли Марцела добралась до границы за это время. Прошу вас!

– Зачем?

– Я не сержусь на нее. Для леди ее статуса будет позором вернуться вот так, словно беглянка, вопреки присяге. Я знаю ее отца, он очень суров. Семья ее не простит. А я не хочу, чтобы ее жизнь оказалась сломана из-за… из-за одной-единственной ошибки.

– Только ради вас, миледи.

С руки императора сорвалась радужная птица, взмыла под своды и взорвалась эффектным фейерверком, распавшись на сотни посланий, стрелами метнувшихся в сторону окон. Через миг все небо за окнами озарилось, словно взошло солнце. Императорское повеление мог прочесть каждый ласх на тысячи верст.

Весь оставшийся день император был необычайно любезен и мил и не расставался с невестой ни на минуту, предупреждая малейшее ее желание, кроме одного: оставить Летту в покое.

Он изменился до неузнаваемости. Исчезли ледяное презрение и брезгливый холод, растаяли морозная надменность и заоблачная высокомерность. Император словно помолодел и выглядел ровесником своему первому наследнику. Он шутил и смеялся, очаровывал и соблазнял, словно невзначай касался шелковых волос невесты, придерживал за локоток при любой возможности, дотрагивался до руки и лобызал тонкие пальчики. Всячески развлекал свою прекрасную даму, читал стихи, дарил блистательные экспромты, осыпал комплиментами, искрил остроумием и сиял влюбленными очами.

Принцесса к вечеру изнемогла от обрушившихся ухаживаний. Если бы она не успела невзлюбить жениха, то непременно возненавидела бы уже к ужину.

Такие перемены пугали даже романтическое сердечко юной девы. Она ни на миг не поверила, что могла вызвать страсть в трехсотлетнем, с десяток раз женатом маге и прожженом интригане, опытном государе, привыкшем казнить более, чем миловать.

Самое ужасное – чем чаще дотрагивался до нее жених, тем приятнее казались его прикосновения. А касался он по любому поводу и без оного, – то поддерживал за руку во время прогулки по дворцу, то передавал цветок розы в изумительном по красоте зимнем саду, то собственноручно угощал экзотическими фруктами и сладостями, то поправлял на плечике невесты меховое манто… Он был чудовищно изобретателен!

Проводив невесту до ее покоев, император склонился в поцелуе над ее рукой, коснулся на удивление горячими губами и прошептал, выпрямившись:

– Моя леди, я благодарен судьбе за то, что имею честь быть знакомым с вами, самой изысканной и прекрасной розой Гардарунта. Просите все, что угодно, я выполню любую вашу просьбу, если она в моих силах.

Летта опустила ресницы. «Извольте сдохнуть, ваше мерзлейшество!» – подумала она. И улыбнулась самой робкой улыбкой из своего придворного арсенала:

– Я бы хотела навестить брата и поздравить его с коронацией, ваша многоликость. Как ни прекрасен и велик Север и его владыка, но я так скучаю по родине!

В огромных фиалковых глазах, которые она подняла на жениха, светились только восхищение и надежда.

Целых пять секунд понадобились Алэру, чтобы сдержать вспыхнувшую ярость. Метели его волос взвились, заискрили крохотными гневными молниями. Но он все-таки сдержался, не прибил паршивку на месте и продолжил разыгрывать влюбленного до беспамятства юнца.

– Моя дорогая, я же сказал: все, что в моих силах. Отпустить тебя от себя – выше моих сил. Но я готов сам отвезти тебя в Гардарунт. Сразу после нашей брачной ночи. Ты можешь увидеть родину и брата хоть завтра, если сегодня станешь моей женой.

Рука Летты, зажатая между ладоней императора, онемела от внезапного импульса холода. Она перестала ее чувствовать.

– Вы согласны? – Алэр склонился над ней как коршун.

– Простите, я не… не могу. У меня траур!

Алэр разжал ладони, и рука Летты выскользнула и упала, как мертвый заяц из хищных когтей.