– У тебя невероятные глаза, – хрипло произнес Дагрэй, – в них тонешь.

– Я могла бы ответить тебе тем же, – не отрывая взгляда от его серых глаз, прошептала едва слышно, – но, Эрих, ты меня волнуешь. Не знаю, как это объяснить, но когда ты вот так рядом, со мной что-то явно не то… и пульс зашкаливает.

Архонт улыбнулся, так, словно точно знал в чем дело, и все понимал, в отличие от меня, но…

– Я боюсь к тебе прикасаться, – в хриплом голосе послышалась боль. – Безумно боюсь, Мэл.

Облизнув вдруг пересохшие губы, мрачно констатировала:

– Но ты не каменел в последнее время, и в целом вроде выглядишь вполне здоровым, и в качестве батарейки я тебе сейчас явно не нужна. Так в чем же проблема?

Эрих с трудом оторвал взгляд от моих губ, вновь посмотрел мне в глаза, и тихо ответил:

– В тебе. В твоих эмоциях. В том, что ты потеряешь, если я сорвусь хоть на мгновение. А я, кажется, срываюсь, Мелани.

Недалеко шумел океан. В жарком воздухе ощущался аромат цветущих апельсиновых садов, свежий солоноватый привкус морского бриза, и сногсшибательный запах Эриха. А он у него был, и от него у меня голова кружилась давно и основательно. Но не настолько, чтобы я вообще думать башкой перестала.

– Эрих, – я серьезно посмотрела в его серо-стальные глаза, – давай честно и откровенно – если бы ты не похитил меня с Джангуа, я уже была бы мертва.

Он мгновенно помрачнел.

– Не психуй, это не попытка апеллировать к чувству твоего величия, это факт.

– И он меня адски бесит! – признался архонт.

– Это твои личные проблемы, – люблю, не значит жалею. – Эрих, давай так – худшее мы уже прошли, и, кстати, весьма успешно. У меня повышение, у тебя повышение, мы сумели сохранить отношения с Танаргом, так что кругом одни сплошные плюсы и я рада, что все так вышло, если честно. Все же работать под Бульдогом лучше, чем называть Исинхая своим шефом. Я, конечно, этого мужика уважаю и все такое, но, если совсем честно – что он, что Удав, те еще уравнения с кучей неизвестных. В общем, Бульдог реально отличный выход для меня и моей команды, так что лично я в сплошном счастии. А ты?

Заметно сглотнув, Эрих оторвал взгляд от моих глаз, причем с таким явным трудом, словно ему это реально далось непросто, даже задышал как с трудом выплывший из омута. И, поразмыслив немного, он сказал:

– Ты со мной – это главное, все остальное просто мелочи. Но ты права – благодаря твоей изворотливости и готовности давать присягу направо и налево…

– Эрих! – психанула я.

Улыбнулся, вновь глядя на меня, и продолжил уже мягче:

– То, что нам удалось сохранить отношения с Танаргом – огромный плюс. Второй плюс – ты оказалась права целиком и полностью, по поводу моего положения среди архонтов. Никогда ранее об этом не думал, сильнейшими всегда были первые архонты, но… твои слова заставили подумать о многом, и многое прикинуть. И, да – ты была права, по факту я сильнее остальных. Мне пока сложно это принять, установки полученные в детстве всегда сложно подвергать сомнению, но… ты была права и это факт.

Он помолчал, зависнув взглядом где-то в районе моих губ, и тихо добавил:

– Но этот плюс, лично для меня превращается в огромный минус, Мэл. Ведь по факту, если я сильнейший, тогда становятся понятны все повреждения, что ты получила, возвращая меня к жизни.

Да уж. Кто бы знал, какие последствия будут у банального допроса тайремского офицера на Франциске.

– Так, – Эрих продолжал нависать надо мной, и я продолжала чувствовать себя странно, а потому начала несколько нервничать. – Давай прикинем худший вариант развития событий. Свалюсь в сон на пару дней? Слушай, ну мы это уже проходили, и ничего, все живы, здоровы, и даже очень счастливы. Особенно я. Особенно когда Удав там на заднем фоне ругался. И… не вижу проблемы, Эрих.

Дагрэй тяжело вздохнул и тихо сказал:

– Я вижу, Мелани. Возможно, ты этого еще не заметила, но… ты теряешь эмоции. Пока не слишком ощутимо, но… я вижу разницу. И чувствую себя последним моральным уродом.

– Тормози, Эрих, мы уже установили твой диагноз и ты сексуальный извращенец. Вот давай на этом и остановимся, а?

Он усмехнулся, как-то очень горько, а затем порывисто прижался к моим губам. Улетное ощущение утоления чего-то очень нужного, потрясающее чувство полета, упоительные касания его губ и… И на этом все.

Эрих, тяжело дыша, отстранился и хрипло спросил:

– Ну как?

Мне не хотелось отвечать на вопросы, мне очень хотелось взять и продолжить. Хрень космическая, мне понравилось! И нравилось! А вот что мне не нравится, так это быть замужем и с того эпического момента как мы покинули Танарг после моей свадьбы, так ни разу не обнять, между прочим, уже мужа.

– Заткнись, и продолжай! – разъяренно потребовала я.

Грустная улыбка и очень тихое:

– Ты только что получила повышение и обошла Удава. Как эмоции? Все еще испытываешь радость?

И с моих глаз словно пелена спала. Ну или пленка, та которой в десанте трупы оборачивали. Потому что не осталось радости ни от повышения, ни от того, что уделала Удава. Радости больше не было. Вообще.

– Я в дом, – прекращая нависать надо мной и распрямляясь, произнес Эрих.

На меня он старался не смотреть, но… у меня такое ощущение было, что Дагрэй он надеялся на чудо, просто вот надеялся до последнего, а чуда… не произошло.

– Люблю тебя, – очень тихо произнес он.

Я промолчала.

Дагрэй, подхватив свои вещи, просто молча ушел, несколько раз останавливаясь и оборачиваясь. Я чувствовала его взгляд на себе, но даже не отреагировала, полностью опустошенная произошедшим.

Твою ж мать!

Следующий час я работала. Зло, раздраженно и полностью оправдывая кодовое имя. И примерно через час началось нечто.

«Мегер, слушай, я по поводу Шнура, – начал издалека Нир. – Ты ведь в курсе, что он S-класс?»

Я понятия об этом не имела, но сходу задала конкретный вопрос:

«В чем проблема?»

«Ты не в настроении? – сходу просек Нир».

«В чем проблема, твою мать?» – да, настроения у меня точно не было.

И тут к разговору подключился Стэм:

«Мегер, давай откровенно – Шнур круче всех нас вместе взятых, он S-класс, Мэг».

Что-то вдруг так напиться захотелось. Да, Шнур был хорош, с этим не поспоришь. Да, на Деране он работал быстрее всех трех моих программеров вместе взятых и это тоже факт. Но…

«Мужики, сопли на кулак намотали, и работать. То же мне, разнылись как бабы в критические дни».

«Это когда менструация? – язвительно поинтересовался Стэм».

«Это когда критически хочется кому-нибудь дать в морду! – настроение было хуже некуда. – Теперь прекратили ныть о своей ущербности, и за работу».

«Понял», – отписался Стэм.

«Приказ ясен», – отписался Эвин.

«У меня такое настроение обычно, если с женой… размолвка», – сообщил Нир.

И меня это цапануло.

«Слушай, – я перешла в чат с ним конкретно. – Внезапный вопрос. Если у тебя что-то не так пошло в семье, это отражается на работе?»

Нир некоторое время молчал, затем перешел на голосовое сообщение и произнес:

«Это отражается на всем, Мегер. На работе, на настроении, на желании жить и чего-либо добиваться. В общем, реально на всем».

«Трындец космический», – написала я.

Нир вернулся к печатному общению, и написал:

«Что ты, что я – мы из силовых подразделений. У нас нет опыта проживания с родителями, и потому все сложно, особенно там, где дело касается чувств. Я не знаю, как ты еще держишься, но лично я начал ходить к психологу, когда у меня появились чувства к Сейди. И в силу того, что для меня это был в принципе первый опыт влюбленности, меня отправили в отпуск».

«В отпуск?» – не поняла я.

Снова длительное молчание, а потом Нир начал очень быстро печатать:

«Мегера, тут дело такое – сильная влюбленность, это стрессовое состояние. Чем сильнее чувства, тем сильнее удар по эмоциям и мозгам. Да, меня отправили в отпуск, потому что у меня, как и у семидесяти процентов служащих, наблюдалось снижение работоспособности в период влюбленности. И если у гражданских проблемы имеются в первые дни, максимум недели влюбленности, то у нас, не имеющих адекватного социального опыта, все может затянуться на месяцы. Мне пришлось туго. Реально туго. Я мог часами смотреть на белый экран и все мои мысли занимала Сейди, вообще всё. Теряется значимость работы, достижений на работе, службы, жизни, и, ты удивишься, но это нормально».