Опять эти сны… В минуты нервного напряжения приходят картины прошлой непонятной недожитой жизни… Узнаваемые, правдоподобные…
…Вот она в пеленках, голодная, крошечная, беспомощная. Кто-то держит ее на руках, кто-то подносит к матери, длинноволосой женщине за толстой черной решеткой. Кто-то требует накормить плачущую малышку. Мать испуганно жмется в угол, с ужасом, с отвращением отталкивает ребенка. Кто-то бьет ее по лицу, наотмашь, зеленой ладонью, уходит и запирает за собой тяжелую дверь…
…Белые-белые стены огромной солнечной комнаты, рядами стоят кроватки с высокими огражденьями. Девочка поднимается на неуверенных ножках, хватает руками прутья, с любопытством смотрит вокруг. Детишки в постельках разные, и, как понимает Еся своим современным умом, проникающим в сновидения, все они очень уродливы. Открывается дверь, входят взрослые, зеленые лица в масках, говорят на чужом языке. Малышка тянет ручонки, зовет к себе нянечку Кайю. Есения из современности видит сверху, как доктора деловито обходят палату, вынимают умерших за ночь и складывают в тележку. Выжившим детям дается жидкая кашка в бутылочках. Есеня жадно потягивает приятную теплую смесь и смотрит с любовью на девушку с фиолетовыми глазами. Нянечка улыбается, гладит девочку по головушке…
…Летний день, ослепительный, теплый. Малыши с очень странными лицами, не похожие друг на друга, бегают по лужайке. Еся рвет полевые цветы, протягивает подружке, лысенькой и забавной, с полосками под глазами. Ребенок берет букет и вдруг начинает плакать. Есе тоже больно дышать, она смотрит вокруг, ищет няню, но та лежит на земле, из открытого рта вытекает желтая струйка крови… Мама Кайя в последний раз поднимает руки к детишкам, как будто их утешает… Один за другим, дети падают личиками в траву… Есе страшно, она ревет, теребит, поднимает. каждого… Пятна алой, оранжевой крови светятся на ладонях…
– Девочка! Что с тобой? – Легкое тормошение возвращает беглянку в сознание.
Не открывая глаз, Еся определила: в медпункте аэропорта.
– Кто ты такая? Откуда? Как сообщить родителям?
Слишком много вопросов, которые следует обезвредить неправильными ответами.
– Не знаю… не помню… мне плохо…
– Кто тебя жестоко избил?
– Не видела… Голова кружится… И тошнит…
– Это сотрясение мозга, тебя отвезут в больницу. Я сделаю укольчик, потерпи.
Пришлось потерпеть. И обезболивающее, и дезинфицирующие растворы, которыми медсестра обработала кровоточащие ранки. При желании, Еся могла восстановить свое тело за два или три часа. После медикаментов выздоровление растянется на недели. Но это, опять же, к лучшему, так будет правдоподобнее.
В больнице опять повезло. Прежде чем ее обнаружили, тарелочка облетела несколько аэродромов Европы, подбросить избитую девочку в багажный отсек могли в любом из них. Сделали зарисовки безбилетной пассажирки, послали в поселки мутантов по маршруту летательного аппарата. Есения не расстроилась: даже родная мать теперь бы ее не узнала. Так и случилось, не опознал никто.
Она назвалась Дариной и «смутно припоминала» незначительные отрывки своего туманного прошлого. «Избитую» подлечили и отправили в школу мутантов, где она получила кулон и профессию лаборантки. И где никому почему-то не приходила мысль об углубленных исследованиях в поисках «дивных феноменов».
Так Доди попала в Париж – поселок мутантов на Волге, на территории бывшего могучего государства, называемого Россией. А впрочем, в начале эры Нового Человечества, после ядерных бомбардировок, после дьявольской оккупации пришельцев с Теото-Тима, все на свете сделалось бывшим: и державы, и цивилизация, что творилась тысячелетиями в неразрывном драчливом единстве созидателей и разрушителей. Кто бы мог подумать всерьез: разрушители победят? Что когда-то свободные, сильные, прекрасные в разнообразии многоликокультурных рас, земляне поделятся на мутантов, на инфицированных (абсолютно неприкасаемых), на золотой фонд, слабеющий от недостатка продуктов, не тронутых радиацией? Что восстановлением утраченного… Да что там, сбиранием крох от испорченного пирога будут заняты все профессии, все возраста от дошкольников до глубоких стариков?
Париж стал техническим центром сельскохозяйственной зоны, к счастью и по чистой случайности обойденной атомной бомбой. В обязанность лаборантки входил контроль территории, посевов и крошечных стад генетически не измененного, чудом выжившего скота. И девчушка с первых недель так увлеклась анализами, пробирками и показателями, что чуть было не попалась.
Этот кошмар начался ночью. Дарина уже спала, вдруг вздрогнула, веки открылись с ощущением явной опасности, пальцы сами схватили бластер. Вокруг – тишина. Свет ритмично затухал и снова включался – простая, но эффективная управа против крыскотов, нападающих на человека во владениях человека. Дохлый зверь на полу – не то. Чувствовалось вторжение невидимого врага. Замерев, не дыша, не мигая, девушка просмотрела каждый угол своей квартиры, проверила сохранность запора, обследовала лестничную площадку, вниз, вверх, чердак, крышу дома, территорию дворика, улицу. Не погнушалась заглянуть в головы соседей и сослуживцев. Ничего особенного. Никаких злонамеренных умыслов не прослеживалось по всей территории поселка.
Успокоение не пришло. Ужас усиливался, мышцы одеревенели, словно под дулом бластера. Следовало немедленно найти источник опасности, пока… опасность сама не отыскала ее!
Оружие смерти слепо не целилось в бедное сердце. Оно искало Дарину, сжимало круги по спирали. Тяжелый гарпун метил в грудь, терзал защитный слой жертвы, пытался подвесить девушку на жало, словно акулу!
Этот поиск не был игрой талантливого мальчишки-хакера, которому всюду мерещится романтика военных лет. Работали профессионалы, мужчина и женщина. Интуиты ловили в поселке инородное существо, чужие глаза лезли в душу… Пелена упадет, и тогда…
Доди слилась с крыскотом, отключила ментальное поле и телесное излучение. Натянула тройным одеялом затухающую ауру животного, снабдила ее информацией о проходящей туче, занесшей в поселок дожди с радиоактивными выбросами мелькнувшего в атмосфере инопланетного аппарата. (Так вот в чем причина проверки! Человечество больше не спорит о наличии разума в космосе, дует на молоко.) Информация есть информация, она содержится в любом носителе, даже в трупе.
Глаза на другой половине ринга брезгливо отстранились, взмыли вверх, окинули поселок оценивающим взглядом. Вся округа фонила инопланетным присутствием и избыточной радиацией. С крыш, с дорог, с людей и животных веяло дождем, пролившимся поздним вечером. Это было правдоподобно, совпадало с данными противовоздушной обороны. Взгляды телепатов ушли в небо, в стороны приходящих ветров, занялись поисками летательного аппарата. Насколько хватило моченьки, девушка раскидала чужеродные излучения по району и до рассвета лежала живым трупом. Утром сказалась больной, на работу не вышла. Лежала голодной, опасаясь движения пищи, способного ее выдать. Ночью обстрел повторился. Глаз было больше. Если бы лаборантка могла разложиться на атомы, она бы сделала это. Пришлось поступить прозаичнее – притвориться гниющей плотью. Ее усохшая аура информации не доставляла, но прибавились запахи тления. Чуть сняла фоновое излучение с поселка, потянула в сторону пустыни. Так и лежала всю ночь, ни жива ни мертва, отключив сознание от мозга, контролируя противника через вышедшее в реальность астральное тело.
Впрочем, все обошлось, и Доди сделала вывод: сама была виновата. Слишком бурно обрадовалась свободе взрослой жизни, позабыла про контролеров общественной безопасности. Теперь Дарина старалась вести себя осторожнее. Но блуждающие тарелки больше не залетали, а юность брала свое. Жить хотелось по-настоящему. Когда человек полон сил, ему трудно изо дня в день притворяться серенькой мышью. И девушка научилась дурачиться потихоньку, с реальной пользой для дела.
Купол «летающей калоши» не натягивала никогда, даже в морозную и ветреную погоду. При виде надвигавшегося ненастья прикидывала степень опасности. Теплые благодатные дожди притягивала к посевам, распределяла по всей территории сельскохозяйственной зоны.
