— Нам нужен отдых. Сейчас перекусим, поспим немного и пойдем дальше.

— Хорошо. — согласилась я и попыталась достать из сумки припасы.

— Нет, мне дали припасов на сутки, так что еда у нас есть.

Кивнув я отвернулась. Какой же он хороший, добрый и понимающий, а я… Гадкая изменщица. Слезы снова навернулись на глаза. Да что ж такое-то! Вика ты боевой маг! Возьми себя в руки!

— Вика, что с тобой происходит? Расскажи мне.

— Ничего.

— Вика…

— Правда, все в порядке. — говорю пытаясь не заметно смахнуть слезы.

— Ты плачешь? Верховный маг ведь ничего тебе не сделал?

— Нет. — усмехаюсь я. Во всяком случае против моего желания.

— Тогда…

— Он меня поцеловал. И я не была против. — резко выпаливаю не желая больше держать это в секрете. Если он меня бросит, то это только моя вина.

Алан молча смотри на меня и похоже не верит. Настолько уверен в себе? Или во мне… был.

— Ты… ты ведь меня любишь,?

— Люблю.

— Тогда я не понимаю.

— Как он сказал нас сводят боги, что бы королевский род водяных магов не пропал. А мы самые сильные представители этой магии. Хотя я до сих пор не совсем в это верю, но… Нас тянет друг другу. — заканчиваю я сбивчиво.

— Дааа, такого я не ожидал. Знала бы ты… Ну да ладно ты и так узнаешь и поймешь мое удивление. — взъерошивает волосы парень.

— А что я узнаю?

— Неважно.

Мне на секунду становится обидно, за то что он от меня что-то скрывает, но потом я вспоминаю свое поведение и то что сказала не всю правду и успокаиваюсь. Ну подумаешь скрывает. У всех могут быть небольшие секреты. И врядли его секрет окажется страшнее моего.

Тем временем Алан уже не теряя время сооружал нам еду имея при этом крайне задумчивый вид. Мне захотелось подойти и обнять его, но я передумала. Вечером чуть не переспать с одним мужчиной, а утром целоваться с другим, это уже перебор. Поэтому я просто сажусь рядом и начинаю молча помогать.

Мы не разговариваем, думаем каждый о своем, но между нами все так же остается незримая связь и наши руки то и дело касаются друг друга. Потом мы неторопливо едим и разговариваемо ерунде, пока я не задаю вопрос на который давно хотела услышать ответ, но постоянно было не до этого

— Алан, а где твои родители? Ты никогда про них ничего не говоришь. У тебя есть родственники какие-нибудь?

— Какие нибудь есть. — грустно усмехается парень и отводит взгляд.

Похоже секреты действительно есть не только у меня. Я не хочу давить но тем не менее произношу:

— Расскажи хоть что нибудь. То что можешь.

— Да я даже не знаю как выделить из всей жизни что-то незначительное.

— Ну хоть что нибудь про себя расскажи. Ты более менее понимаешь какая у меня семья но про себя вообще ничего не говоришь.

И тогда Алан рассказывает, глядя куда то в пустоту, про свою прошлую жизнь.

Я родился в довольно богатой семье. У них всегда были лучшие наряды, дома, драгоценности. Родители казались идеальной парой всем в своем окружении в том числе и мне. Во всяком случае пока я был маленький. Потом я начал понимать некоторые вещи и они были не так прекрасны. Отец часто бил мать. Не просто бил, а истязал ее, заставляя кричать от боли, а потом вызывал лекаря который сращивал переломы и залечивал раны. На следующий день он дарил ей украшение. У мамы была огромная коллекция украшений. Однажды я стал свидетелем того что он с ней делал и потом не мог спать неделю. Мне тогда было шесть лет. С возрастом его садистские наклонности открывались все больше. Он бил слуг, маму, а потом уже и меня. Его не смущал мой небольшой возраст. Видимо этого ему было мало и однажды… Нет это не так важно. Просто когда началась война мне было шестнадцать и отец потащил меня с собой в деревню, которая осталась после нападения драконов. Никогда в жизни я не видел столько крови и боли, до того дня. Когда мы вернулись домой отец сказал что когда мне исполниться восемнадцать я пойду воевать с ним. И тогда я решил уйти из дома, потому что мне было невыносимо видеть весь этот кошмар который творили драконы. Я хотел их остановить. И сейчас хочу.

Когда Алан закончил свой рассказ, он опустил взгляд наполненный болью в землю. Мне сложно было представить что он чувствовал и я не представляла что можно сказать, как поддержать его. Все что я могла это пересесть к нему поближе и обнять, что я и сделал. Алан благодарно улыбнулся, обхватывая меня руками и крепко прижимая к себе. И тогда я поняла как он на самом деле одинок. За всей его смелостью, мужеством и отвагой, все еще скрывается тот мальчик, который видел как его маму бьет его отец. Тот которого бил отец. Он не получил тепла и любви в детстве, так же как и я в принципе. Видимо поэтому нас так тянуло друг к другу. Мы нашли то чего были лишены.

Теперь я знала, что уже не смогу его бросить. Что бы там ни хотели боги, не быть этому. Я не оставлю Алана снова одного и всегда буду с ним. Всегда.

Следующий месяц тянулся долго. Мы неторопливо перебирались их одного лагеря в другой. Из одной стоянки, на другу. Стояли в дневных и ночных караулах. Меня продолжали учить стрелять из лука, для чего несколько раз даже отправляли на охоту. Признаться честно мне далось это сложно. Я ела мясо, но воспринимала его просто пищей, не задумываясь что этот кусок, когда то был милым зайчиком. Сейчас же мне пришлось осознать этот факт самым примитивным образом.

Когда я не захотела стрелять в оленя, мне сказали что кто не охотится тот не ест. Я продержалась два дня на морковке, с гречкой и сдалась. Встав утром сама подошла к охотнику и попросила взять с собой. Тот усмехнулся и пошел в лес. В этот день я решительно стреляла в животных, мечтая нормально пообедать. Правда во время разделки все таки не выдержала и ушла. Это было уже через чур. К счастью охотник не стал давить на меня и разрешил нормально поесть.

Еще было несколько нападений драконов, но немногочисленное, так что обошлось без жертв с с обоих сторон, что меня радовало, но расстраивало командиров. Они то хотели что бы я начала крушить драконов и убивать их, а я отстреливалась мелкими струйками, которые не давали крылатым приблизится, но вреда особого не приносили. Один суровый командир даже вызвал меня к себе и прочитал длинную лекцию, о том что не позволительно проявлять слабость в военное время. Что нельзя жалеть врагов, потому что они тебя не пожалеют. Я кивала и со всем соглашалась, но делала по своему. В конце концов на меня махнули рукой, а по гарнизонам поползли слухи о моей безграничной доброте.

Такой добротой решил воспользоваться один из солдат, когда я ночью надумала сходить по нужде. Когда меня в темноте схватили чьи то руки я вначале даже не испугалась решив что это Алан, но руки вели себя довольно грубо. Извернувшись заглянула на довольно улыбающегося парня и даже растерялась. Когда он попытался залезть ко мне под куртку я испугалась и попыталась и вырваться, но он не пустил. Зря. Потому что следом за растерянностью и испугом пришла злость.

Я честно попросила отпустить меня по хорошему, но меня не послушали. Пришлось применять силу. Со всего размаха стукнув парня по чувствительно месту, пустила на него такую струю воды, что она его не просто сбила. Она перед этим пронесла его метров десять и бросила на землю.

На шум прибежали караульные, из палаток по выползали сонные парни и непонимающе уставились на меня. Общее непонимание сменилось удивлением когда нападавший протяжно застонал. Я была уверенна что он себе что-то сломал, но жалко его не было. Сам дурак.

В общем-то, после этого поползли новые слухи. Как-то резко все поняли, что я хоть и добрая, но в ответ могу и стукнуть. И что моя доброта все же не безгранична.

Так день за днем прошел практически месяц. Завтра нас ожидала последняя точка. Самый верхний гарнизон расположившийся в горах, после которого нас ожидало возвращение в академию. Честно говоря я даже не знала хочу ли возвращаться. С одной стороны я уже соскучилась по благам цивилизации. Хотелось принять теплый душ, а не плескаться в очередном озерке или речушке. Поспать на мягкой кровати, а не на тонком матрасе который лежал на земле. Одеть платье и снова ощутить себя девушкой. И в конце концов привести в порядок волосы, которые за время пути стали похожи на гнездо. А еще очень хотелось избавится от прыщей которые вылезли на носу, из-за столь низкой гигиены.