Но было и еще то, что рассказывалось почти после каждого рабочего дня. Там, среди узбеков и других не сильно развитых людей, – НВ был великий Гуру помойки. К нему обращались за «добрым советом» по поводу найденных вещей и сильно его уважали. Даже старшие называли его – Ога. А самый уважаемый узбек даже предлагал отдать за НВ свою младшую дочь. Узбеки показывали НВ свои находки – НВ определял ценность найденных вещей. Ни дня не обходилось без подношений и даров Оге: НВ дарили дорогой алкоголь, антикварные штучки, экзотическую технику и его любимое – зимние куртки. Это было традицией помойки – местные обитатели любили дарить друг другу свои находки.

«Начальников» НВ мне порою было даже жаль, не с такими «работниками» они умели общаться. «Задержаться? Мы же договор подписывали, что в 16,30 рабочий день заканчивается, а подписать договор, это как перед Аллахом поклясться», – глумился над ними НВ.

И в наших обсуждениях мы неоднократно касались того, что после помойки надо «что-то делать нормальное» – а это определенное решение… А пока можно было «не жить».

Мы готовили, принимали душ, пили, НВ курил анашу – впрочем, по нему это было не очень заметно, – занимались любовью (глаза в глаза, «смотрите на меня именно сейчас») и разговаривали. Разговаривали мы постоянно. Прошлое, настоящее, неявное… да все подряд. Мне было очень интересно его слушать. Но когда уже было видно, что НВ пьян, он начинал рассказывать про войну… Я его останавливала. Тогда, в тот год, это было далеко и не интересно.

И два основных вопроса, которые я в первые дни задавала НВ, натыкаясь на что-то «новое» в необыкновенной квартире: «А это не взорвётся?» и «А из этого убивали?» Хотя сразу уже было понятно – взорвется, если (дернуть, стукнуть, нажать), и убивали. Чего уж.

Квартира напоминала филиал «Юноны». Там действительно были и предметы из антикварного магазина, который НВ держал на знаменитом рынке. И прошлые коллекции НВ, в том числе с раскопок, которыми НВ увлекался с юности. Теперь же этот своеобразный музей пополнялся вещами и с помойки.

Однажды НВ притащил найденный приемник – магнитофон, кажется, кассетный.

– Я решил социализироваться и буду слушать радио, – сообщил он мне, и приёмник был торжественно поставлен в совместный санузел.

Послушав 5 минут «радио рок», НВ сообщил, что за 15 лет ничего не изменилось… Потом приёмник зашипел и был закинут в угол, к остальным вещам.

В квартире была и другая жизнь, но неприхотливая, не мешающая хозяину, который об этой жизни изредка заботился. На кухне жил чайный гриб. До этого я видела такой лишь у бабушки. Он как-то существовал, менял вкус – тогда НВ мыл его под водой и заливал заново. Гриб был коричневый и немного похожий на постаревшую медузу. И много цветов – лианистых, фикусных – я видела, как НВ рвал отростки в горшках, которые стояли на окнах в парадных, куда доводилось нам заходить. У растений были большие зеленые листья, и они не цвели – зато их можно было долго не поливать.

Иногда казалось, что я не встречала более осознанного мужчины, чем НВ. Бывало, когда случались какие-то напряжения в отношениях или что-то не устраивало, я говорила ему много важного и честного, и основной посыл сказанного был – так измените свою жизнь, выйдите из этого! НВ же отвечал: «Вы совершенно правы Ольга Викторовна. Я все это понимаю, но не знаю, что с этим делать. Скажите, что?». И тут я терялась… «Вы же взрослый…» И НВ опять ничего не делал.

Запомнилась третья встреча, точнее, мой третий приезд. Были выходные, и у нас случилось-таки это – долгий, безумного приятный и нежный, даже не секс (это уже тогда был не секс), а нежный и глубокий процесс, которым и НВ оказался доволен.

А в воскресное утро я села на кухне в свои медитации. Пару раз мне пытался помешать НВ – он вбегал в кухню с распахнутыми глазами: «Ольга Викторовна, посмотрите на это», я же наискосок лишь увидела экран телефона с открытым Сбером. Закончив, вошла в комнату. НВ был озадачен. Он обнаружил, что с карты снялись алименты и что-то еще, и там осталось 600 рублей. Надо сказать, НВ был редкостным инфантильным лаки, жил он в тот период с основном с хаотичной продажи антикварных вещей, и какие-то деньги у него были всегда, а тут такое.

– Ольга Викторовна, я получил инсайт, я понял, что я трачу жизнь, я осознал, что все надо менять (далее было много верных и важных слов)… Вот Вы – девочка более социальная, скажите мне – что делать???

– НВ, Вы безусловно правы, так давайте же…

– Да, я все понимаю. Но я не знаю, как жить с этим осознанием. Я отдаю себе отчет в том, что это ведет к деградации и является для меня губительным, но я пошел за водкой.

Красивое умное лицо. Уверенные печальные глаза. На лице – понимание жизни. Ну да, что тут скажешь… больше 11 утра, магазины уже продают…

Вечером НВ был уже уставший, но по моей просьбе он сделал мне массаж. Я засобиралась домой, выглянула из коридора … Мой мужчина заснул прямо на массажном столе, как всегда, очень тихо, рука с фашистским перстнем свесилась вниз, изящная рука… Я его растормошила, он мутно посмотрел на меня и посетовал, что я бросаю его без ужина. Я кинула вещи и пошла на кухню разогревать котлеты. В тот момент я поняла, что люблю его.

Надо сказать, что на следующий день НВ решил свои материальные проблемы – купили антикварную ложку, выставленную им на аукционе. Он сразу получил деньги, перевел мне потраченное на такси, а потом мы целый день искали ложку в этом квартирном бардаке. Даже нашли.

Еще пару наших «встреч» я молчала. Было странно, как будто тщательно прячешь то, что явно видно. Я старалась об этом не думать, но скрывать это было невозможно, невыносимо. НВ стал все чаще внимательно смотреть на меня.

– Я не могу больше, у меня такое чувство», что Вы роетесь в моей голове! – не выдержала я.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.