Да, нужно признать, что шальная мысль заказать короткое платье была, очевидно, правильной. Ну, насколько короткое — на пол-ладони выше середины колена. Еще пять-семь сантиметров вверх — и надевать чулки было бы уже неправильно, а так ещё допустимо. Но мастер выжал из куска ткани всё возможное — это был крошечный остаток, из которого нереально было бы сделать что-то более серьёзное.

Получилось прямое коктейльное платье строгих очертаний, снежно-белое, вырез маленький круглый, вокруг горловины и по низу наложены полоски чёрного кружева. Секрет у платья есть, но… пусть все заинтересованные находят его сами.

К платью был сделан немыслимый черно-белый маникюр. А волосы завиты в локоны… и всё. Прямо скажем, она давным-давно не представляла себе такой причёски ни для какой ситуации… ну, кроме разве что той безумной фотосессии на байке Лодовико. А тут вдруг решилась.

Элоиза взяла жакет, белую сумочку к платью и большую сумку, в которой лежала одежда на завтра, и вышла в гостиную. Себастьен поднялся ей навстречу — в снежно-белом костюме, с белым же галстуком, в котором нагло искрилась зелёная булавка. Да-да, пару дней назад он спрашивал, какого цвета платье она наденет на приём у Полины. Она ответила — чего скрывать?

— Монсеньор, я готова, мы можем идти.

— Отлично, — она выдохнуть не успела, как оказалась в его объятиях. — Прекрасный образ, Элоиза. У вашей тётушки есть фотограф?

— Скорее всего да, — улыбнулась она.

— Но что у вас там? — его брови взлетели наверх, он приподнял её волосы и заглянул под них.

Элоиза рассмеялась.

На спинке платье имело вырез. Точнее, спинки как таковой практически не было, она была открыта вся, и даже несколько ниже, чем вся, декольте спускалось на несколько сантиметров ниже талии. Это был чистой воды эксперимент — мастер Оливио сказал, что так никто не делает, и платье будет падать с неё при каждом шаге, она предложила вариант решения и уверила, что если не сработает — то она торжественно возьмёт вину на себя, а потом принесёт объект спора в переделку. Пока всё держалось. А спина у неё ничего себе, совсем показывать она, конечно, не готова, а вот скрыть под волосами — это по ней. Конечно, придётся сидеть прямо и не опираться ни на какие спинки стульев, но платье стоит таких жертв.

Впрочем, Себастьен явно увлёкся изучением конструкции.

— Эй, осторожнее! Не трогайте, пожалуйста.

— Но как оно держится? Черт возьми, я не понимаю!

— Я вам потом скажу, хорошо?

— Я напомню, если вы вдруг забудете, — усмехнулся он.

Если она что-то понимала в этой жизни, то именно он будет с неё это платье снимать. Несколькими часами позже. Вот тогда и посмотрит.

Конечно, если система не даст сбой и помянутое платье с неё к тому времени само не свалится.

* 68 *

В гараже возле поста охраны стоял Лодовико и что-то нудным голосом втолковывал дежурным. Увидел их обоих, поперхнулся на полуслове.

— Вы куда это в таком виде?

— В гости, дон Лодовико, — улыбнулась Элоиза.

— К английской королеве?

— Нет, — фыркнула Элоиза. — К моей тётушке на юбилей.

Лодовико ещё раз оглядел их с головы до ног.

— У вас бывают тётушки, к которым нужно ходить на юбилей вот в таком виде? Прямо даже не знаю, завидовать или радоваться, что у меня всё проще.

— Скажи лучше, у тебя камера случайно не с собой? — спросил Себастьен.

— Ну очень случайно с собой, а что? — Лодовико подозрительно посмотрел на них обоих.

— Сфотографируй Элоизу.

— Прямо посреди гаража, что ли?

— Мы можем выйти на улицу под какой-нибудь куст, — предложил было Себастьен, но тут его осенило. — Да, прямо посреди гаража. Сейчас, ждите.

И через минуту посреди гаража остановилась его машина.

— А, если так, то нормально, — одобрил Лодовико и пошёл за камерой.

В итоге они выбрались из гаража только минут через двадцать — Лодовико увлёкся, Элоизе пришлось снять жакет, а потом и постоять возле машины, и посидеть на ней, сбросив туфли. А потом Себастьен хитро улыбнулся и попросил её повернуться спиной и поднять одной рукой волосы… Лодовико проморгался и отснял всё, о чём просили. Последний кадр — они уже сели в машину, помахали ему — и наконец, отправились.

* 69 *

Полина встречала гостей в просторном атриуме — ей сразу дали знать, как только машина Себастьена появилась возле ворот. С ней был Валентин, он лучился и сиял, в нём сейчас не было ничего грозного и страшного, чем всегда пугали его врагов и родственники, и коллеги, он радовался за свою любимую Полиньку — Элоиза не слышала, чтобы он называл супругу как-то иначе за всю свою жизнь. Все женщины из семьи у него назывались как-то по-особому, как ни у кого — супруга Полинька, дочь Линочка, внучка Аннушка, сестра Ниночка, невестки — Алисонька и Никушка, она сама — Элочка. Хотя случалось, что он не одобрял какие-то её или Лианнины действия, тогда он почти ругался — Линка, Элка. Впрочем, для Линни существовало ещё одно обращение, Элоиза давно его не слышала — когда сестрица совершала что-то совсем из ряда вон выходящее, то слышала в свой адрес громкое и разгневанное — «Лианна-Магдалена»! Но долго гневаться на своих Валентин не умел, и она очень скоро снова становилась Линочкой.

Сейчас эти самые Линочка и Аннушка тоже стояли рядом и чинно здоровались.

Полина выглядела, как королева — в вишнёвом бархатном платье в пол, с высокой хитроумной прической, с рубинами на шее, в ушах, в волосах, на руках. Линни в черном вечернем платье с высоким разрезом, волосы просто заплетены в косу, без изысков. Зато Анну, похоже, едва ли не в первый раз одели в длинное взрослое платье — белое, с пышной юбкой, уши и шею украсили жемчугом, туфли оказались на каблуке. Длинные волосы уложили в причёску. Но, судя по виду, Анну этот образ нисколько не радовал. Ладно, разберёмся.

Валентин очень образовался знакомству с Себастьеном, впрочем, Элоиза подозревала, что они должны найти общий язык без труда. Далее по программе шла встреча с Шатийонами — недавно виделись, но всё равно были очень рады — и знакомство с братьями Лианны. И Майк, и Виктор принялись обниматься с ней, заглядывать под волосы и ухмыляться. Вероника, жена Виктора, была в семье недавно, каких-то пять лет, и ещё сдерживалась, а Алезию, жену Майка, Элоиза знала с ранней юности, и та по-деловому её оглядела, а потом заявила, что рада познакомиться с мужчиной, который вдохновил Элу на такое платье. Пятерых лианских племянников Себастьену тоже представили, и он в них тут же ощутимо запутался.

Пошли по комнатам дальше, и тут их догнала Линни.

— Эла, я забыла сразу тебе сказать. Ты не обидишься, мы в твою комнату поселили Марго?

— А я куда? Я думала остаться до завтра? — нахмурилась Элоиза.

— А ты, то есть вы, — Линни подмигнула Себастьену, — отправитесь в башню. Там и комната побольше, если что, и кровать пошире, — подмигнула уже ей.

— Как скажешь, конечно. А в башне можно ночевать? — усомнилась Элоиза.

Сколько она себя помнила, башня лучше выглядела снаружи, чем изнутри.

— Ты же не в курсе! Матушка привела её в порядок, не поверишь. Там красиво! Пойдемте, покажу.

Далее они поднялись по винтовой лестнице в башню, возвышавшуюся над крышей Полининого дома. Наверху обнаружилась комната с большим окном от пола до потолка, окно открывалось, и можно было выйти на опоясывающую башню галерею.

Комнату, всю Элоизину сознательную жизнь заваленную старой мебелью, превратили в элегантную гостевую спальню. Старую кровать отреставрировали, у неё появился полупрозрачный полог. Стены обили светлой тканью, на пол положили шкуру — явно Валентин привёз.

— Знаешь, я даже не стану жалеть о той кладовке, которая была тут всегда, — оценила Элоиза. — Понимаете, в детстве здесь было очень здорово прятаться и играть в персонажей старинных семейных легенд, — пояснила она для Себастьена.

— А сейчас здесь должно быть неплохо спать, — сообщила Линни. — Слушай, поговори с Анной? Она мне уже весь мозг вынесла! Ей, видите ли, не нравится ни платье, ни прическа, ничего, она хочет надеть драные джинсы и рубашку в клеточку. Сказала, Себастьяно-прости-закрой-уши, что выглядит, как облезлая дура, которую залакировали, чтобы дыр видно не было.