– А я вижу, Вы сердцеедк… – не договорив на одном из местных языков, он понял, что обнятая перед ним женщина – это точно не 2016-ый год.
Неандерталец загудел в его сторону, собираясь напасть на хама-прохожего.
– Виноват! – беспардонный преследователь резко отскочил в сторону и через пару секунд добавил с почтительно безопасного расстояния на другом языке, – пардон!
Сразу после извинения Майк, не оборачиваясь быстрым шагом скрылся из виду странной пары, стараясь незаметно оглядываться и гадая, из-за чего у него могло возникнуть такое извращённое видение. Босой горожанин в плохо выделанных кожах точно не собирался его догонять.
Через пару километров усевшись поудобнее на небольшой лавочке, внешне нисколько не выдавая своего волнения, достопочтенный господин рассматривал редко проходящие мимо него немногочисленные года, уверенно с ними здоровался. Встречались в основном одетые, как и он пешеходы, хотя были и катающиеся на велосипедах и самокатах в старомодной похожей на робу одежде. "Для начала пройдусь вдоль нашей улицы в сторону 19 века" – подумал он и пошёл на выход из парка напротив участка предположительно 2016 года. Прогулка шаг за шагом становилась интереснее, первые около трёх – четырёх километров изменения домовладений, земельных участков, заборов, тротуара, дороги и расположенных за дорогой парков и других общественных территорий проявлялись малозначительно, но напротив 1960-1950-1940-ых отделка домов, придомовые территории выглядели уже по-другому, производили сильное впечатление и ощущение реального присутствия в прошлом. Расстояния между территориями проживающих варьировались от шестидесяти и более метров с расположенными в промежутках различными постройками, опорами с рекламными щитами и столбами с коммуникационными проводами. Было едва заметно небольшое закругление улицы и тротуара вправо по часовой стрелке. Всё вокруг смотрелось естественнее, добротнее, надёжнее и, никак не подбиралось ещё одно правильное слово, может, бережливее, чем представлялось ему ранее. Не обращая внимания на прохожих, 1955-й подкрашивал забор, негромко напевая известную и в 2019-ом песню. 1944-й, стройная женщина с пронзительным неунывающим взглядом, в недорогом, но аккуратном и хорошо сидящем платье, курила на крыльце небольшого домика, о чём-то оживлённо разговаривая с гостьей в полувоенной форме и гостем, в одежде 17-18 века Н.Э, постоянно ей поддакивавшим, пытавшимся курить и кашлявшим после каждого вдоха папиросного дыма. Напротив тридцатых появилось желание пройтись вдоль дороги по парку со множеством установленной там оригинальной, привлекательной и эффектной рекламы. У кого-то из двадцатых шёл дым из трубы небольшого домика, на улице у мест проживания больше никого не повстречалось, но напротив, в парке, попадались спешащие или занятые общением между собой собеседники, особо не обращавшие внимания на проходящих. При отсутствии каких-либо информационных табличек на калитках или жилых постройках определить примерный год некоторых из них всё же было можно по видневшимся информационным вывескам напротив улицы. Дороги, пешеходные дорожки, бордюры, скамейки в парках, фонари, деревья, гостиницы, кинотеатры, музеи… на границах землевладений постепенно изменялись по архитектурным стилям и используемым материалам в этих годах. В начале двадцатых улица упиралась в отделанную в стиле Барокко арку номер 5, служившую одним из входов/выходов на станцию/со станции и поворачивала влево. "СТАНЦИИ ОБЩИХ ПЕРЕМЕЩЕНИЙ – это вероятно единственные в этом городе места с более-менее конкретными обозначениями и информацией, жаль, что там не предусмотрены кафе или гостиницы…, но, слава богу, есть самое важное – комнаты или их аналоги для гигиены…", – так рассуждая, 2019-ый год вошёл через арку вовнутрь и начал внимательно рассматривать шикарно оформленный интерьер. Посадочные перроны-шедевры архитектуры отстояли примерно на 200 метров от 12-ти центральных информационных изогнутых круговых досок, информация на которых менялась намного медленнее, чем на электронных мониторах на подземной остановке, с которой он ездил каждый день в течение января, буква за буквой, цифра за цифрой, с характерным приглушённым звуком. Ценитель стиля Барокко не мог не заметить, что при наличии массы информации новые постройки в 2019-ом году в этом стиле выглядели стереотипно. Присев на одну из бесподобно оформленных скамей изрядно подуставший и на сегодня не удавшийся пассажир незаметно для себя заснул и проспал около полутора часов, отклонившись назад на словно специально сделанную для отдыха в таком положении спинку удобного сиденья. "Вокзал начала века … очередей нет у коммутаторов… не много туристов…" – в общем с такими мыслями проснувшийся проголодавшийся и лишившийся во время сна перчаток обследователь решил возвращаться домой. В это время сразу на три перрона прибыли полные вагоны пассажиров, одетых в бирюзово-салатовые с лёгким серым оттенком оригинального фасона костюмы со штанами чуть ниже колен и обутых в ещё более странную обувь. "Эти точно не с нашего района…", – мигом превратившийся в удивлённого зеваку Майк уставился на занявшую оставшиеся в зоне видимости свободные коммуникаторы и выстроившуюся в очередь уникальную компанию. Различающийся лишь оттенком костюм, в остальном одинаковый для мужчин и женщин, судя по отступам на шее, рукавах, голенях выглядел так, что всегда находился на небольшом расстоянии от тела, и в то же время не казался надутым. Из обуви ясно была видна широкая сантиметров пяти нижняя часть-подошва под ступнёй, при ближайшем рассмотрении она постоянно изменяла свою форму при движении или смене позы тела туристов, и контуры полупрозрачной верхней части с заметной буквой "S" перечёркнутой дробной чертой в зеркальном отражении по бокам. Походка была лёгкая, прибывшие мгновенно ускорялись и затормаживали движение, еле касаясь полов. У части прибывших на руках было одеты почти полностью прозрачные рукавицы с открытыми участками для внутренних подушечек пальцев, а на голове по форме что-то напоминающее шапочки для плавания из почти прозрачного шириной до 3 см материала, но с полностью открытыми ушами и узкой полоской под подбородком, всё с тем-же эффектом не касания к голове, шее и лицу. Еле различимые, благодаря внешним контурам, полностью прозрачные квадратные ранцы крепились на поясах "пришельцев" спереди или с боков, постоянно находясь на расстоянии от костюма. Внешне похожие формами тел, голов и причёсками приехавшие нереально сильно отличались друг от друга лицами, их чертами. Одни спокойно переговаривались друг с другом на непонятном странно звучащем языке, указывая на расписание, разводя руками в стороны от удивления, другие постоянно перемещались вокруг табло, всматриваясь в изменяемые информационные наборы букв и знаков. После непродолжительного спора-дискуссии большинство из них заняло почти все места в большом вагоне на соседнем перроне, оставшиеся продолжали читать расписания. Двое, мужчина и женщина, заинтересованно смотрели на Майка, у которого появилось ощущение, что его рассматривают как музейный экспонат. Он не сдержался и улыбнулся им, они же в ответ, судя по всему, начали всерьёз обсуждать его улыбку, что непринуждённо вызвало у него лёгкий дружелюбный смешок, который в свою очередь, также стал предметом следующего с виду довольно серьёзного обсуждения. "Н-да, а как они отреагируют на это… – гостеприимный абориген с добродушным выражением лица сжал левую ладонь в кулак пальцами вниз за исключением расправленного по максимуму среднего пальца, чуть отодвинул "экспозицию" от живота. Приезжие прекратили обсуждение, внимательно ожидая продолжения. Кулак медленно развернулся всеми пальцами к верху, представляя теперь собой недвусмысленный жест 20-21-го веков. Что-то по-быстрому обсудив между собой оба наблюдателя почтительно приветственно слегка склонили головы, повторили обеими руками вдвоём и в такт все последние движения, вероятно, приветствующего их местного жителя. Хмыкнув, всепрощающий, но не желающий быть экспонатом уравновешенный, с хорошим доходом преуспевающий биржевой маклер соорудил таким же способом ту же фигуру правой рукой, вежливо кивнул, развернулся и направился на выход со станции в сторону арки номер 5. На улице стемнело, в парке неярко горели старинные фонари, на неровную брусчатку и высокие сосны с густыми от множества иголок ветками медленно падали пушистые хлопья только что начавшегося снега.
