Она тыкнула чубуком трубки в мою сторону.

Мнения разделились. Спор продлился до глубокой ночи. Старейшины ели мясо, пили свою сивуху, пьянели, орали все громче, а я, наблюдая за ними, укреплялся во мнении, что в ближайшие сутки на окончательное решение рассчитывать не стоит. Какие же они все-таки недисциплинированные балбесы!

Викентий, который совершенно не пил, неустанно подливал всем в чарки. Не обделял вниманием и меня, не забывая каждый раз дружелюбно улыбаться. Сивуха подействовала и на меня — в моем распоряжении нет допарта, что нейтрализовывал бы алкоголь. Так что Кира права: Отщепенцам при желании не сложно меня отравить.

Нейроимплант, впрочем, предупредил, что в моем организме перебор с этиловым спиртом и прочими нехорошими веществами.

Улучив минутку, Викентий подсел ко мне и доверительным шепотом спросил:

— Как считаешь, бро Олесь, куда они пойдут?

— А ты куда бы хотел? — поинтересовался я, благосклонно поглядывая на него сквозь легкую замутненность. Под действием сивухи теплая ночь, шелест реки, треск костра, человеческие голоса — все это представлялось чем-то романтичным и приятным.

— Мне интереснее на юг, — признался Викентий. — Пора покончить с Единым. Он опасен — недаром россы от него стеной отгородились.

Я хихикнул и подавил отрыжку.

— Стену-то им снесло!

— Они уже новую выстроили, лучше прежней. Молодцы россы.

Я немного удивился этой похвале. С чего бы Отщепенцам хвалить россов и восхищаться ими? Неужели Викентий успел выпить?

— Нам пристало с ними дружить, — прямо сказал Викентий, — потому как все мы люди. А Уроды и прочие — нелюди. Вот кто настоящий враг.

Я кивнул, но все же подумал, что в этих словах Викентия есть что-то не совсем правильное. Воин — и так размышляет? Дескать, все люди братья и все такое прочее?

Вскоре я перестал по этому поводу терзать извилины. Когда стало абсолютно ясно, что совет старейшин превратился в пьянку, я ушел под мост, к ожидавшей меня Кире.

***

Наутро я проснулся позже обычного. Похмелья не было — не так много я и выпил накануне. Умывшись и почистив зубы, я пошел в стан, выяснять, что да как.

Все старейшины еще дрыхли кто где. Бодрствовали только Нэнси, Мухаммед и Алишер.

День выдался ветреный. Западный ветер бил по поверхности Танаиса, поднимая волну, доносил с гор запах грозы, тащил чернильные тучи. Вскоре погода наверняка сильно испортится.

Я дождался, пока проснутся остальные горе-старейшины и с кислыми похмельными мордами усядутся под навесом на новое заседание.

На сей раз дискуссия была тухлая — не то, что вчера. В итоге проголосовали, так как по-другому договориться не вышло. Победили с перевесом в один-единственный голос сторонники движения на восток.

Я был разочарован и начал прикидывать, как бы еще замотивировать этих балбесов. На ум пока что ничего достойного не приходило.

Подключать психосуггестивные Знаки, включая недоустановленный Знак Вечной Сиберии, неэффективно и, как говаривали в Скучном мире, контрпродуктивно. Под действием волшбы Отщепенцы нормально не повоюют. В схватке с неведомым врагом важна инициатива, а о какой инициативе идет речь в случае с зомби, у которых промытые мозги?

Даже если я подавлю волю старейшин, когда придем на юг, мне придется снять гипноз, чтобы они лучше сражались. И Отщепенцы сразу смекнут, что их пытались провести.

К тому же поход на юг может продлится не один день — не бодрствовать же мне сутками напролет, чтобы не отключать Знаки?

— Жаль, — резюмировала Нэнси, проголосовавшая за юг. — Не придется нам овладеть великой волшбой.

— А если я брошу клич ко всем желающим? — ухватился я за соломинку. — Что, если кто-то из воинов захочет пойти со мной? Отщепенец ведь не указывает другому Отщепенцу, куда идти.

— Только не во время войны.

“Ну и хрен с вами!” — подумал я. Значит, не судьба. Будем думать, как быть, дальше. Отказ не слишком огорчил, хотя и разочаровал. Я все же надеялся, что увлеку за собой Отщепенцев.

Вдруг я отчетливо уловил чье-то присутствие вдали — этот кто-то стремительно приближался. На интерфейсе ярко зажглась Лапа Дьявола. Меня аж затрясло от возбуждения. Не позволяя себе радоваться раньше времени, я встал во весь рост под навесом, по которому уже шлепали первые крупные капли близящейся грозы.

— Что случилось, бро Олесь? — прозвучал мягкий голос Мухаммеда.

Они ничего не чувствовали — слишком далеко пришельцы для их персональных радаров, к тому же мой допарт глушит магическое чутье.

Но в стане, наполненном привычной суетой, зазвучали изумленные вскрики и восторженный визг детей. Забив на важность и статусность, старейшины выбежали из-под навеса и вслед за толпой устремились вниз по пологому берегу.

С низовьев реки к нам стремительно приближались драккары — мерно и синхронно вздымались и опускались весла в свинцовую от отраженных в ней туч воду, хлопали паруса с пламенеющим на них зловещим Знаком. Сердце у меня пропустило удар, а затем забилось с удвоенной скоростью. Сколько же там кораблей? Один, два, три, пять… десять?

Нет, двенадцать больших драккаров, целая дюжина! Невероятно! Она сдержала слово!

— Это еще кто? — не своим голосом прохрипел Мухаммед.

Загрохотал гром, и с потемневшего неба на землю и воду обрушились потоки. Мигом похолодало, и сгустились сумерки, как поздним вечером. Я сразу вымок с головы до ног. Обернувшись, нашел взглядом Киру, стоявшую среди толпы симплов. Все они таращились на речных гостей. Я чуял Киру, но захотелось взглянуть ей в лицо.

В практически полной тишине я проговорил:

— Северяне пожаловали…

Никто и не подумал спрятаться от дождя. Отщепенцы-ведуны, лишенные магического ви́дения, хватались за оружие, но явно не знали, что делать дальше. Они никогда прежде не встречались ни с чем подобным. В другой ситуации они наверняка постарались бы занять выгодную позицию за телегами и любой возвышенностью, чтобы спрятаться от возможного обстрела и обстрелять супостата самим, но сейчас старейшины молчали, и никто ничего не предпринимал.

Сквозь пелену ливня я разглядел, как цветные корабли останавливаются у берегов. Весла поднялись и одновременно втянулись в отверстия в бортах. Из дыры в передних частях вывалились якоря на цепях (похожие на Лапу) — течение потянуло корму вниз по реке, но носы по-прежнему направлялись на запад.

Через борта драккаров молча и ловко перепрыгивали ряд за рядом воины в кожаных доспехах, с закрытыми лицами. Те самые неубиваемые зомби шаманки. Они принялись выстраиваться на берегу с нечеловеческой скупостью движений и скоростью.

— Это симботы? — громко спросил юный и звонкий голос. Ему никто не ответил.

Симботы, ага, проговорил я про себя. Только сделанные не из металла и пластика, а из настоящих людей…

До меня дошло, что недавнее голосование больше не имеет никакого значения. Вообще никакого. С двенадцатью драккарами, в каждом из который не менее тридцати воинов, которых очень трудно убить, Отщепенцы не сильно-то мне и сдались…

Старейшины между тем очнулись от изумления. В толпе зашевелились; Алихан, Мухаммед, Нэнси и другие распихивали людей, чтобы пробиться к самой воде. Я последовал за ними. Видимо, старейшины решили, что не время таращиться — пора и проявить инициативу и как минимум поприветствовать незваных (на самом деле званых, но кто об этом, кроме меня и Киры, знает?) гостей.

Самый первый, большой и красочный драккар перекинул на берег деревянный трап, по которому спустились три высоких, выше остальных, воина. Они помогли спуститься древней на вид бабке в длинном балахоне из блестящей темно-синей ткани. Я узнал ее: длинные седые волосы, морщинистое темное лицо, когда-то широкие плечи и нехилая стать, ныне согнутая многими прожитыми годами. Шаманка Виталина Михайловна, чей виртуальный аватар в Скучном мире был моим учителем по боксу.

Осторожно нащупывая ногами в сапожках прибитые к трапу параллельные доски-ступени, старуха перестала держаться за воинов и выпрямилась с видом особы королевской крови. Черные глаза пронзительно оглядели нас — потрясенных и шокированных представлением.