– Почему опаздываем? Вы в календарь вообще заглядываете? Мне вас сколько ждать?!

– Угомонись, ведьма! – хмуро бросил наконец пожаловавший в город священник. – Задержались слегка…

– На целый месяц! – припечатала я разъярённо, топая ногой.

Отец Эттельред, священник на выезде, неловко сполз с коня, передал узды одному из пяти молодых помощников и побрёл ко мне, головы не поднимая. Стыдно ему было.

Однако стыд не помешал недовольно проворчать:

– Замолчи уж, приехали, не видишь?

Это он зря. Нет, всё понимаю, тут весь город столпился и сейчас свидетелями его позора выступал, ну так и у меня репутация, а ещё принципы, и переживала я целый месяц, а потому сейчас была злой, так что… зря он так.

– А ты мне рот не затыкай, – велела мрачно и негромко, но в опустившейся на площадь тишине мой голос расслышали все.

Кто содрогнулся, кто побледнел, кто дышать перестал. Сам отец так и вовсе с шага сбился, но путь продолжил – во-первых, не по статусу было пасовать, во-вторых, я ему отступлю! Гад плешивый! Вот сейчас тут закончим, и я прямым ходом к его жене, она дама что надо, из рогатых, в смысле, настоящая демонесса. Она ему сладкую жизнь устроит!

Сейчас же я продолжила выплёскивать накопленные переживания в звенящем от ярости:

– Это где видано, чтобы ведьма сама себе костёр собирала? Вы охамели?! Может, мне ещё и сжечь себя самой, а потом в столичный храм Света лететь, в инквизиторы записываться?!

Прибывший с Эттельредом молодняк вздрогнул и побагровел от злости и возмущения. Один шагнул к начальству со злым вопросом:

– Отец, почему вы позволяете грязной ведьме такое говорить? – и хватило же ума рот открыть.

Ред шикнул и махнул на парня в унылой серой хламиде рукой, прося того заткнуться, но поздно. Я сегодня злая, а злая я – это большая неконтролируемая проблема.

– Грязной ведьме? – ледяной вопрос понизил температуру воздуха на пару градусов. – А ну, сюда подошёл.

– Алейда, успокойся! – прикрикнул Эттельред.

Под моим немигающим взглядом сдулся, сгорбился, голову опустил, но тут же снова весь подобрался и негодующе вскричал:

– Ты мне прошлых учеников так и не вернула!

По лицам нынешних пробежалась паническая бледность и невысказанное «Прошлых?!».

– Не заслужил, – нагло ухмыльнулась ведьма в лицо вообще-то инквизиции.

По толпе прошёлся шепоток – кое-чья репутация трещала по швам прямо на глазах, и от осознания этого священник весь побагровел.

В другой ситуации я бы с огромным удовольствием над ним поизмывалась – хоть всю ночь, хоть целые сутки. Мы, ведьмы, народ такой, в делах измывательства часов не наблюдаем и усталости не ощущаем.

Но времени правда совсем мало оставалось. Сегодня последний день первого летнего месяца, и тот уже к концу подходил – солнце коснулось горизонта, окрасив небеса и всё вокруг в яркий розово-персиковый цвет. Ещё чуть-чуть, и опоздаем! А ведьм, чтобы мы природную силу получили, только в первый летний месяц сжигать и можно. Во всё остальное время это опасно и бессмысленно, месяц на восстановление уйдёт, а никакой силы и не прибавится. Я точно знаю, у меня это сожжение тринадцатым будет – последним, чтобы в Ковен вступить можно было. А Ковен – это ого-го как серьёзно и важно! Очень! Не зря же я целый месяц себе места не находила!

Подышав открытым ртом, чтобы нервы успокоить, я очень даже миролюбиво обратилась к священнику:

– Теля, – лицо Эттельреда перекосилось, – давай ругаться не будем. Сжигай, катастрофа инквизиторская, пока не опоздали, потому что иначе сжигать буду уже я. Я и тебе, и ученикам, и всей вашей братии такое огненное представление устрою – демоны в Аду от зависти издохнут! Я тебе кишки на вертеле зажарю! Я тебе голову оторву и смотреть заставлю! Я тебя… не поняла, какого дохлого священника ты там встал?!

Не смотря на то, что ведьма инквизитору не указ, отец решил, что репутация – штука эфемерная, а смерть – весьма реальная и к нему как никогда близкая. Короче говоря, Эттельред сплюнул на каменную плитку площади, махнул молодым помощникам и сам поторопился ко мне.

И всё пришло в движение!

Городская стража, те самые бравые маги, которые мне костёр устанавливать помогали и стога сена таскали, оперативно оттеснили народ подальше, размеренно зачитывая правила безопасности при сжигании ведьм. Причём не официальные, церковью изданные и королём заверенные, а наши, ведьминские, правдоподобные.

Теля стерпел молча, но зубы стиснул. А когда ко мне приблизился, посмотрел виновато и прошептал так, чтобы остальные не услышали:

– Эни на ужин зовёт.

– Приготовлю тебя, если опоздаем, – прошипела едва слышно в ответ. – Ты что удумал, Ред?

Священник скривился, глянул на бегающих готовящихся помощников и тихо простонал:

– Возникли трудности… едва до города добрались, Лей.

– Вы до могил своих практически добрались, – я была ужасно зла, – ещё час, и я бы вас прямо здесь закопала!

– Так камни же, – попытался пошутить и смягчить ситуацию инквизитор, с надеждой на смягчение глядя на меня.

– Так копала бы не я, – отозвалась с намёком.

Он, намёк, дошёл быстро, Эттельред оценил перспективу копания могил в камнях, потом припомнил, что быть зарытым здесь тоже ему полагалось, и отошёл. Во избежание. Чего – непонятно, потому что злая я при желании могу и из другой страны достать, и из Ада вытащить.

– Ведьма! – раздалось надменное со стороны. – Сюда иди!

Бегу и падаю, в ноженьки кланяюсь.

– Алейда, – тихо-тихо простонал Эттельред.

Но ему не меня, ему учеников воспитывать надо было.

Я обернулась медленно и величественно, окинула невзрачного паренька холодным взглядом с головы до ног… и улыбнулась.

– Беги, идиот! – прокричал кто-то умный из толпы.

– Не поможет, – отозвался кто-то значительно умнее с другой стороны.

– Алейда, у меня ученики подотчётные! – попытался воззвать к совести священник.

– Теля, ну что ты, в самом деле? – укорила я мягко и нежно, продолжая с улыбкой разглядывать ничего не понимающего, но на всякий случай побледневшего и задрожавшего парня. – Так говоришь, как будто мне есть дело до твоих трудностей.

И уже чуть погромче, игнорируя вой страдающего инквизитора:

– Дамы, кто там жениха хотел?

Воющих от безрадостных перспектив стало уже двое.

– Да кому он нужен, госпожа Алейда? – робко ответил мне чей-то тоненький голосочек. – Худой да немощный…

Вой резко оборвался, священник и его ученик невольно подобрались. Вот вроде взрослые уже, а такие наивные.

– А мы ему внушение сделаем, – просто рассудила я и мстительно добавила, – магическое.

– Мне нужен! – истошный вопль с задних рядов заставил задуматься об обмороке божественного ученика и улыбнуться шире меня.

А Эттельред вдруг выдал воинственное:

– Алейда, я матери твоей нажалуюсь, ведьма! Не трогай парня!

Плавный поворот к инквизу, откровенно насмешливый взгляд уже на него и самодовольное:

– Я до твоей жены раньше долечу. И с удовольствием послушаю, как ты месячное отсутствие объяснять будешь.

Бледнеющий мужик застыл, взгляд в панике заметался, губы задрожали. Понять его можно – демонессы, они народ такой, сами всё поймут, сами обидятся и сами мстить пойдут. А дальше попробуй, объясни, как там на самом деле всё было.

Сияющая улыбка, очередной разворот на месте, и я отработанной походкой от бедра направилась к соломенному костру в центре площади.

Вид у меня имелся подобающий – сиротское льняное платье белого цвета, безразмерное, зато с рукавами и длинной, путающейся в ногах юбкой. Волосы чёрные распустила, как и положено, и их ветерок вместе с юбкой так красиво шевелил. А ещё у меня зелёные глаза в подступающих сумерках светились – точно знаю, потому что нервы ни к чёрту, а я на эмоциях магию плохо контролирую.