Мы отдаём спартанцам то, что должны были привезти, возвращаемся на опорный пункт и ждём, когда обстрел закончится.

Пахнет дымом и дизелем. Над Волновахой вздымаются дымки-вихри разрушений. По городу катится каток войны. Доносятся разрывы, хлопки и рокот автоматов. Бог войны грохочет, хохочет и ухает. Он собирает жатву в виде разрушений и человеческих жизней. И наших, и чужих.

Наконец артиллерия стихает.

Из Волновахи выезжает легковушка с белой тряпкой, зажатой боковым стеклом. Ей делают знаки остановится. В автомобиле семья. Мужчина и женщина с тремя детьми. Им нужно в село Ближнее, там лекарства для малолетней дочери и старые родители. Женщина волнуется и готова разрыдаться. Но в Ближнее ехать опасно, да и невозможно – на дороге военная распутица, она разрыта взрывами и гусеницами бронетехники.

Мы уговариваем ехать семью за нами, в Бугас. В Бугасе безопасно, относительно безопасно. Оттуда эвакуируют в Донецк, там есть лекарства и еда. Но чтобы попасть в Бугас, надо снова преодолеть опасный участок дороги. Мы отдаём женщине бронежилеты, чтобы она могла укрыть детей, и двумя машинами на большой скорости преодолеваем его. В Бугасе мы передаём семью на попечение гуманитарных служб. И едем назад в Донецк.

Вернувшись, мы узнаём, что Воха погиб спустя полтора часа, как мы уехали.

Звонит телефон. Мы в командном пункте аэропорта Донецка. Донецкий аэропорт – это ещё одно направление, где работает «Спарта». Направление традиционное, здесь в 2014–2015 годах основатель «Спарты» Арсен Павлов, которого все знают по позывному «Моторола», вместе со своими бойцами развеял миф о непобедимости украинских киборгов. И сейчас здесь обосновались спартанцы, которые ведут против противника позиционную войну.

► Птурщик «Спарты»

Территория аэропорта и прилегающего района постоянно обстреливается противником из миномётов. Обстрел монотонный. Раз в четверть, в полчаса сюда прилетают мины, запущенные с той стороны.

Бум! – вибрирует здание от очередного прилёта. И почти сразу на командном пункте, скрытом в лабиринтах одного из терминалов, раздаётся телефонная трель. К телефону подходит Весёлый, один из командиров «Спарты». Худое лицо Весёлого серьёзно, он берёт трубку.

– Прилёт по терминалу, – докладывает ему дежурный наблюдатель.

– Принял.

Учёт! На войне тоже важен учёт! Вся информация собирается, принимается и анализируется. На её основе принимается решение.

Теперь Весёлый уже сам вертит ручку телефона и вызывает бойца.

– Так, – показывает он ему место на карте, – возьми ещё кого-нибудь, бери установку, ракету и готовься поражать здесь цель.

Имеется в виду противотанковая ракетная установка.

Но целью расчёта ПТУРа обозначен не танк, а блиндаж противника, расположенный на территории, примыкающей к аэропорту. По разведданным в него зашли четыре человека. То есть четыре врага – поправка.

Позывной у старшего группы ласковый – «Мишаня». Он действительно похож на медвежонка: небольшого роста, выглядит в разгрузке округлым, нос курносый, молодецкие усики, щербатая улыбка. Но сейчас этот ласковый Миша пойдёт и выпустит по блиндажу противника противотанковую управляемую ракету.

– Знаешь что… нет… – раздумывает Весёлый, – возьми две, давай ты две ракеты запустишь. Чтоб наверняка. Только номера перепиши, потом отчитаешься.

Учёт. Важен учёт. И на войне есть своя бюрократия. Приходите, распишитесь, получите. Мишаня с напарником, таким же юным, как и он, берут установку и два тубуса с ракетами. Ещё они берут с собой в помощь молодого новичка, который на боевой выход ещё ни разу не выходил. Новичку надо учиться, он должен набираться опыта. Этому в школе и институте не учат.

А я вот, глядя на них, отвлечённо размышляю. Почему весь этот молодой, журналистский и культурный, а точнее, околокультурный столичный бомонд, вся эта «прогрессивная молодёжь», эти навальнисты-протестанты, мальчики-девочки непонятной ориентации, сидящие в кафе и лайкающие за постом пост, студентки с фиолетовыми волосами и винишко-тян, феминистки, инстраграмщицы-бьюти, все эти худощавые прыщавые хипстеры, разворачивающие плакатики против войны, и все-все-все молодые светлолицые жители «Фейсбука»[2], которые поставили на аватарки враждебные флаги чужой страны, – почему все они присвоили право считать себя голосом молодого поколения? Почему исключительно их принято называть молодёжью? А разве молодые российские солдаты, которые ведут бои за Харьков и Киев, разве спартанец Мишаня с двумя противотанковыми ракетами и двумя напарниками, идущими на опасное задание, – разве все они не молодёжь?

По мне, так вот оно, новое поколение! Поколение Z, если угодно. И пусть Z – это последняя буква английского алфавита, но вот молодые российские солдаты возьмут Харьков и Киев, закончат войну, и за Z последуют русские буквы: А, Б, В и так далее. Тогда и начнётся русский алфавит. Именно за него настоящая молодёжь и воюет.

Но сначала, чтобы приблизить победу, Мишане нужно запустить в блиндаж нациков две ракеты.

Мы также журналистской группой в три человека идём вместе со спартанцами на вылазку, чтобы снять эксклюзивный материал. И в этой группе, несмотря на свой зрелый возраст, я тоже новичок: я впервые на таком задании и нахожусь под впечатлением.

Окрестности Донецкого аэропорта представляют собой картину постапокалипсиса. Как будто всё самое страшное произошло, но что-то подсказывает тебе, что, возможно, страшное ждёт тебя ещё впереди.

На открытом пространстве видны мёртвые, разбитые терминалы. Дорожные полосы усеяны осколками мин. Это дары смерти. Повсюду разбросаны камни, куски асфальта и ошмётки железа. По пути вижу несколько мин, вкрученных в асфальт, видны ребристые хвостовики.

Аэропорт… Когда-то тут летали самолёты… Но произошёл какой-то сбой в мироздании, «мир вывихнул сустав», и вместо самолётов сейчас здесь летают мины, снаряды и беспилотники. И ракеты тоже. Две сегодня запустит спартанец Мишаня.

Расчёт ПТУР настраивается на цель

Мы идём цепью, держа расстояние в пять-шесть метров, чтобы в случае миномётного обстрела потери в нашем отряде были минимальны.

Впереди, приближаясь к нам, высятся мрачные полуразрушенные здания с мёртвыми глазницами окон. В одно из них мы заходим. С его крыши и будет работать ПТУР.

Поднимаемся наверх. Пролёты, где нет стен, стараемся пробегать. Насколько это возможно, нужно соблюдать осторожность – может работать снайпер. Поднимаемся в пристройку на крыше. Спартанцы устанавливают на кирпичи фотоаппарат, и через брешь в стене оператор расчёта корректирует фокус на цель, всматриваясь в экран. В это же время Мишаня на крыше устанавливает станок и тоже наводит прицел. Есть.

Активная часть операции занимает не больше минуты. К лежащему стрелку один из бойцов подносит тубус с ракетой, и вместе они устанавливают его на станок. Боец отбегает в помещение.

– Выстрел! – стрелок нажимает кнопку.

Фьюить! Пах! Вжууу! – изрыгает огонь тубус, и ракета, виляя, улетает к цели.

Первая пошла. Пустой тубус стрелок открепляет и уверенно сбрасывает вниз. Ему подносят второй. И вот ещё одна ракета устремляется в блиндаж противника. Взрыва мы не слышим, но видим на экране фотоаппарата бесшумное и снежное «Ба-бах!». Мы видим, как ракета достигает цели.

Обратно мы возвращаемся тоже прореженной змейкой, только уже бегущей изо всех сил. Как правило, со стороны противника после таких вылазок следует обстрел. И когда мы забегаем в укрытие, он действительно начинается.

В командном пункте Мишаня отчитывается перед Весёлым. Цель поражена. Задание выполнено. Но когда стемнеет, один из спартанцев вернётся, чтобы подобрать пустые тубусы. Они необходимы для отчётности.