Засуетились кашевары, которых разбудили вместе с нами, готовить завтрак. Пришлось им помогать. Я пошел за водой. Умылся, полностью сбрасывая с себя остатки сна, зачерпнул в чан воды и направился назад. Мой взгляд ненароком скользнул вдоль ручья и ниже по течению я увидел лежащего зверя. Чан выпал из рук, а я схватился за шестопер. Но зверь, похожий на волка переростка, оказался мертв, его проткнули, предположительно копьем.

Дотащив чан я нашел начальника стражи, он дежурил со мной в одну смену и рассказал о находке. Мы вместе пошли к ручью, где долго осматривали убитого зверя.

– А ведь его убили сегодня ночью, – задумчиво произнес начальник охраны по имени Глен, – но меня об это никто не предупреждал.

– Я думаю, его проткнули копьем, – заметил я.

– Да, удар был сильным, и наносила его опытная рука, – согласился Глен.

– Что же получается, нас кто–то оберегает? – задал я резонный вопрос.

– Или ждет, пока мы доставим товар в нужное место.

– Это вряд ли, – возразил я, – с одним зверем мы бы справились, а груз бы не пострадал, зачем же было себя выдавать?

– Ты что парень, это же дикий клыкан, – уставился на меня Глен, – он бы успел перебить половину нашей стражи, прежде чем мы его одолели. Неужели не встречался с таким?

– Не пришлось, – признался.

Глен ничего не ответил. В лагере мы ничего рассказывать не стали, Глен рассказал только караванщику и приказал следить в оба. Наскоро позавтракав, мы запрягли лошадей, на наших с Совой скакунов все смотрели с завистью, и тронулись в путь.

Пока солнце не поднялось высоко, было довольно прохладно, меня спасала только добротная одежда. Ночью в ней тоже было тепло, ничего не стыло, даже ноги в сапогах, так что я возблагодарил тех мастеров, которые умели делать такие вещи, и харс, давшего мне их.

Дорога стелилась не спеша, мирный шаг коней усыплял и я бы с удовольствием поспал, что бессовестно делал весь вчерашний день, но сегодня меня мучили смутные предчувствия. Пёсик, пристроившийся на плече, тоже вел себя беспокойно. Чтобы не коситься все время на плечо я пересадил его на холку коня, тот видать что–то почувствовал, застриг ушами, но быстро успокоился.

Ехали мы в основном лесом. Дорога хоть и была широкая, но густые кусты по обочине заставляли меня нервничать, постоянно казалось, что в спину мне упирается взгляд. Через час я получил подтверждение того, что это мне не кажется, песик обеспокоено стал всматриваться вправо и я посмотрел туда же. Был участок дороги, где лес рос не так густо и я увидел, как в сотне метров от нас мелькнула фигура всадника. Потом, сколько я не всматривался, больше её увидел не смог. Мне она показалась знакомой, во только я не смог вспомнить, где её видел. Одно я мог сказать точно, всадник был настоящий богатырь, одет в полный доспех, в руках держал копье, сбоку на крупе коня была заметна палица, и конь был под стать седоку.

Об увиденном я ничего не стал рассказывать, даже Сове, я не чувствовал угрозы от неизвестного рыцаря и мне почему–то казалось, что это он убил клыкана.

Чем выше вставало солнце, тем больше я начинал нервничать. Тело непроизвольно переходило в боевой режим и мне с трудом удавалось успокоиться. Но в один из таких переходов я уловил впереди шевеление в кустах. Кусты вдруг увиделись очень чётко, и я различил торчащую из них стрелу.

– За… – только успел крикнуть я и стрела сорвалась в полет. Стрелок оказался смышленым, он успел упредить меня, и если он целился не в меня, то цель он поменял очень быстро и умело, даже не прицеливался толком.

Я почувствовал удар в грудь и отстраненно увидел как на гриву жеребца отлетает арбалетный болт, запутавшийся в ней. Из ступора меня вывел голос Совы, заоравшей во весь голос:

– Засада, – она видела как в меня попали, но не видела откуда стреляли и сейчас бесцельно озиралась по сторонам.

"Дура, прятаться надо", – я подумал, что после надо будет ей объяснить хотя бы правила поведения в экстремальных ситуациях.

Ударив коня по бокам, поскакал к кустам из которых в меня стреляли. Караван остановился и охрана, так же как Сова, не зная, что делать, озиралась по сторонам. Мой рывок не остался незамеченным, рядом с повозками появились лучники, несколько человек с мечами поспешили ко мне.

Я не успел добраться до кустов, навстречу мне вылетел еще один болт и опять отскочил от груди, теперь я успел удивиться, что даже не почувствовал его. И почти сразу же из кустов выскочили люди. Мой конь взвился на дыбы, заслоняя меня от неприятеля, и сделал он это своевременно, потому что я, как последний олух, даже не вытащил оружия. Благо шестопер располагался под рукой, а не был завернут как топор и я сверху обрушил удар на шлем одного из выскочивших разбойников. Шлем не выдержал моего удара и шестопер глубоко ушел в голову бедолаги. От омерзения меня передернуло и утренний завтрак подкатил к горлу. Моментально стало не до сражения и, ощутимый удар в бок выбил меня из седла.

Тело сгруппировалось само и перекатом я ушел в сторону. Тошнота еще подкатывала к горлу, но пришлось отвлечься от нее, потому что в данный момент собирались сделать фарш из меня, и эти ребята не такие сентиментальные как я.

Шестопер остался зажат у меня в руке и я выставил его вперед, блокируя падающий на меня меч. Ударом ноги отбросил напавшего назад и, ударив по ноге шестопером еще одного противника, вскочил на ноги. Бедолага, которого я приласкал шестопером по ноге остался без оной, и сейчас дико орал. Вот уж действительно Рассекающая Звезда.

Сзади раздалось ржание и обернувшись я увидел налетающего на меня гиганта. Он размахивал молотом и… молот только что пронесся над моей головой. Гигант был одет только в кольчугу и рогатый шлем, а на меня смотрело зеленоватое лицо искаженное в оскале.

Я поостерегся бить шестопером, больно кроваво все выходит (и о чем я только успевал думать в горячке боя), поэтому ударил снизу вверх кулаком в челюсть. Гигант невнятно крякнул, опешил, но падать не собирался, даже голову не запрокинул. Остановился он всего лишь на пару секунд, после чего зарычал и вновь вознес надо мной свой молот.

Его удар был стремителен, но я непостижимым образом увернулся. Точнее я прекрасно знаю как я увернулся, но раньше у меня не получалось изгибаться так ловко. Не раз я дрался на сходках против мастеров у которых в руках был молот, и никогда не мог уклониться от такого неожиданного удара, ловкости и гибкости не хватало, а сейчас молот прошел в целых пяти сантиметрах от меня.

Гигант недоумевая глядел на свое оружие ушедшее в землю. Я тоже, как последний тормоз, смотрел себе под ноги. В реальность мы вернулись одновременно. Я отпрыгнул в сторону, гигант прыгнул на меня. Нечего было и думать сходиться с ним в рукопашной, уж если мой удар в челюсть ему нипочем, то чего уж говорить об остальном. Вместе с тем я не чувствовал в нем опасности, обычный противник, не сильнее многих. И все же, гигант достиг меня быстрее чем я успел отбежать. И вот тут я удивил себя очень сильно. Я рефлекторно нанес повторный удар в челюсть и на сей раз эффект оказался поразительным. Гигант как тряпичная кукла дернулся и, набирая скорость, полетел назад. Шлепнулся он в пяти метрах от меня, с неестественно вывернутой головой.

Спереди опять принеслось две стрелы, на сей раз именно стрелы. И опять так же беспомощно отлетели от моей груди. Да что же со мной такое? Неуязвимости, вроде никто не обещал.

Я взглянул на собственную груди и понял причину своей неуязвимости. Оказалось, что мой дмом сейчас находится поверх одежды, или это только его призрак, и от него во все стороны расползлось светло–коричнево–серое пятно, напоминающее кость. Пятно было небольшим, в виде неровной кляксы, замершей у меня на груди и прикрывающей жизненно важные органы. Я постучал пальцем по этой защите, выпущенной несомненно дмомом. Мне показалось, что она поддается под пальцами и изменяется когда я вздыхаю и выдыхаю, в общем была эластичной, и в то же время была твердой и даже арбалетные болты её не взяли.