– Не овощ ты! И не говори так больше. Ты крутой музыкант, Бад. Играешь в группе. Идёшь к своей заветной цели. Да знаешь? Такого барабанщика, как ты, между прочим, надо будет ещё поискать.

В большом городе?! Пфф…

– Да ну, – отмахнулся скептически парень, а в душе почувствовал тепло.

– Я тебе на полном серьёзе говорю. Ты классный барабанщик! – всё же был настойчив Берк. – И хороший парень, – добавил через секунду.

– Спасибо, Берк, за мотивацию, – робко улыбнулся Бадри.

– Не знаю, почему ты себя так терзаешь. Нормальный чувак вроде. Просто сам себе всё накручиваешь. Вот и всё. Сам себе геморрой делаешь. Перестань заниматься этим дерьмом, Бадри, пока не поздно – пока совсем крыша не поехала.

– Я постараюсь, – промолвил барабанщик, понимая, что слова спутника бессильны перед его – ставшей привычным образом жизни – депрессией.

В какой-то степени советы Берка всё же давали света мрачной сущности Бадри, но в пребольшущей степени… это было не «в какой-то степени».

– Просто не парься, – заключил весело приятель Бада. – Ты слишком много думаешь. О-о-чень много. Да ещё и не по делу. Расслабься. Хорошо, пупсик? – не мог ни дня прожить Берк без этого умилительного словечка.

И вновь рокеры остановились на очередном светофоре. Вопреки дорожным правилам, вне очереди проскочила белая машина скорой помощи, тревожно завывая и мигая. С мрачного небосвода наблюдала хладнокровная пятнистая луна.

– Тебе срочно нужно отдохнуть, чувак, – сказал Берк. – Когда у тебя отпуск?

– Не помню. Надо будет уточнить, – без какого-либо интереса ответил Бадри.

– Вот, смотри, – настроился Берк дать годный совет, – сгоняешь в отпуск. Проведаешь свою мать, брата, остальных родных и близких. Отдохнёшь как следует. Временно отключишься от этой городской суеты – от этого шумного города. Восстановишься как следует. Морально! (Ну и физически.) А потом снова приедешь в город; и уже с новыми силами будем топить дальше: запись альбома, ещё один клип, концерты, и всё остальное. Лады? – со жгучим позитивом молвил солист рок-группы.

– Знаешь, что, Берк… – Бад собрался бы говорить, но загорелся зелёный сигнал светофора.

Музыканты двинули по выцветающей зебре, а вместе с ними и десятка разнополых граждан.

– Знаешь, что, Берк? – вопросительно повторил Бадри.

Берк кивнул головой, показывая готовность слушать.

– Мне бы твой позитив, – лишь бросил барабанщик.

– Вот увидишь, – заулыбался заманчиво вокалист. – Слетаешь в отпуск, тебе сразу полегчает. Как никак, но домашний уют лечит. Дом есть дом, Бад. Это факт.

– Я очень на это надеюсь. Спасибо за поддержку, Берк. Твои слова реально мотивируют. Очень приятно, что хоть кому-то я не безразличен, – был сентиментален Бадри.

– Бад, я тебя уважаю. И хочу, чтобы ты об этом знал. Да блин… Мы все к тебе хорошо относимся: что Мел, что Алекс. Ты отличный музыкант. Но они, как и я, тебя любим, в первую очередь, как человека, а не как барабанщика. Мне очень важно, чтобы ты это понимал.

Как человека? Не думаю, что это так…

– Да-да, конечно, Берк. Я о вас никогда плохо не думал, – поспешил сказать Бад.

– Да ладно? – приподнял бровь собеседник.

Если честно, то Бадри думал о них плохо; а точнее, думал наоборот, что это они думают о нём плохо. Ну это тоже вроде как плохо: думать так ведь – не хорошо.

– Что не так? – ухмыльнулся барабанщик.

– Да нет, ничего, – был прост ответ.

Берк достал сигарету и прикурил, а спичку бросил прямо на тротуар. Ноздри Бадри приласкал запах печенья. Издавал его плывуче распространяющийся в воздухе дым сигарет.

– Но ты это, – Берк затянулся и выпустил жирный клуб изо рта, – если надумал свалить от нас, то забудь про это. Я тебя везде найду. Да хоть из-под земли, но найду. Даже и не пытайся, – смакуя тонкую сигарету, он предупреждал серьёзно, однако фундаментом был юмор.

– Хорошо. Хорошо. Я всё понял, – рассмеялся Бадри и похлопал того по мясистому плечу, затем чуть погодя с благоговением добавил: – Спасибо тебе за всё, Берк. Правда. Спасибо, – неустанно повторялся деревенщина Бад.

– Да было б за что, – с лёгкостью бросил вокалист. – Что будешь сейчас делать, когда придёшь домой? – ловко сменил тему.

– Лягу, наверное, спать, – подхватил Бадри. – Сегодня был тяжёлый день. А ты?

Берк сделал смачный затяг и, глядя на небо, выпустил демонстративно дым.

– В первую очередь – пожру, а потом посмотрим. А может вообще сразу упаду в кровать. Устал тоже. Сегодня и вправду был тяжёлый день. Заказов куча. Нужно всё успеть. – Солист делал на заказ мебель. – Кстати, как обстоят дела с девушками?

– Какими? – почуял запах жаренного Бадри.

– Не придуривайся, – ковырнул Берк.

Барабанщик вмиг расплылся в улыбке:

– Завтра вечером идём в ресторан.

– Серьёзно? – Берк искренне удивился, и даже обрадовался достижению.

– Ну, вроде как, – колеблясь отвечал Бадри. – Мы пока что просто переписываемся. Вот. Я предложил ей сходить куда-нибудь. Ну и она согласилась. Сколько можно уже переписываться, – ухмыльнулся он. – И это даже не ресторан. (Что-то я загнул.) Знаешь, что-то типа кафе… – «Ромео» задумался на мгновение, а потом махнул рукой. – Забегаловка, короче, – пульнул словами и вызвал приступ смеха у спутника.

– Молоток. Что ещё сказать? Так держать! – Собеседник одухотворённо протянул руку для пожатия, уверенно шагая по тротуару. – Бад, главное не тупи опять. Только, пожалуйста, не тупи.

– Главное, чтоб у неё не было усов, – с серьёзным видом изрёк Бадри, пожимая руку в ответ.

– А разве ты не видел её фото? – поправил Берк очки на переносице.

– Видел, конечно. Просто я имею ввиду различные фильтры и прочую байду…

– Главное, чтоб не елду! – отрезал уверенно вокалист.

Раздался затяжной смех. Впервые за день Бадри рассмеялся от души. Именно нескромный юмор Берка веселил его время от времени, заставляя забыться, хоть на чуть-чуть, но забыться.

Берк прервал смех лёгким кашлем. Он прочистил горло, сплюнул, а окурок выкинул в ближайшую – по пути – урну.

– Не делай ей предложение на первом свидании. – Его улыбка блеснула в ночи, а равномерные бакенбарды показались собеседнику ещё гуще, чем днём.

– Ты что ещё помнишь? – Бадри опять засмеялся, но уже не так яро. – Вообще-то я просто спросил, не хочет ли она замуж.

– И на первом-то свидании… – иронично покачал головой Берк.

Время было в районе десяти-одиннадцати, а путь до дома музыкантам предстоял ещё не близкий.

Словно ночник в тёмной комнате, они застали – по левой стороне – светящуюся аптеку, которая несла круглосуточную службу и атаковалась обильной очередью граждан. На какой-то миг, при виде данного зрелища, Бадри встряхнулся, и с облегчением подумал о том, что он здоров, и что… как на самом деле у него всё хорошо; однако спустя каких-то пару минут… он вновь вернулся в прежнее – угнетённое от серых будней – состояние. Несмотря на дельные советы Берка, беседа приобретала всё более пессимистичный характер, и разговор по итогу затянулся. Собеседник Бада бился с ним до последнего, пытаясь его вразумить, вплоть до перекрёстка, где они чуть позже попрощаются. Тот всячески пытался прояснить затуманенное сознание Бада; но по большому счёту всё было тщетно, ведь за всем этим стояло запрограммированное подсознание. «Девяносто пять процентов неосознанного мышления против пяти процентов осознанного», – однажды вычитал Бадри с какой-то статьи по нейробиологии.

Барабанщик с паранойей был зациклен на своём прошлом, на том, что у него нет девушки, что у него тяжёлая физическая работа; на том, что он просто неуверенный в себе мальчишка и т.п. Берк терпеливо слушал, и не терял надежду помочь приятелю, хоть и сам недавно претерпел развод. «Благо, не было детей, – ухмылялся Берк, – поэтому делить-то особо было нечего».

«Разбежались, и остались друзьями», – сказал как-то он Бадри.

Бад, в свою очередь, тоже пытался внимательно слушать приятеля. Он прекрасно осознавал, что не у него одного жизненные проблемы и трудности, и помимо него есть такие же люди, которые тоже – как и он – хотят кому-то выговориться.