Но чаще все наоборот, все плохо… Именно поэтому нет здесь разноцветья палаток. Пусто.
Или почти пусто, одна тут нашла кусочек удобной суши и раскорячилась между камней. Рядышком, на газовой плитке, что-то готовила милая девушка, на шум шагов она подняла свою грациозную шею и поздоровалась. Здесь вообще волшебное место, сразу как только ты ступаешь с цивилизационного обрыва на тропу, то все здесь свои, все здороваются и общаются, несмотря на степень знакомства или перворазность видения.
– «Привет».
– «Привет. Классно, ты дальше всех, только за водой далеко». (Я еще не знал, что рядом родник в Пиратской бухте)
– «Ничего, терпимо» – почти ласково улыбается она.
И тропа опять обезлюдила, никого… Никто не проходил, никто не жил здесь. Но опять но… Со взгорочка открылась мини-бухта, такая миляга! И вокруг неё засветились на всякие предпочтения флаги. Флаг Севастополя, пиратский флаг и государственный! ФЛАГ СССР!
Это была элитная деревня, где жили самые крутейшие и оседлые романтики. Именно там они воздвигли мощные дома-землянки и несколько свысока относились к другим романтикам, менее постоялым. И я шагнул туда… И не могу не сказать про это, то что я там увидел в первую же минуту и за что буду подвергнут остракизму одной половины человечества и достойно понят другой.
Пиратская бухта приветствовала меня голыми сиськами! Упругими, торчащими в разные стороны грудями. Чудесного кроя фемина, делала умопомрачительные движения, вроде как зарядку, а чуть позже сняла трусики и задрав блеснувшую в воздухе попку, нырнула в самое синее Черное море. Местные нравы оказались мне по душе! Где я раньше был?
Проходя мимо фундаментальный стоянки, какой-то почти дед, бородатый и загорелый, дружелюбно приветствовал взмахом руки и кличем «Приятного отдыха». Отвечаю зеркально. Я уже начинаю привыкать к этому коммунизму.
Тропа вскоре закончилась на камнях по берегу моря и дальше поскакал по ним как зайчик. Напомнило мне Сахалин, много у нас подобных дорог. Я бы сказал, что вскоре появился тот самый разрез. Это и был разрез, выпиленный почти до середины стены, затем уходящая в сторону дорога с понижением стыкующаяся с морем, где наличествовал пирсик.
Вот уроды буржуазные! Я думал они хотя бы сделали за свой счёт эту дорогостоящую операцию! Чтобы повысить привлекательность своей резервации, а, ну нафиг, они просто как обычно украли общую собственность. По пирсу было видно, что он ещё советских времен, а значит резали проход тогда же.
Прошёл ещё немного по камням дальше, но подумал, а когда же отдыхать? И решил бросить якорь до вечера в пиратской бухте, а вдруг…
Только ступил я на камень-пляж бухты и сразу встретил Юру. Вот что я заметил за эти дни, все эти отшельники-романтики ну очень любят поговорить. Юра весь день мне бубнил давно устаревшие сведения про интересные места Крыма, где он лет сорок с лишним назад дитем ходил. Потом мы готовили макароны с тушёнкой, но он клятвенно обещал завтра наловить рыбы и нажарить её, а то сегодня штормило и рыба ушла, всего двух бычков поймал. Обещал научить меня ловить местную рыбу и подарить два крючка с леской, потом долго рассказывал как сделать атомную бомбу, так что записывайте – в идеальных условиях нужно 8,2 кг обогащенного урана, но если усилить давление полонием, то гораздо меньше. Он был атомщиком инженером. Много интересного я узнал и увидел в пиратской бухте, и это был не самый конец.
Обратно к родной палатке шёл уже как домой, а темнота не ждала, плотно сомкнула свои ресницы, как только я постучался в двери палатки. Барахло было на месте, даже дрова не тронули, как и предполагал. Не успел замкнуть себя в палатке, подошёл мужик.
– «Привет, это ты с Костей ходил вчера негодяев ловить?» – с лёгким оттенком уважения спросил он.
– «Ага», – без тени гордости, как мне показалось, звонко отвечаю.
– «А меня Демир зовут», – делая акцент на «е» называет он себя. Обмениваюсь с ним своей идентификацией. Ну все, можно пойти наковырять что-нибудь в инсту* и дрыхнуть.
На следующий день все поменялось… Точней уже ночью. Дёрнулась веревочка и пошёл дождь, с перерывами. Утро хоть и не туманное, но облачность сплошная, прохладный северный ветер изменил праздник жизни на унылость. Я почувствовал себя дома. Ни просвета, весь день мелкий блуждающий дождь. Сахалин, ни дать ни взять. А я думал здесь всегда солнце.
Забросив котомку за плечи, пошел учиться ловить рыбу, да и про устройство атомной бомбы остались кое какие вопросы..
Мы лазали с Юрой по безлюдному побережью несколько часов, стараясь наклоняться к воде поближе от которой мощно несло теплом и становилось не так зябко. Пока бродил по тропе, познакомился с дамой, в шляпке с цветочком. Шляпка от солнца, цветок для красоты, все правильно. (фото скалы)
– «Ловим краба паука», – с этими словами Юра метнулся лисой под камень, и с русскими народными поговорками некоторое время шебуршил там, потом с победным видом извлёк мелкого, блестящим чёрным цветом крабика.
– «Вскрываешь панцирь. Видишь желтенькое у него? Растираем и вот здесь, под камнем, где стоячая вода, распыляем. Рыбы на это косяками идут», – но они не шли…
Хотя все же пару небольших ершиков, после всей этой эквилибристики по камням, мы поймали. Но готовили и ели мы все равно макароны.
И это был последний день Юры здесь. Он вздыхал и жаловался, что приволок с собой костюм для ныряния, груза, подводное ружье и все зря. Когда море было спокойным, его заставляли пить водку, когда водка закончилась, море обеспокоилось. Так и не довелось понырять.
А то, что он могет, я видел. В первый час знакомства он залез при мне в такую «жопу», где волны вздымались как на картинках Айвазовского, что я весьма испугался за него. Только он покачался на волнах и ловко выскочил на камни без синяков и вполне живой.
Юра убежал с первой партией груза, чтобы поздно вечером вернуться, переночевать, а утром мы договорились, что поедем к нему домой в Севастополь и пойдём его детскими тропами в Херсонес, без посещения которого, по словам Юры, и смысла приезжать в Крым не было.
А вечером мы сидели с Демиром и делали то, что здесь все больше всего любили, трендели. Нам казалось, что мы философствовали, а на самом деле трендели. Но этот процесс сопровождался колением и поеданием обжаренных местных грецких орехов и потому можно было и потрендеть. А так я все больше приобщался к подножной диете, шире узнавал местную питательную базу.
Сегодня же утром Юра показал мне единственное инжирное дерево в пиратской бухте. Мы долго ползали вокруг него, отыскали в итоге один зрелый плод, который Юра и вручил мне торжественно. Плод наших усилий оказался вкусным. Взял на вооружение.
Вечер того дня начался с того же, с чего началась ночь, с дождя. Он прогнал нас с Демиром по палаткам и тут же, уже в темноте пришёл Юра. Гнать его в темноте, в дожди по горной, крутой тропе, было не очень гуманно, и мы решили, что он заночует со мной в палатке (и в тот момент я подумал, почему не блондинка с третьим размером. Если я кого-то поразил столь свежей, неординарной идеей, отпишитесь в комментариях)
Юра не был блондинкой, он был курящим мужиком и с храпливым сном. Но зато я оценил, как хорошо жить в палатке, когда ты один, ну за исключением, когда палаточное ложе делит с тобой блондинка, пусть даже со вторым размером, я согласен.
Всю ночь холодные дожди пробовали на зуб палатку…
Утром Юра сгонял пулей к себе, и принёс последнее имущество. Мы долго не могли выйти в путь, потому что ходил народ и все что-то либо хотели, либо давали. Так я лишился части газа, чтобы сварить кофе, но приобрёл полкило макарон, столько же сахара и пачку чая. Этот базар ещё долго бы не закрылся, но мы банально с Юрой сбежали. Правда, ему это было делать трудновато, тропа полувертикально перла в стену, но он справился и коммуна Фиолента осталась позади, о чем я откровенно и горестно вздохнул, она была чудесна.
