— Эй! Помоги-ка мне, милый! — опять сказал кто-то за кустом.
Жоржик хотел было заплакать и пуститься во весь дух домой, но потом ему стало стыдно. Голосок был тоненький и жалобный, как у Амишки, когда ей хвост прищемят. Чего же пугаться? Он ведь большой… Может быть, это девочка с соседней дачи заблудилась — надо взять её за руку и привести домой.
— Кто там хнычет? — храбро спросил Жоржик.
— Это я, ста-руш-ка… Поди-ка, мальчик, сюда!
— Да где же вы? — спросил Жоржик и посмотрел кругом. Старушки нигде не было.
— Здесь, за канавкой! Вот так, левее!
Жоржик подошёл к канавке и перебрался по сломанной ёлке на другую сторону. На кочке лежала маленькая старушка в синей кацавейке. Ноги её попали в болото, и она никак не могла их вытащить: дёргается, дёргается, а ноги всё глубже в болото уходят. Совсем как муха на блюдечке с вареньем.
Жоржику стало смешно, но он удержался: рассердится ещё старушка — может, она волшебница какая-нибудь?
— Бабушка, — сказал он, — давай руку, я тебя вытащу!
— Где тебе! Руки-то коротеньки, да и силы у тебя, чай, как у таракана. Гляди-ка! Вон там под берёзой моя котомка. Достань-ка из неё верёвку… Один конец привяжи к берёзе, а другой брось мне. Так, молодец… Ну-ка, у-ух!
Старушка крякнула, ухватилась за верёвку, захрипела, покраснела и вытащила ноги из болота. Обчистилась на кочке, отряхнулась и говорит Жоржику:
— Спасибо, огурчик! Эх, ножки-то какие у тебя кругленькие! Что ж тебе подарить за то, что ты меня вытащил?
Жоржик задумался.
— Верблюда подари. Ма-аленького!
— Хэ-хэ! Верблюда… Чудак-мальчик… Где я тебе верблюда возьму? Да и тесно ему, чай, у тебя будет — все грядки перетопчет… Постой-ка! — сказала старуха. Она положила руку к уху и посмотрела вверх.
— Куда ты, бабушка, смотришь? — спросил Жоржик.
— Вороны кричат, чтобы я уходила отсюда. Они тут под берёзой косточку зарыли, а мы им мешаем достать её… Ладно, сейчас уйдём!
— Вот тебе на! — закричал Жоржик. — Как же ты знаешь, что это они про косточку?
— Знаю, хэ-хэ… Видишь, дружок? — Старушка вынула из уха маленький красный камешек и показала Жоржику. — Штучка небольшая, а в ней всё дело. Вставил в ухо — и всё тебе понятно: как вороны разговаривают, как коровы, как разные букашки…
— Правда?! И как слон говорит, тоже понятно?
— Всё равно, хоть слон… Только здесь слонов не водится…
— Бабушка! — сказал Жоржик и схватил старушку за кацавейку. — Ты спрашивала, что мне подарить за то, что я тебя вытащил. Подари мне этот камешек. Ну, пожалуйста.
Старушка надела на плечи котомку, погладила Жоржика по руке и засмеялась:
— Ишь ты, какой проситель! Выбрал! А я с чем останусь? Я тут в лесу, милый, без этого камешка как лягушка без воды… Нет, ты что-нибудь другое попроси…
— Бабушка, бриллиантовая! Мне хоть на один день! Только поносить…
— Не потеряешь?
— Ни за что на свете!
— И никому не покажешь?
— Никому! — запищал Жоржик. — Ах, как интересно! У нас есть Амишка и козёл-стрекозёл, огро-омный, больше тебя, и всё под нос бормочет, петух есть и тараканы есть…
— Погоди, погоди… — сказала старуха. — Заторопился! Ладно. До вечера дам, поноси.
Она сполоснула камешек в канавке, вытерла его белой тряпочкой и дала Жоржику.
— Маме тоже нельзя показывать? — спросил он.
— Маме можно… Только не говори, откуда достал. Секрет. А вечером, как ляжешь спать, положи камешек под подушку. Я приду и возьму.
— Как ты придёшь? Амишка возле моей кроватки на полу спит — увидит тебя и цапнет…
— Не цапнет! Я сама кого хочешь цапну… Ну, мальчик, прощай, — сказала старушка. — Погоди, погоди, стань-ка сюда.
Она поставила Жоржика лицом к берёзе.
— Постой так минуточку и не оборачивайся.
— Уже можно? — спросил Жоржик, когда старуха отняла руки.
— Нет ещё.
— А теперь?
— Теперь можно! — закричала тоненьким голоском старушка из-за кустов.
Жоржик обернулся. Старушка пропала. На ладошке лежал красный камешек, маленький-маленький, как божья коровка. Жоржик быстро всунул его в ухо, подпрыгнул и бегом пустился домой.
Под кустом можжевельника всё ещё разгуливали две вороны. Жоржик остановился:
— А ну-ка, а ну-ка!
Ворона боком посмотрела на мальчика, отвернулась и сказала:
— Кра — удивительно! Опять этот мальчик. Кра — такой маленький и один в лесу гуляет.
Другая ворона подумала и ответила:
— Кра — странно.
Жоржик расхохотался, шаркнул ножкой и крикнул:
— Кра — сударыни! Кра — извините! Кра — не ваше дело!
Через полминуты он был уже в своём саду.
В саду было пусто. Только на дорожке копался большой коричневый жук. Жук отдыхал после обеда, грел на солнце спинку и не слышал, как подошёл Жоржик.
— Цап! Попался… — сказал Жоржик, схватил жука за грудки и приложил его к уху.
— Ж-ж-ж, ужасно жмёт… — зажужжал жук. — Лапками загребаю, животик выгибаю, сейчас вылезу… Ж-ж-ах!
— Ой, как щекочет! — рассмеялся Жоржик и подбросил жука кверху.
Жук полетел и запел:
— Жин-жон-жан, Жоржик на дорожке, а я вон он где!
— Даша! — закричал Жоржик. — Иди скорей сюда!
Даша шла с ведром к колодцу и остановилась:
— Зачем?
— Я тебе покажу что-то! Да скорей же!
Вдруг Жоржик вспомнил, что он обещал старушке никому не показывать красного камешка.
— Нет, Даша, не надо, не надо. Я нарочно! — крикнул он и побежал к балкону.
На балконной ступеньке лежала толстая собака Амишка. Жоржик сел на свою деревянную лошадь у балкона и стал ждать.
Амишке было жарко: глаза закрыла, пасть разинула, язык высунула. Длинный такой язык, хоть красным бантом завязывай, а бока так и ходят, как паровоз: «Таф-таф»…
Пришла кошка. Села на Жоржины качели, облизнулась, посмотрела на Амишку и мяукнула:
— Мур… У Амишки одышка, а у меня нет…
Амишка приоткрыла один глаз, посмотрела на кошку и захрипела:
— Р-р-р… Рваная шуба!
— А ты беззубая, — сказала кошка и запела: — Мяу-мур, муха-муха, укуси Амишку в ухо!..
Амишка открыла второй глаз и встала на передние лапы:
— Р-раз! Подразни ещё, я тебе нос откушу! Кошатина!
— А ты собачатина! И подразнюсь: собаки ходят в намордниках, а кошки нет! Амишка-кубышка, голова как шишка! Хвост как палка, в животе мочалка! Не достанешь, не достанешь… — Кошка соскочила с качелей и полезла на столб.
Амишка улеглась.
— И не надо! Это у тебя в животе мочалка, оттого ты и дразнишься. Я сегодня утром суп с лапшой ела. Ага! И куриные косточки ела. Ага! А за обедом блинчики буду есть и котлетную подливку… А тебе мою вчерашнюю овсянку дадут…
— Ма-ма! — жалобно мяукнула кошка на столбе и выгнула горбом спинку. — За что мне овсянку?
— За то, что дразнишься, — сказала Амишка и опять закрыла глаза.
Кошка подождала, пока Амишка не захрапела, слезла со столба и подошла к Жоржику.
— Мняу! Жоржик-коржик, дай молочка.
— Не дам, зачем дразнишься?
— Я тебе сказку скажу.
— Интересную?
— Мур… Жили-были две мышки, серые пальтишки. Жил ещё кот, бархатный живот. Пошёл кот к чулану полизать сметану, ан чулан на задвижке. А в чулане мышки… Сидит кот перед дверцей, колотится сердце, — войти нельзя? Вот и запел кот, бархатный живот, тоненьким голосишкой вроде мышки: «Эй, вы, слышь! Я тоже мышь, — больно хочется есть, да под дверь не пролезть… У вас там много в стакане, вымажьте лапки в сметане да высуньте под двёрку. Скорей, глухие тетёрки. Я полижу — спасибо скажу…» Одна мышка и поверила. Высунула лапку. А кот — цап! — со всех лап… Вытащил за лапку, сгрёб в охапку и гам! Так всю со сметаной и съел. Вкусно! Хорошая сказка?
