А второй вопрос какой? Про удачу спрашивать бессмысленно, уже интересовался. Про выход из петли тоже. Нужно качать удачу. Но удача не качается, так как система жёстко прерывает мои действия по изменению каких-либо событий. А почему прерывает? Да потому что у тебя, Ам Шегар, нет аватара! Ну да, логично. Я всё же NPC в этой игре и должен соответствовать своей модели поведения, заложенной хрен знает кем. Шаг влево, шаг вправо — расстрел, а прыжок приравнивается к попытке улететь.

Я в сердцах скомкал лист бумаги и швырнул его в угол. Вот же гадство! Ну ничего, побуду пока охотником-собирателем — целое человечество с этого этапа вступило на путь прогресса. А для начала ещё раз проверю теорию о своей ограниченности. С головой у тебя ограничено. Кто бы говорил?

Время до приезда Петровича ещё было. Быстро напялив на себя одежду, я вышел во двор. На скамейке у соседнего подъезда одиноко сидела бабушка в ожидании подружек. Местный «дневной дозор». У них не забалуешь, вмиг вычислят и наркомана, и проститутку. И что с того, что к людям с низкой социальной ответственностью бабки причисляли каждого второго жителя дома? Вот и сейчас Антонида Валентиновна взглядом гениального сыщика из «Бременских» осматривала подозреваемого. То есть меня. И очки на ней были под стать, с толстыми стёклами. Не исключено, что в них встроена система дополненной реальности с подключением к сети «бабушек-дозорных».

— Доброе утро, Антонида Валентиновна, — поздоровался я с соседкой.

Та, подслеповато щурясь, провела сканирование объекта, опознала его и перешла в режим «доброй бабушки».

— Здравствуй, Андрюшенька! — ответила она, а затем сразу без задержек выдала залп из тяжёлой артиллерии резерва Ставки Верховного Главнокомандования: — Как Анечка поживает?

И что ответить этой «гражданке следователю»? Каждое слово может быть использовано против тебя.

— У вас молоко убежало, — выдал я первую попавшуюся на ум фразу.

Антонида резко переменилась в лице, схватилась за грудь и уже начала вставать, но через мгновение со вздохом плюхнулась обратно на скамейку. Надо же насколько глубоко сидят старые рефлексы!

— Ах ты негодник! — возмутилась бабка. — Шутить надо мной вздумал?

— Ничуть, Антонида Валентиновна, — с улыбкой ответил я. — Проверяю бдительность. Знаете ли вы, что мой сосед снизу хочет дом взорвать?

— Ты чего это такое плетёшь? Я Серёженьку почитай лет сорок знаю!

— Он ремонт затеял. Сейчас уехал за газовым баллоном, чтобы натяжной потолок ставить, или ещё чего такого.

— Ну… — махнула рукой бабка. — Мне в прошлом годе сынок ремонт в квартире делал, тоже мужиков с баллоном нанимал. Сделали всё в лучшем виде.

Дверь подъезда запиликала домофоном. На улицу вышла ещё одна старушка.

— Слышь, Михална, — обратилась к своей подружке Антонида Валентиновна, — этот пакостник бает, что Сергей из второго подъезда собирается дом взорвать. Газом!

— Тю! Я всегда говорила, что Серёженька что-нибудь эдакое сотворит! Попомни мои слова!

— Да как это? — возмутилась Антонида Валентиновна.

— Он сейчас приедет, — вмешался я в начинающийся спор. — Сами всё и увидите. И баллон у него старый, пятидесятых годов! Петрович сам говорил, что нашёл его на свалке.

Ха, посмотрим, что система скажет на такое вмешательство в ситуацию. Посчитает его слишком грубым и прикончит меня новым особо изощрённым способом или спустит на тормозах и прикончит не менее изощрённо, но в положенный срок?

Тем временем к двум бабкам присоединилась третья, и страсти вокруг Петровича ещё больше накалились. Я отошёл в сторонку и стал внимательно наблюдать за развитием событий. Если мне не изменяет память, то Петрович зарулит во двор около семи утра. Смартфон показывал шесть пятьдесят четыре. Ещё через три минуты во дворе показалась белая Гранта. Бабки, не сговариваясь, бросились ей наперерез, перегородив довольно узкий проезд. Петрович ответил на эти подозрительные манёвры двойным нажатием на клаксон, но предупреждение никак не подействовало на возбуждённых женщин. Мой сосед остановил автомобиль, опустил стекло и крикнул троице, изображавшей Труса, Балбеса и Бывалого из «Кавказской пленницы»:

— Вы чего там, ошалели? Под колёса бросаетесь!

Антонида Валентиновна, как самая боевитая, подняла вверх откуда-то взявшуюся палку и заявила:

— Ты не проедешь!

— Вы чего это, старые, удумали? — Петрович Балрогом не был, но возмутился знатно.

— А ну разворачивайся и вези баллон туда, откуда взял!

— Какой ещё баллон? — сосед снизу выглядел удивлённым.

— Какой-какой — газовый, — ответила Антонида. — Нам Андрюша всё рассказал.

— Андрюша? — произнёс Петрович. — Который надо мной живёт?

— Над тобой, над тобой, — подтвердила бабка. — Вон он стоит за берёзой.

Я после таких слов постарался слиться с тенью за той самой берёзой, но вышло не очень. Скрытность ещё слабо прокачана, да и одёжка не члена гильдии воров.

— Я с ним сейчас поговорю. А пока дайте проехать! — заявил сосед и чуть газанул.

Палка Антониды со всего размаху опустилась на капот Гранты. У Петровича аж лицо перекосило от такого. Сосед выскочил из машины и начал отнимать у бабки импровизированное орудие неандертальского охотника. Антонида тут же завизжала, как будто её режут. На помощь к ней бросились её подружки. Петрович не выдержал тройного натиска и, защищая одной рукой голову от удара, заскочил обратно в машину и начал сдавать задним ходом. Старушки, видя, что их противник уходит, перешли на ультразвук и закричали «Убивают, спасите!», при этом не забывая колотить чем попало по капоту машины.

«Вот так спектакль!» — удивился я происходящему. Вообще, такое поведение всех участников конфликта нормальным не назовёшь. С чего бы Петровичу бросаться на старуху? Он что, сумасшедший? Никогда за ним такого не замечал, столько лет в одном доме живём. Да и старушенции тоже красавицы.

Тем временем Петрович отъехал на достаточное расстояние, остановился, видимо, переключил передачу на первую и дал газу. «Кармагеддон»^[6] местного разлива! Старухи от удара разлетелись, как кегли, а Петрович, не сбавляя скорости, поехал в мою сторону.

Что-то не хочется становиться мишенью для сумасшедшего водителя. У меня и так есть один такой на примете, ну тот, в красной бейсболке с кривой надписью «Make AmerikaGreat Again». И не пришлось. Двор у нас старый, помнящий ещё лучшие времена, например, небольшую вертящуюся «чёртову карусель». В детстве мы раскручивались на ней до тошноты, изображая из себя космонавтов на тренировке. Давно это было. Сейчас от карусели остался только торчащий из земли штырь. Так вот на него Петрович на машине со всей дури и сел. Приподнятые над землёй передние колёса Гранты крутились с бешеными оборотами, а мотор дико ревел, но автомобиль и не думал никуда ехать. Машина была словно бабочка, приколотая иголкой к куску пенопласта.

Я стоял и смотрел на фантасмагорическую картину этого утра, не понимая, как такая дичь могла произойти. Не-е… только в это утро такое и возможно. Психованному сценаристу дали немного свободы творчества, вот он и превращает в реальность свои идиотские мысли.

Завыла сирена, и через мгновение во двор заехала полицейская машина. Кто-то неравнодушный успел вызвать. Сейчас и скорая подтянется. Я подошёл к лежавшим на тротуаре старушкам в ожидании увидеть кровавое месиво или что-нибудь такое, но бабки уже сами вставали с асфальта, как будто это не их только что сбил автомобиль. Мне бы подобную стойкость в первый раз, гляди и не шатался бы по петле уже который круг.

Гранта позади перестала визжать, сирена полицейского бобика тоже заглохла. Во дворе воцарилась какая-то нереальная тишина. Бабки молча вставали, полицейские молча шли ко мне. Я обернулся к Петровичу и увидел его, так же беззвучно идущего в мою сторону. Что за дичь тут творится? Я попытался закричать, но не смог выдавить и звука. Стало трудно дышать, а через секунду горло как будто сжали тисками. Взгляд мой начал туманиться. Кто-то вмешался, и явно не система. Мне стало страшно. Не от осознания скорой смерти, а от мысли, что меня нашли, что я точно не одинок в этом вращающемся круге сансары. И этот кто-то отнюдь не на моей стороне. А на чьей? Это была последняя мысль, прежде чем я умер.