Всю нелюбовь своей задиристой и вольной французской души Леру обращает на российского самодержавно-бюрократического монстра и персонажей, на которых опирается обветшавший режим. До чего же едок его сарказм, когда речь заходит о государе императоре и великих князьях, чиновниках всех рангов и полицейских держимордах.

Но зато с какой искренней горячей симпатией отзывается он о народе России, как искренне верит, что вступившее в борьбу с самодержавием трудящееся сословие сделает Россию свободной, богатой, процветающей! Кем в России восхищается Леру и кого объявляет братьями французского народа? Это в первую очередь либеральные интеллектуалы, предприниматели, ученые, инженеры, адвокаты, преподаватели, земские деятели. Это люди свободных профессий, самозанятые мастеровые, объединившиеся в профессиональные сообщества. В свободной России, уверен Леру, заводские рабочие и миллионы крестьян, как и их французские братья, разорвут порочный круг нищеты, а Россия благодаря своим огромным природным ресурсам станет богатейшей страной Европы. Леру искренне радуется тому, что здоровые силы полюбившейся ему страны смогли, наконец, побороть глубоко засевший в людях страх перед самодержавием и его бюрократическим аппаратом и отважно заявили о своих правах на свободную жизнь и участие в управлении государством. Он, как истинный идеалист, приветствует русскую революцию восторженно и простодушно. Самое важное для него заключается в том, что, наконец, «лед тронулся» в этой стране, вымороженной до основания многовековым бюрократическим произволом. Он не копает глубоко, не пытается детально разобраться в происходящих процессах. Он просто горячо и искренне приветствует начало новой жизни.

Леру – не политолог и не аналитик. Он, как и положено журналисту, остается наблюдателем. Но у этого наблюдателя профессиональная хватка, чистая душа и искренняя доброжелательность. А еще Леру как истинный француз даже в непростых ситуациях умеет разглядеть забавные моменты и донести до читателя все, что выхватывает его зоркий глаз, причем делает это тактично и с очевидной симпатией. Например, он рассказывает, как полиция пресекла политическое собрание кухарок, а те не растерялись и перенесли его в парное отделение бани, или как в результате забастовки железнодорожников профессор отстал от поезда в домашних тапочках и пеньюаре своей жены, или как студентка избежала обыска в полиции, умудрившись засунуть в корсаж гранаты.

Но зато, когда речь заходит об истинных трагедиях, то тут Леру совсем не склонен шутить. Читая его описания событий в дни декабрьского восстания в Москве, прибитых страхом москвичей, сваленных мертвых тел на разбитых баррикадах, лунного пейзажа на месте погромов в бакинском пригороде, как-то рефлекторно веришь в искренность чувств этого бывалого журналиста, в то, что чужую боль он способен пропустить через собственное сердце.

И еще нельзя не отметить его дар пейзажиста, выразительность его метафор и подмеченных разящих деталей. Вот Леру описывает подошедший паровоз, который тяжело дышит, словно лошадь, разгоряченная от долгого бега… он чувствует, как от кошмарного вида бараньих полушубков разит нищетой… замечает, что дыры от снарядов в стенах домов похожи на раны без нагноения… видит как фетровые сапожки погибших гимназисток выглядывают из-под бумазейных юбочек… ему кажется, что безжизненные фасады петербургских дворцов, обрамленные траурной белизной, оплакивают беды родной страны… А вот о разбитых нефтепроводах в бакинских пригородах: «Эти кольчатые апокалипсические животные в момент смерти сплелись в безнадежном порыве, и все, что находилось под ними, искрошили в мелкую пыль…»

Известный российский исследователь литературы В.А. Мильчина в одном из очерков мудро заметила, что пишущий о России иностранец видит лишь доступную ему картину происходящего. Эту несомненную истину можно в полной мере отнести и к Гастону Леру. Его журналистские зарисовки напоминают фоторепортаж, который ведется с улиц Москвы и Петербурга, с политических собраний, из национальных окраин и властных коридоров огромной России. Получается такая своеобразная «русская революция в картинках», знакомясь с которыми, мы проникаемся атмосферой происходящего, видим лица людей, чувствуем их настроение, улавливаем остроту грозных событий. Правда, при этом суть и подспудные причины происходящего, истинные цели и задачи различных политических сил, их противоборство в основном остаются за кадром. Возможно, это несколько снижает историческую ценность журналистских наблюдений. Но для современного читателя такой профессиональный репортаж о «роковых минутах» отечественной истории ценен сам по себе. Ведь свидетельства очевидца дают нам возможность мысленно переместиться во времени более чем на столетие назад и вдохнуть тот воздух, которым дышали наши предки.

Калейдоскоп лиц, событий и обстоятельств, изображенных Гастоном Леру, настолько пестр и многообразен, что не каждый сможет без определенной подготовки «вписать» наблюдения журналиста в реальный контекст исторического периода. Очень уж сложен, многопланов и противоречив этот феномен отечественной истории. Революция 1905-1907 гг. была выстрадана Россией и должна была произойти неизбежно. Ее глубинными причинами, как у всякой революции, стали острые противоречия между объективными процессами развития страны и «анахронизмом» ее политического устройства. Но имелась у нее и своя неповторимая особенность: первая русская революция вызревала в недрах российского общества настолько долго, что к тому времени, когда сработали детонаторы революционного взрыва (поражение в Русско-японской войне и «Кровавое воскресенье») на повестке дня уже стояло такое количество острейших вопросов, которого в Европе хватило бы на несколько революций. Слишком поздно в России впервые2 попытались революционным путем решить застарелые задачи государственного устройства. Те самые задачи, которые, например, французский народ решил еще в 1789 году. А в России только к 1905 году представители «культурного класса», главным образом, те их них, кто прошел школу земского самоуправления и был близок к «Союзу Освобождения» и журналу П.Б. Струве, наконец, набрались смелости и заявили о своих правах на участие в управлении государством, потребовав покончить с монархическим единовластием и перейти к «европейскому» государственному устройству, основанному на народном представительстве. Однако к этому времени в России с ее 150-миллионным крестьянским населением и вопиющими феодальными пережитками уже в полной мере проявились и новые конфликты, присущие индустриальной эпохе, и среди них – острейшие противоречия между наемным трудом и капиталом. В совокупности все это создало крайне специфическую ситуацию, не имевшую аналогов в истории европейских революций. Отсюда такое многообразие общественных сил, готовивших революцию и участвовавших в ней – либеральные интеллигенты, либеральная буржуазия, заводские рабочие, крестьяне, социалистические и либерально-буржуазные партии всех мастей и оттенков. С этим же связан невероятно широкий спектр революционных действий: от полулегальных земских съездов, конституционных банкетов и фрондерства либеральной прессы до всеобщих забастовок рабочих, крестьянских восстаний и баррикад. В своих очерках и статьях Леру выхватывает наиболее яркие события революционной эпохи. Но откуда у этих событий «росли ноги», каковы были их побудительные мотивы и организационные механизмы, какие кукловоды «дергали за ниточки»? Как, например, в тоталитарном полицейском государстве собирали земские съезды, притом, что с 1867 года любые контакты между земствами разных губерний были запрещены? И вообще, что собой представляли земства? Что вынудило царя «даровать» свободы – давление либералов или общероссийская забастовка рабочих? Откуда вообще взялась «отважная» земская и в целом либеральная оппозиция? Кто был идейным вдохновителем либералов, и что представляло собой нелегальное политическое движение «Союз освобождения»? Откуда взялись советы рабочих депутатов? Как двадцатипятилетний Троцкий возглавил Петербургский Совет рабочих депутатов? А где в это время были Ленин и большевики? Ответы на эти и другие важные вопросы вы не найдете в очерках Леру, однако живое повествование французского журналиста наверняка привлечет интерес многих читателей к событиям первой русской революции и побудит их самостоятельно ознакомиться с весьма любопытными материалами на эти темы, которые совсем нетрудно найти в интернете.