Как только было сделано заявление, Мухаммед понял, что ему необходимо быстро продемонстрировать прогресс. В последующие недели он допрашивал и саудовских чиновников, и иностранных консультантов о том, как они могут показать, что их идеи работают. Он терял терпение, например, с министром финансов и обращался за срочным заданием в Министерство экономики и планирования. "Принципы менялись каждую неделю. Колесо изобретается заново каждые несколько дней", - жаловался один из сотрудников BCG.
Дебют суверенного фонда благосостояния показал всему миру, что Мохаммед намерен тратить. Месяц спустя он принимал госсекретаря США Джона Керри на своей яхте Serene. Но ему все еще нужна была громкая сделка, чтобы представить Государственный инвестиционный фонд (ГИФ) в качестве нового инвестора.
Незадолго до этого Мохаммеда познакомили с Трэвисом Калаником, основателем популярного в то время стартапа Uber. Между ними возникло взаимопонимание - впоследствии принц называл предпринимателя своим другом, - и Мохаммед счел Uber привлекательной инвестицией. Деловая пресса восхищалась компанией. Она быстро развивалась по всему миру и могла сыграть важную роль на внутреннем рынке Саудовской Аравии, где женщинам до сих пор запрещено водить машину. Мохаммед и Каланик обсудили возможность инвестиций. В начале июня фонд перечислил Uber в общей сложности 3,5 млрд. долл. За это Мохаммед стал крупнейшим инвестором в самый "горячий" технологический стартап в мире, а его сотрудник, глава фонда Ясир аль-Румайян, вошел в совет директоров Uber. Он доказал, что в королевстве все делается по-другому.
Эта инвестиция стала первым случаем из многих, когда западные бизнесмены, консультанты и банкиры обещали молодому принцу весь мир, но не выполнили своих обещаний. Инвестиции в Uber не принесли ему финансового дохода. Uber также не инвестировал в Саудовскую Аравию. По сути, Саудовская Аравия выделила 3,5 млрд долл. за привилегию объявить себя инвестором Uber. Скорее всего, она получит свои деньги обратно, но без впечатляющей отдачи.
Ветеран ближневосточных суверенных фондов, ставший с годами циником, объясняет, как это работает для инвесторов из стран Персидского залива. Все лучшие сделки и возможности достаются крупным американским институтам с помощью нью-йоркских банков. Сделки второго уровня достаются европейцам. А "лимоны" упаковываются и переделываются для тех, кого насмешливые банкиры называют "тупыми деньгами" Ближнего Востока. "Им на нас наплевать", - говорит он. "Им нужны только наши деньги".
Через несколько дней Мохаммед отправился в Силиконовую долину.
Руководители компаний охотно приветствовали принца. Одетый в джинсы и пиджак, Мухаммед позировал для фотографий с Марком Цукербергом и посетил основателей Google.
Венчурные капиталисты (ВК), в ряды которых хотел вступить Мохаммед, были приняты не так радужно. В то время как предприниматели жаждали саудовских денег, венчурные инвесторы были совсем другой породы. Зачастую напыщенные, приезжающие на автомобилях Teslas в свои низко расположенные офисы на Sand Hill Road в холмах над Пало-Альто, они специализировались на заключении небольших сделок с начинающими компаниями на ранних стадиях развития, которые в случае маловероятного успеха могли принести огромную прибыль. Их отрасль переживала бум. Успешным венчурным инвесторам меньше всего нужен был принц с сотнями миллиардов долларов, раздувающий стоимость новых стартапов и указывающий им, как делать свою работу.
"Нам не нужны ваши деньги", - сказал один из видных венчурных деятелей эмиссару Мухаммеда перед его визитом в Калифорнию. "У нас их много". Другой объяснил, что у его фирмы уже есть саудовские деньги, чем вызвал раздражение окружения принца, поскольку этот управляющий деньгами, по-видимому, не понимал разницы между деньгами какого-то богатого саудовца и возможностью, которую Мохаммед предлагал для управления деньгами саудовского государства.
Единственными венчурными инвесторами, которые, казалось, действительно хотели встретиться с принцем, были те, кто находился на другом конце спектра, - амбициозные новички, которые также расстроили окружение принца, похваставшись тем, что у них есть связи с саудовцами. Одним из них был Джо Лонсдейл, соучредитель компании по анализу данных Palantir, работавший с успешным венчурным инвестором Питером Тилем. Перед визитом, вспоминают инвесторы, Лонсдейл сказал им, что у него есть саудовские инвестиции, а на самом деле он получил скромную сумму от сына министра энергетики. Это было далеко от отношений с правительством королевства. Отвечая на вопрос об этом утверждении, Лонсдейл сказал, что "не следует сообщать" имена людей, чьими деньгами он управлял, и что он никогда не хвастался наличием саудовских инвестиций. По словам Лонсдейла, в итоге он отказался от инвестиций из этого региона. "Похоже, что в этих обществах многие делают деньги, торгуя связями, а не создавая вещи или применяя интеллектуальный подход", - сказал он позже.
Однако на ужине в отеле Fairmont на вершине Ноб Хилл в Сан-Франциско отношение более авторитетных венчурных инвесторов, похоже, изменилось. "Мне нужен мост между Саудовской Аравией и Кремниевой долиной. Мне нужно, чтобы вы помогли нашим реформам", - сказал Мохаммед группе, в которую входили Марк Андреессен, Питер Тиль, Джон Доерр и Майкл Мориц - титаны венчурного капитала с десятилетним опытом поддержки стартапов, превратившихся в многомиллиардные корпорации.
По мнению принца, модель венчурного капитала можно масштабировать до бесконечности. Если они получали огромные прибыли при относительно скромных инвестициях, то представьте, сколько они смогут заработать, если он увеличит их капитал в десять раз. После ужина Дорр обнял министра энергетики Халида аль-Фалиха и с воодушевлением сказал ему: "Вместе мы переделаем энергетическую отрасль".
Но венчурные фонды Силиконовой долины не могли двигаться достаточно быстро для Мохаммеда. Они были настроены на то, чтобы делать небольшие инвестиции. Мохаммед же хотел делать гигантские инвестиции, и делать это немедленно. Не успели венчурные компании придумать, как ему подстроиться, как принц встретил единомышленника - инвестора-дилетанта из Японии, который пообещал обойти старую гвардию Долины. Однако сначала нужно было разобраться с некоторыми назойливыми голосами.
Глава 6. Капитан Сауд
Февраль 2016 г.
Что-то в капитане Сауде было не так.
Сидя на диване из тонкой зернистой кожи в отделанном деревянными панелями салоне своего парижского Boeing 737-800, Сауд внешне выглядел как пилот. Его форма была безупречной, а поведение - уверенным и дружелюбным. Он шутил и показывал фотографии своих детей сотрудникам VIP-персоны, которую он должен был доставить в Каир, - саудовского принца по имени Султан бин Турки II.
Но в мелочах все было не так. Один из членов свиты принца был пилотом-любителем, и Сауд не мог поддержать его светскую беседу об обучении пилотированию 737-го самолета. Кроме того, экипаж капитанского самолета состоял из девятнадцати человек, что более чем в два раза превышало обычное число сотрудников для рейса Париж - Каир. Причем экипаж состоял исключительно из мужчин, причем некоторые из них были несколько крупнее, чем можно было ожидать. Где же были стройные европейские блондинки, которые часто встречаются на рейсах саудовского королевского двора?
А потом были часы. Сауд был очарован часами Breitling Emergency Watch, которые носил спутник принца. "Я никогда не видел таких часов", - сказал он на безупречном английском языке.
Часы стоимостью 15 тыс. долл., оснащенные радиомаяком для вызова помощи в случае аварии, - излюбленное развлечение пилотов, имеющих свободный доход. Какой капитан самолета не видел таких часов? И какой пилот носит на запястье Hublot, который был у Сауда, - эту эффектную глыбу металла, которая для большинства пилотов стоила бы трехмесячной зарплаты?
