– Чтобы глотнуть и не чувствовать, как вы копаетесь в моей ране?

Изабелла подняла повыше флакончик, где хранила иглы. Флакончик был наполовину заполнен темно-красной жидкостью.

– Думаете, здесь достаточно, чтобы напиться? Тогда пейте, прошу вас.

– Почему вы носите с собой так мало?

– Это чтобы уберечь от злых начал мои иглы. – Изабелла опустила нить в вино и медленно вытащила ее назад. – А также и вот это, чтобы зашить края раны.

– Каким образом вино помогает изгнать злые начала?

– Не знаю. Но меня так учили. У меня никогда не было больных, у которых бы загнила плоть. – Она продернула нить в иглу. – Простите, у меня нет вина, чтобы облегчить вам страдания.

– Делайте, что считаете нужным. – Он поднял голову и посмотрел на нее в упор, слегка улыбнувшись. – Только побыстрее. Не имею ни малейшего желания позориться, как мальчишка, который поцарапал локоть.

Изабелла вновь склонилась к ране. Длиной в ее указательный палец, идет поперек ребер. Значит, каждый вздох причиняет ему боль. Однако, по-видимому, дыхание не затруднено. Зато у нее перехватило в груди, когда она взглянула на его живот, где мышцы выступали так же четко, как его ребра. Она представила, как провела бы пальцем по этим тугим мускулам. Палец задрожал. Наверное, от ее прикосновения они напряглись еще сильнее.

– С вами все в порядке? – Голос Джордана ласкал ее слух, согревал душу, заставлял сердце сладко замирать.

Изабелла поежилась, недоумевая – почему от этого восхитительного тепла она вдруг покрылась гусиной кожей? Ей ужасно хотелось, чтобы он сказал что-нибудь еще и она смогла бы согреться в жаркой волне. Но она вынуждена была ответить:

– Все хорошо.

– Понятно.

Краткость его ответа подсказала ей – голос выдал ее волнение. Изабелла сосредоточилась на работе, втыкая иглу в край раны. С каждым стежком Джордан слегка вздрагивал. Она коснулась ладонью его левого бока, побуждая его немного наклониться вперед, чтобы она могла свести края раны, и почувствовала, как собралась в складку кожа меж ребер. Девушка удивилась – неужели все, кто служил королю или его сыновьям, были так истощены?

– Кажется, вы многому научились в тетином аббатстве, – заметил Джордан, когда она прервалась, чтобы вдеть в иглу новую нить.

– Проще сосредоточить усилия на занятиях, чем думать о судьбах мира. – Изабелла надеялась, что сможет и дальше отделываться такими туманными ответами.

– А делать дымящие факелы вас тоже в аббатстве научили?

Изабелла приготовилась сделать очередной стежок – к счастью, работа избавляла ее от необходимости смотреть ему в лицо.

– Откуда вы взяли, что этому меня учили в аббатстве?

– Если не там, то где же?

Вместо ответа она захватила края раны и воткнула в кожу иглу. Он что-то невнятно пробормотал, но не шелохнулся.

– Насколько я знаю тетю, она не станет тратить все свое время, просиживая над религиозными книгами. Ей этого мало! Она считает, что женщины способны на большее.

– Да, именно так она и думает.

– Это наводит на мысль, что в любом аббатстве, которым она руководила, должно быть полным-полно единомышленниц, способных на большие дела!

– Она не согласилась бы на меньшее. Вот почему я рада, что у меня была возможность практиковаться в лазарете аббатства. – У Изабеллы была еще одна причина радоваться. Хорошо, что можно сказать правду, в то же время утаив, что аббатство Святого Иуды единственное в своем роде. Она затянула узел и оборвала нить. – Вот и все.

– Отлично. – Джордан протянул руку к лежавшей рядом на камне рубашке.

– Погодите-ка. Хочу наложить на шов немного целебной мази.

– Вы и так уже помогли. Затруднять вас еще больше…

– Не придется прикладывать лишних усилий после. Если зараза проникнет в шов, рана может загнить. Вот тогда придется потрудиться, к тому же извести немало целебных средств.

Хорошо, что он не стал расспрашивать дальше. Изабелла положила иглу и остаток нити на другой камень и развязала еще один мешочек. Достала второй стеклянный флакончик, завернутый в овечью шерсть. Окунула кончик пальца в светло-коричневую мазь.

– Простите, если будет жечь. Это ускорит заживление.

– Что это?

– Несоленое масло, трава вероники и дубравки, – а еще мед. Простое средство и отлично помогает. – Она нанесла густую массу на шов и кожу вокруг раны. – Я придумала эту мазь, чтобы смягчать вымя у коров, но, кажется, она отлично действует на синяки и ушибы. Могу смазать и ваше запястье.

Джордан схватил ее за руку:

– Хватит. Больше не выдержит ни один мужчина.

– Вам больно? Простите.

– Больно? – Он рассмеялся. – Вы слишком много времени провели среди женщин.

– Не понимаю.

Он потянул ее руку вверх и прижался губами к ее ладони. Изабелла почувствовала, как внутри ее что-то взорвалось. Густые волосы Джордана упали вперед и щекотали ее кожу. Тысяча маленьких ласк, и каждая приводила ее в восторг.

– Сладкая, – прошептал он.

– Я же говорила – в состав мази входит мед.

– Я имею в виду вас.

Когда он снова поцеловал ее ладонь, Изабелла закрыла глаза, опьяненная лаской. Его язык медленно двинулся вверх по ее запястью. Вот бы отдаться наслаждению, выпить до дна все, что он может ей дать!

Джордан сдвинул ее длинный рукав и принялся осторожно покусывать нежную кожу на внутреннем сгибе локтя. С губ Изабеллы слетел стон. Она склонилась к сидящему рядом мужчине, вдыхая его запах – такой мужской! Ее дыхание сделалось прерывистым. Обнаженное мужское тело, казалось, жаждет ее прикосновений. Изабелла положила ладонь на его широкую грудь и почувствовала, как жарко забилось его сердце – словно стук копыт несущейся во весь опор лошади.

Рука Джордана легла ей на спину. Он привлек Изабеллу к себе. Ей показалось – он шепчет ее имя. Но… Шепот вдруг сменился громким стоном. Рукав ее платья задел раненую кожу.

Изабелла отпрянула.

– Нужно было думать, прежде чем обниматься, если вы ранены.

Он засмеялся:

– Это вам следовало думать. Вы же лекарь.

– Я и думала. Мысли немного путаются. То есть… – Она замолчала и отвернулась – хватит молоть чушь! Затем сказала: – Вам нельзя напрягаться, пока не срастутся края раны.

– А потом?

– Потом нам нужно будет отыскать бумаги королевы и доставить их ей лично в руки.

Джордан насмешливо фыркнул и пальцем подтолкнул ее под подбородок, заставив повернуть к нему лицо.

– Подозреваю, вы твердой рукой правили лазаретом.

Когда он касался Изабеллы, ее рука вовсе не была твердой. Пальцы дрожали – вот-вот ее драгоценные запасы полетят в реку! Изабелла поспешно схватила иглу и опустила ее в воду, смывая остатки крови, а затем сунула назад в стеклянный флакончик. Завернула, в ткань и сказала:

– Если ночью разведем костер, надо будет прокалить иглу.

– Прокалить? Зачем?

– Огонь выжжет опасные соки, что были в вашей крови. Вам они вреда не причинят, но, попав в рану другого человека, могут оказаться смертельными.

Изабелла подобрала свои мешочки, чтобы прицепить их к поясу. Ей пришлось встать, и она поставила ногу на опорный камень. Приходилось держаться от Джордана на расстоянии – иначе она не выдержит, прижмется к нему.

– Я узнала все это из рукописи, которую почти сто лет назад написала в Италии женщина-лекарь по имени Тротула. Правда, она писала о болезнях и расстройствах у женщин. Но я проверила – сведения в основном верны как для женщин, так и для мужчин.

– Значит, у вас большой опыт по части мужчин?

– Почему вы искажаете мои слова? – Изабелла нахмурилась. – Ваша тетя сказала, что вы – человек чести. Но что я слышу? Вы оскорбляете меня, а ведь я честно ответила на ваши вопросы и зашила рану.

Она пошла прочь. Пусть сам ведет лошадей через реку. Ей вдруг захотелось его придушить. Изабелла была поражена. Ведь она целитель, она поклялась никогда не причинять умышленного вреда тем, кого лечит. Но… Этот обет она принесла раньше, чем встретила Джордана ле Куртене.