Наверное, Высшие божества в это время были заняты чем-то более важным, они отдавали Нижним богам разруливать ситуацию на земле по своему усмотрению, назначая для этого надсмотрщиков, таких как колдун Отора – Аттюк.

И тогда творилось на земле чёрте что. Какие-то жрецы могли возомнить себя Всемогущими только от того, что играя на чувствах страха, суеверий и благоговения челяди, они решали сами – получать ответы Оттуда или нет. Колдуны становились серыми правителями и имели иногда полную власть над вождем и нацией, вращая ими на магических блюдах, как жертвенным мясом, удовлетворяя свои амбиции и желания.

Стяжательство и тотальная власть над сундуками воеводств, княжеств и царств не могли останавливать споры между главами общин, а только разжигали пламя. И кровавые битвы за землю оправдывались истощением ресурсов общин. Вожди внимали сладостным словам о всемогуществе, что множило в умах этих бездуховных посредников между Богами и людьми веру в справедливое их суждение, правду и силу!

В каких опасных руках этих "судей и вершителей судеб" были простые смертные и Помазанники.

«В этот раз Отор был более подготовлен!», – размышлял молодой Князь.

Последние три года Боги посылали дожди на сухие степи. Вода в заводях речки наполнилась рыбой, а степи зайцами. Удалось восполнить стада лошадей и мелкого скота. Жрец Аттюк был всё же прав. Наступать в эти годы было неразумно. Надо было восстановление и ожидание, которое дорого давалось Отору.

– Не время ещё, князь. Подожди, земля скажет, когда готова будет принять жертву.

– Как я могу тебе верить, когда мы почти всё потеряли, дойдя до Гнилых озёр! Эти голодранцы твари с той стороны нас обчистили. Кого? Нас? Тех, кто прошёл Сизые земли, кто отбивался от Каменных людей, и остались, едва живы. Ты обещал молочные реки и медовые берега! Где они? Я уничтожу тебя! Вырежу весь твой скот и отрублю твоим ученикам руки, чтобы они лучше взывали к богам! Может ты зажрался?

– О, нет, нет! Всё будет, так как я видел в Чаше времен. Что я могу добавить? – услужливо прошептать колдун.

– Иди с моих глазах и хорошо помолись богам!

Князь Отора воевода Тахир получил эту общину в наследство от своего отца. Отец был хорошим вождем, но всем заправлял этот жрец Аттюк. Колдун направлял отца Тахира из места в место, и чаще община попадала в жестокие стычки с местными князьями, но иногда воины Отора удачно наживались своими набегам на слабые общины во время переходов и зимовки. В целом, люди Отора не хотели промышлять таким образом. Но колдун смог убедить Совет в том, что люди бедствуют и надо как-то выживать, занимаясь грабежами.

Колдун так же был заражён мечтой своего отца – мага, который видел место, где «две силы объединившись, смогут стать самым всемогущим царством на острове». Но колдун не договаривал, что отец предупреждал его не соваться далее степи и силой проникать в леса Предгорья. Ибо, говорил он, «тонкие струи Серебряного водопада смоют тебя в бурный поток и все ужаснутся этому».

Но сын был не так осторожен, как его отец, ученик решил, что он умнее учителя и повёл народ молодого и неокрепшего князя в глубь полуострова, прямо к горам, на встречу хорошей сытной и, якобы, безопасной жизни.

«Возмужавший, со временем, сильный наследник, пойдет вперёд к славе, а я пойду рядом», – думал колдун.

Наследник Отора вырос не таким мягким как его отец. Он был хорошим хозяйственником, отлично владел оружием, был строгим военачальником, сильным воином и жёстким правителем. И хотя хозяйство ему досталось слабым, он смог в свои юные годы его восстановить. Направив общину кочевников в место, расположенное в междуречье он смог договориться с расположившимся в тех местах поселением деловым путём, заручившись договором с его главой, по которому Отор поставит хороших сильных лошадей, сыр и кожи, а тот не будет иметь претензий на размещение общины у стен города. Это было хорошее время, когда не приходилось драться.

Но Тахир был в бешенстве от советов престарелого жреца и его жажде войны с любым, кто встречается на пути следования кочевников. Аттюк был в восторге от возникновения любых стычек с соседствующими общинами, он во всех видел опасность, угрожающую его жизни.

Предгорным Царством и главным городом Ситта владел мудрый правитель – Царь Митр.

Одно за другим наступления выбивали стражей Ситты из сил. Что-то творилось непонятное с этими нарывающимися на неприятности кочевниками. Человеческое терпение иссякало, но стражи держались крепкого руководства вождя и едва сдерживал напор нападающих. Совет Ситты искал выхода из ситуации и союзников среди Горцев. Но Горцам было не до войны. У них, после сильных трёхлетних дождей, сошедших селями, разрушились основные пути сообщения. Это их, конечно же, спасает от бесконечных набегов тварей с Гнилых озёр и даёт возможность пребывать в безопасности.

Поэтому Горцы не торопятся восстанавливать дороги и ни о чем не беспокоятся. Но что если разрушится Предгорье? Устоять ли им от набегов орд кочевых общин? Деваться горцам будет некуда, только уходить вверх на горы, а там жизни нет. Перейти перевал и спускаться к морю тоже дороги нет. Там, внизу, живут морские кочевники, их доселе никто близко не видел. Никому вреда они не приносили, живут себе мирно, имеют отличные корабли, которых наблюдают горцы со своих вершин. Корабли уходят куда-то за черту линии моря и приходят назад в бухты один или два раза в год. Но кто знает, что они за люди. Приморский Соленый царь отказался поддерживать Ситту, сославшись на сезон рыболовства и заготовки соли.

Полуденный ветер трепал весенние степные травы, в которых лежали искалеченные воины противников. Они стонали от своих ран и ждали помощи. Раненных лошадей развели стражники, одни пошли в стан степных кочевников, другие в стан Предгорья. Не добившись в битве превосходства, послы сторон договорились забрать раненых с поля боя до вечерней зори. Чтобы ночью никого на поле боя не было.

– Они имеют явное преимущество!– Тахир с силой сбросил с себя латы и махнул с раздражением и неистовством со стола кубок с вином, который попал в друга и Первого помощника – Ярса.

Ярс промолчал, только вытер с лица попавшие капли.

– За неделю войско стражников потеряло группу, а они, – и Тахир вскинул руку в противоположную сторону от поселения.

– Ни одного! Слышишь?! Ни-од-но-го!!! Каааак?

– Забрали погибших?

– Да.

– Всех?

– Всех.

– Иди.

Уставший от неудачного сражения Ярс приказ понял, он знал, что в таком состоянии лучше с вождём не затевать спор.

– Позови колдуна! – крикнул прислужнику князь.

В юрту, обитую кожами и ткаными коврами, вошла горбатая тёмная фигура колдуна, не вошла – вплыла.

– Слушаю, Ваше Превосходство, – вкрадчиво произнесла фигура в закрывающем голову суровом балахоне.

Тахир молчал. Вращая на указательном пальце серебряное кольцо с чёрным агатом, вскинул на колдуна свой взор. Тот отпрянул, настолько взгляд молодого Князя был полон раздражения и злости.

– Что скажешь, а? Что там твоя вода показала? Кровь? Так это не кровь противника, а наша кровь! Почему у них ни один не пал, а моих принесли на ношах? Ты что думаешь, что я плохой глава моих воинов? Или эта неудача опять от неудачного времени?

Князь схватил одной рукой за отворот мантии горбатого колдуна и заглянул в его лицо. Лицо колдуна не источало ни страх, ни ужас. Оно было бело и холодно, и опущенный взгляд ничего не говорил. Ни одна морщина не дрогнула, тогда как крепкая рука князя сдавливала одежду вокруг шеи жреца богов. Аттюк схватился за сильные руки разгневанного господина и пытался высвободиться. Но тот держал хитон из суровой ткани смертельной хваткой.

Обнажились руки трепыхающегося колдун, и Тахир увидел пятна покрывающие их. Они были мерзкими как гнилая рыба, пятна чередовались между собой, то темно коричневого цвета, то белесого, то нормального человеческого цвета, они создавали причудливый узор и вызывали жуткое отвращение к носителю. Молодой человек отдернул руки как от проказы. Еще раз заглянул в лицо колдуну, внятно, что бы тот слышал, сказал: