Они вдвоем стояли, ожидая капсулы, следующей на Тектон. Шли последние минуты перед тем, как ее подсоединят к Пуповине. В руках они держали свой багаж, по одной маленькой сумке каждый. Джулиус Грэйвз суетился над своими двумя тяжелыми чемоданами около аэрокара, доставившего их со Звездной стороны.

Ребка размышлял над вопросом Перри. Целью его собственного назначения на Добеллию являлась только реабилитация Макса Перри. В принципе оно не имело ничего общего с членами других клайдов или с тем, как к ним здесь относились. Но на Опале все считали его старшим начальником, и он имел соответствующие этому положению обязанности. Как раз перед отбытием со Звездной стороны он получил от штаба Круга новое кодированное послание, но не надеялся, что оно ему очень поможет, каково бы ни было его содержание. Советы и указания, поступающие издалека, чаще прибавляли проблем, а не разрешали их.

– Я ожидал от них большей настойчивости, – наконец проговорил он. – Особенно от Луиса Ненды. Есть шанс, что, покинув Опал, он приземлится на Тектон прямо из космоса? Ведь у него собственный корабль.

– Помешать ему нам, конечно, не под силу. Но у него возникнут трудности при посадке, если только его корабль не приспособлен садиться и взлетать без вспомогательных устройств. Сесть на Тектон он еще сможет, но взлететь – никогда.

– А Дари Лэнг и Атвар Х'сиал?

– Это невозможно. У них нет корабля, пригодного для этого, и им не нанять межпланетник. О них можно забыть.

В ту же минуту Перри заколебался. Он не был полностью уверен в том, что сказал. В воздухе ощущалось что-то вроде затишья перед сильной бурей. И это не грозы, разряжавшиеся над Опалом каждые двадцать четыре часа.

Летний Прилив. Ожидание его, словно тень, тяготело над всем и всеми. До него оставалось тринадцать добеллианских дней, Мэндел и Амарант нависали над Опалом, становясь все больше и ярче. Средняя температура поднялась на пять градусов. Темные тучи походили на расплавленную медь. За последние двенадцать часов даже воздух Опала стал другим. У него появился металлический привкус, так соответствовавший этому низкому небу. Носящаяся в воздухе пыль сушила губы, разъедала глаза до слез, раздражала нос, так что все время хотелось чихать. Мощные приливы приблизили морское дно к поверхности, подводные извержения и землетрясения выбрасывали едкие пары с пылью высоко в атмосферу.

Джулиус Грэйвз, уже разместивший свои чемоданы на нижнем уровне капсулы, подошел к собеседникам и уставился в светящееся небо.

– Снова надвигается шторм. Самое подходящее время, чтобы покинуть Опал.

– Но худшее, чтобы отправиться на Тектон, – заметил Перри.

Они залезли в капсулу. Перри предъявил личную, идентификационную карту и набрал сложную последовательность команд подъема.

Подъем начался, но все трое чувствовали себя неловко. Когда Перри тихо объявил Грэйвзу, что доступ на Тектон закрыт до окончания Летнего Прилива, Грэйвз так же спокойно заявил о своих правах члена Совета. Он все равно поедет на Тектон.

Перри указал на то, что Грэйвз не вправе помешать официальным представителям планеты сопровождать его. На них лежит ответственность за него, нельзя допустить самоубийства.

Грэйвз кивнул. Все были вежливы, но это никого не радовало.

Напряжение несколько ослабло после выхода капсулы из облачного слоя Опала. Теперь им троим было, чем занять мысли. В верхней части капсулы находились раздвижные смотровые окошки, а над головами размещалось большое широкое окно, дававшее пассажирам прекрасный обзор. Когда сквозь редеющие облака в небе проступил Тектон, все разговоры вообще прекратились.

Джулиус Грэйвз поглядел на него, ахнул и больше не мог оторвать глаз от этого зрелища, Макс Перри бросил на Тектон один взгляд и ушел в себя, Ханс Ребка попытался не обращать внимания на окружающее и сосредоточился на предстоящей работе. Перри, возможно, все знал о Тектоне, а Грэйвз владел информацией о любом предмете под тысячей солнц, и все-таки Ребку не покидало предчувствие, что ему придется вытаскивать их обоих.

Вытаскивать из чего? Или откуда? Он огляделся. У него дух захватило от увиденного, мысли смешались. Всего несколькими днями раньше он путешествовал по этой дороге на Тектон, но как все изменилось! Невероятно распухший Мэндел маячил слева. Созданная Строителями оболочка капсулы не пропускала опасного жесткого излучения и превращала сверкающий лик звезды в темный диск, испещренный швами и кляксами солнечных пятен и ярких вспышек. Он был так близок, что Ребке казалось, будто, протянув руку, можно коснуться его красно-коричневой поверхности.

Амарант, уже не карлик, стоял над Тектоном. Звезда преобразилась. У нее изменился даже цвет. Ребка понял, что это искусственный эффект: когда стекла иллюминатора капсулы изменили свою пропускающую способность, чтобы экранировать излучение Мэндела, они также видоизменили и спектр излучения Амаранта. Из оранжево-красного он превратился в тускло-багровый.

Даже Гаргантюа приблизился к точке рандеву. Отражая свет и Мэндела, и Амаранта, газовый гигант разросся из далекой искорки в ярко-оранжевый огонек величиной с ноготь.

Участники парада заняли свои места, тяготение работало, вызывая нужные перемены – космический танец вот-вот начнется. Вовремя Летнего Прилива Мэндел и Амарант пройдут в пяти миллионах километров друг от друга, то есть, по космическим меркам, на расстоянии в ноготок. Гаргантюа пройдет около Мэндела со стороны, противоположной Амаранту, движимый по собственной орбите совместным притяжением обоих своих космических партнеров. А маленькая Добеллия, попавшая на этот парад гигантов, будет беспомощно болтаться в переплетении нитей динамической ткани тяготения.

Орбита Добеллии была стабильной. Не было никаких признаков, что Опал и Тектон разъединятся, или что дублет улетит в бесконечность. Но, кроме этого, астрономы ничего не гарантировали. Обстановку на поверхности Опала и Тектона во время Летнего Прилива рассчитать невозможно.

Ребка, не отрываясь, глядел на Тектон. Этот тусклый серо-голубой шар стал самой привычной деталью неба. Со времени их последней поездки по Пуповине он особенно не изменился.