– Это что за стратегические запасы, Григорий Наумович? – посмеялся я.

– В корень зришь! – усмехнулся он и подвёл нас к нескольким снятых с петель дверям, лежавшим плашмя на полке.

– Подсоби-ка! – велел он мне.

Стащили верхнюю дверь с полки.

– Вот эту на Студенческую и берите! – велел завхоз.

Осмотрел её, крепенькая дверь, целенькая, даже замок ни разу не врезался. Завхоз выдал нам петли, врезной новенький замок и двухстороннюю ручку.

Лёха схватил дверное полотно, приподнял его.

– Нормально. – констатировал он.

– Вот, ты дверь до общаги и потащишь. – пошутил я. Лёха крякнул в ответ, а отец с завхозом рассмеялись. – Это всё хорошо, но у нас там и коробку надо менять. Там дверь кто-то вынести пытался, так врезали, что дерево треснуло, где замок.

– Ну, вы затеяли… – растерянно сказал отец.

– Да есть коробка. – успокоил его Григорий Наумович. – Только разобранная.

– Оно, пожалуй, и лучше, – задумчиво сказал я. – поменяем только одну сторону.

Батя откровенно нервничал и решил ехать с нами. Не доверяет, думает, не справимся сами.

– Ну, раз так, тогда, не могли бы вы нам инструмент кое-какой дать? – попросил я завхоза. – А папа завтра вернёт.

– Конечно. – согласился Григорий Наумович и выделил нам молоток, стамески, шурупы, отвертки… Даже гипса нам отсыпал, щели замазать. Это я уже попросил, увидев начатый мешок в углу. Так что нагрузились всем необходимым по полной программе.

Выйдя из здания института, подтащили всё это добро к проспекту и принялись голосовать, пока не повезло, и старенькая служебная буханка Мосводопровода не притормозила. Погрузили дверь и мешок в машину. Батя с Лёхой меня отправили с водилой, а сами поехали на общественном транспорте.

Расплатился я с водилой трёшкой. Довольный, он мне ещё и перетащить помог всё моё добро к крыльцу общежития.

На вахте сразу всполошились, пускать не хотели. Но быстро появился комендант, и, одобрительно поцокивая языком, сам помог мне затащить дверь в здание.

Вскоре появились отец и Лёха, и мы вчетвером с комендантом поменяли девчонкам дверь и часть косяка, вырезали посадочные места под петли, врезали замок и установили ручки. Я лично переставил девчонкам щеколду на новую дверь и замазал щели с внутренней стороны. А снаружи сразу наличники прибили. Комендант был очень доволен. Мы ему ещё и навесной замок вернули. Уходя к себе, он пожал нам руки и на весь коридор громко-громко сказал:

– Ещё раз кто-нибудь дверь у девушек тронет, из института вылетит!

Девчонки светились от счастья, как комендант ушёл, сразу кипятильники достали и организовали нам чаю с вафлями.

С чувством глубокого удовлетворения мы с Лёхой и батей покидали общагу, уверенные в безопасности наших девчонок. Нам с Лёхой надо было поторапливаться к себе на Шверника, чтобы успеть до одиннадцати. Труднее всего оказалось отцу с мешком инструментов, который надо было вернуть завхозу в Горном. Батя решил не тащить его домой, а сразу закинуть его в институт.

– А там открыто сейчас? – поинтересовался я.

– Постучусь на вахту, откроют. – отмахнулся отец.

Больше меня к замдекану не вызывали, и я понял, что правильно повел себя в разговоре с ним. Раз никто не пытается меня больше нагибать, значит, Евгений Сергеевич решил относиться ко мне серьезно. По курсу разошлась информация из деканата, что после приезда с картошки окончательно определятся с должностями в группах. Без конкретики – я так и не понял, будет ли возможность все же провести своего старосту? Как и сместить Брагина с позиции комсорга, заменив на Ираклия, и сделать Семена профоргом. Но для меня это означало, что попытаться, однозначно, нужно. Лучше сделать ставки на все три важные для будущей учебы позиции, имея на них людей, что будут ко мне хорошо потом относиться, что оставить этот процесс на волю случая. Воля случая уже принесла к нашим берегам Брагина, и было ясно, что так рисковать дальше не стоит.

Посмотрев и на Костенко, и на Булатова, мы решили с парнями сделать ставку на парня. Сложно все же с девушками. Как мы ни пытались в открытую переговорить со Светой Костенко, та все играла в какие-то игры с загадочностью и прямо обсуждать ничего не хотела. А вот с Булатовым мы решили вопрос в течение двух минут. Евгений выслушал нас, кивнул и сказал:

– Вообще-то ко мне уже из деканата подходили и предлагали стать старостой. Любят они старост назначать из тех, кто армию прошел. И я согласился. Но вы ко мне подошли по-человечески, да и люди о вас хорошие неплохо отзываются, и плохо – нехорошие, так что я вас поддержу по комсоргу и профоргу.

На этом мы предварительно и остановились. Теперь осталось только в разговорах с теми, кто с нами себя нормально вел, расхваливать Ираклия и Семена, как подходящих людей на это позиции.

Ну а затем, конечно, настало время ехать на картошку! Нам вообще повезло, что с самого начала сентября на нее не отправили, дали поучиться пару недель, но на две недели ехать все же пришлось.

В прошлой жизни мне поездка на картошку не понравилась. Заселили нас тогда в полуразрушенное здание с выбитыми стеклами, в которые при порывистом ветре дождь прямо-таки лил, словно крыши и нет. Да были еще проблемы с местными пацанами, которые начали зариться на наших девушек. Приходилось их везде сопровождать на всякий случай. Как-то оно все сложится в этот раз?

Сентябрь был тёплым и сухим. До поры, до времени. Тепло и сухость закончились сразу, как мы выехали на картошку. В колхоз «Краснофлотец» где-то под Пушкино.

Начали, конечно, с заселения. Под эти цели колхоз для нас выделил клуб. Повезло, что он был в неплохом состоянии, стекла на месте, а большую дыру в крыше тут же помог выявить дождь, и я, позвав Леху, немедленно занялся ремонтом. Нашел большой кусок рубероида, мы поднялись по лестнице на крышу, и я засунул его поглубже под верхний, целый лист шифера, чтобы он перекрывал трещину в нижнем листе, и закрепил щепками, чтобы не вывалился. Ремонт не на годы, но на наше пребывание точно хватит.

Вернулись мы с Лехой в здание промокшими, но я сразу ощутил, что рейтинг наш поднялся – особенно одобрительно смотрели девушки, которым наша хозяйственность пришлась по душе. Уж очень плохо была дырка расположена, прямо перед сенями изнутри. Подходишь к ним, чтобы на улицу выйти, а тебе за шиворот холодная водичка сразу льется.

В первый день с едой были непонятки. Привезли нам какой-то жидкий суп и плохо сделанное картофельное пюре с комками. И тут Евгений Булатов тут же доказал, что не зря согласился на должность старосты. Пока мы с Лехой лазили на крышу, он взял Ираклия и куда-то исчез. Появился через час, очень довольный, и заявил:

– Кормить нас теперь будут хорошо. С утра, перед тем, как ехать на картошку, будем помогать дояркам с навозом на ферме. За это нам каждый день будут давать парное молоко, тут же с фермы будем приносить по два больших бидона ежедневно. С хлебом тоже договорился, сами будем приносить из пекарни с пылу, с жару. Там даже помогать ничем не надо, хорошо к нам относятся, жалеют студентов. За помощь на ферме нам и мяса обещали подкидывать. Посмотрим, насколько щедро, но вроде обещали не жадничать. Готовить будем сами, у них тут есть для нас полевая кухня. Каши, крупы, все дадут прямо сейчас, Ираклий остался, чтобы начать принимать продукты. Так, кто умеет кашеварить?

Колхоз «Краснофлотец»

Инициативу Булатов выдвинул правильную – обед, что нам достался по приезду был сигналом, что надо что-то менять. Я даже понял, почему он был паршивым, в силу опыта. Готовили в колхозе на своих мужиков, что в поле пашут. Вот все самые лакомые кусочки для них и повыбирали, не нести же их праздной городской молодежи, пока еще ничем не заслужившей особого отношения. Кто его знает, изменится ли отношение в дальнейшем, когда в поле выйдем, но лучше не проверять. Есть у них запасная полевая кухня для нас – и хорошо. Сами себя не обделим!