А ведь он всего-то просил, чтобы Ратибор одолжил ему перстень Вечного Лета. Умолял даже. Но царь оказался подозрительным и жадным. Теперь из-за этого страдают ни в чём не повинные люди. И отступать поздно – уже только победа или смерть.

Смерть, кстати, тоже была рядом. Где же ей ещё быть, как не на поле боя? Незримая для всех, кроме Лиса, она без устали трудилась, обрезая разноцветные нити жизней своим серпом. Сейчас красавица Марена (которую, между прочим, зря величают курносой) реяла за плечом Северницы и улыбалась. Ещё так по-заговорщицки подмигивала княжичу, будто намекала на что-то. Может, на то, что с девицей-воительницей пора заканчивать?

Лис откашлялся и запел боевое заклинание, которое совсем недавно придумал и как раз хотел испробовать в деле:

«Тот, к кому прикоснусь дланью или клинком, станет верных друзей принимать за врагов. И пока не погаснет закат за рекой, будет бить и рубить, не щадя никого».

Конечно, его голос услышали. И наверняка узнали. Кто-то закричал: «Бей его!» – и Лиса немедленно атаковал дивий воин. Надеялся сшибить с коня, но княжич увернулся, шлёпнул воина по плечу клинком плашмя и ухмыльнулся вслед. Однако, вопреки его ожиданиям, враг развернулся и снова попёр на него. Заклинание не сработало. Мечи ударились друг о друга, и у Лиса зазвенело в ушах. Что же пошло не так?

Замахнувшись для ответной атаки, он понял: надо было касаться не одежды, а тела. Пока думал, они опять успели разъехаться. Но дивий воин не собирался сдаваться. Конечно! Царь Ратибор за навьего княжича такую сумасшедшую награду назначил, что теперь всякий мечтал его пленить.

На третьей сшибке Лис не оплошал и ранил противника в плечо. То есть как ранил – скорее, царапнул. Но этого хватило. Дивий воин охнул и остановил коня, ошалело озираясь. Его глаза потемнели, становясь почти чёрными, будто навьими, рука с мечом обессиленно упала.

Враг мотнул головой, пытаясь стряхнуть морок. Потом неестественно выпрямился в седле, словно оглоблю проглотил, кивнул Лису и с гиканьем понёсся на своего товарища, спешившего на помощь. Княжич успел увидеть удивление в глазах несчастного прежде, чем лицо воина залила кровь. С чарами всё в порядке. Значит, нечего больше жаться с краю! Лис ворвался в самую сечу, размахивая мечом направо и налево. Он успел околдовать ещё троих до того, как ему наперерез бросился всадник на небольшой пегой лошадке. Даже не видя лица противника, княжич узнал его по щуплой фигуре и заорал:

– Весьмир! Иди сюда, трус!

– И тебе не хворать, Кощеевич. – Дивий чародей осадил лошадку, и та послушно остановилась. Шторм-конь под Лисом презрительно фыркнул. Он-то от такого обращения наверняка встал бы на дыбы и попытался бы сбросить седока.

– Опять будешь бить исподтишка или всё-таки сразишься со мной лицом к лицу, как подобает честным людям? – скрипнул зубами княжич.

Тут было отчего злиться. По милости этого дивьего чародея он десяток лет пролежал без головы. В прямом смысле слова. Весьмир гостил в замке, наобещал Лису с три короба, а потом отплатил злом за доверие и радушие.

Весьмир начертил в воздухе круг и зычно крикнул:

– Крепче камня слово моё: нашу тяжбу решим вдвоём.

Дивьи воины отхлынули, словно волна от берега, а Лис ахнул. Это были не просто слова, а вызов на божий суд.

Битва продолжилась за пределами круга, даже её звуки стали тише. Они остались друг против друга. Древние поединки чести предполагали, что из круга выйдет живым только один. Тот, кто прав. А правым княжич считал себя.

– Во-первых, я хотел бы принести извинения… – начал Весьмир, и Лис аж подавился. Проглотив ритуальную фразу, с которой обычно принимался вызов, он едко поинтересовался:

– И за что же?

– Ты знаешь, за что.

– Нет уж, ты вслух скажи, – нахмурился княжич.

Ладонь, сжимающая рукоять меча, аж зудела. В мыслях он перебирал сотни заклинаний, которые хотел бы обрушить на голову заклятого врага.

– Я поступил очень плохо. – Весьмир покаянно опустил взгляд. – Мой грех, мне и отвечать. Наверное, ты не поверишь, но я сделал это ради Василисы. И ради тебя.

– Ради меня отрубил мне голову?! – расхохотался Лис. – Не лукавь. И не приплетай сюда мою матушку. Ты просил отсрочку для Ратибора, а не получив желаемого, взял дело в свои руки, поправ законы гостеприимства. Это было подло!

Весьмир дёрнулся, как от пощёчины. Потом набрал воздуха, открыл рот и закрыл его, не возразив.

Лис подождал некоторое время и, ничего не дождавшись, зло выплюнул:

– Извинения не принимаю. Выкуси! – И показал чародею кукиш. – А теперь давай драться, раз уж ты меня вызвал.

– Но я не собираюсь драться с тобой. Сейчас мы можем поговорить с глазу на глаз только так, в круге. – Голос Весьмира, обычно бодрый, стал тусклым и каким-то надтреснутым. – Я думал, что смогу убедить Ратибора одолжить перстень, если на время выведу тебя из игры. Ты же знаешь, Василиса мне дорога, я тоже хочу спасти её.

Лис был уверен, что теперь вражий чародей говорит правду, но вслух усомнился, чтобы ударить побольнее:

– И почему я должен тебе верить?

– Просто выслушай, о большем я не прошу.

– Ладно. Если ты пришёл не для поединка чести, то для чего?

– Мы ещё можем остановить войну.

– Ага. Если Ратибор отдаст мне перстень.

– Но он не отдаст.

– Тогда выкради перстень, принеси его мне, и война закончится. По-моему, отличный план.

– Есть идея получше.

– Получше – это если ты вдобавок Ратибора убьёшь! – хохотнул княжич.

– Именно об этом я и хотел поговорить. Поможешь мне?

Весьмир облизал пересохшие губы, а Лис вытаращился, не веря своим ушам:

– Не понимаю, о чём ты…

– Всё ты понимаешь, чай, не дурак.

– Значит, хочешь предать своего царя и предлагаешь мне принять участие в заговоре? – Княжич сказал это таким ледяным тоном, что Весьмир заёрзал в седле.

– Вроде того.

С одной стороны, предложение было заманчивым, а с другой…

– Нет. – Лис тронул поводья, разворачивая Шторм-коня. – Второй раз я не куплюсь на твои уловки.

– Клянусь, на этот раз никаких уловок!

– Твоим клятвам – в базарный день грош цена. Но даже если ты говоришь правду, я не хочу иметь с тобой дело. Тот, кто предал однажды, предаст и второй раз.

Последнюю фразу он бросил уже через плечо.

Не нужно было оборачиваться, чтобы почувствовать, как Весьмир вспыхнул от гнева. Колдовской круг сузился, воздух затрещал.

– Я Ратибору не присягал! – выкрикнул Весьмир Лису в спину, но тот и ухом не повёл. Прошлые поступки дивьего чародея говорили сами за себя. Вряд ли хотя бы одним из них можно было гордиться.

Княжич подъехал к границам колдовского круга, когда Весьмир снова вскричал:

– Ты знаешь, что Ратибор собирается убить своего сына?!

– Царевича Радосвета? – Лис всё-таки не выдержал, обернулся и едва не хлопнул себя по лбу от досады.

Во-первых, если уж решил уезжать, не надо было идти на попятную. Во-вторых, вопрос получился до крайности глупым. Конечно, Радосвета, кого же ещё? У царя только один сын.

Чтобы сгладить неловкость, он, нахмурившись, процедил сквозь зубы:

– Что ж, спасибо за эту ценную весть. Значит, нам незачем брать царевича в полон. Выкуп за него не получишь.

– Радосвет молод, но может стать хорошим правителем, – торопливо заговорил Весьмир. – А ещё помнишь: он дал слово помочь твоей матери. Будет новый царь в Диви – будет тебе волшебный перстень. Василиса проснётся. В наши земли вернётся мир. Мы оба хотим одного.

Больше всего Лис сейчас хотел свернуть ушлому чародею шею.

– Радосвет дал тебе право говорить от его имени?

– Царевич ничего не знает. Он слишком благороден, чтобы замышлять против родного отца.

– Поэтому ты решил взять грязную работёнку на себя. Ой нет, ошибочка вышла: свалить её на меня – таков был план? Я Кощеевич, а значит, достаточно бесчестен, так?

– Не так… – Ответ Весьмира прозвучал еле слышно. – Мы давно увязли в грязной игре, Лис. Я сделал много такого, о чём сожалею. Но, если мне придётся совершить подлость, чтобы прекратить войну и вывести всех нас к свету, я пойду на это. Моя совесть – невысокая цена за мир.