Больше всего Балина беспокоили Южные ворота. Раньше они открывались в лесу, который тянулся, говорят, до самого леса Фангорн и служил гномам источником дерева. Теперь там холмистые степи, а сами ворота завалены, до них даже не удалось добраться. Сейчас они закрыты для врагов. Опасности не было, но Балина очень тревожила мысль, что одни из Великих ворот остались без охраны.

Для себя он почти решил, что Западные Ворота отдаст иноземцам. С той стороны многие могут прийти. Больше всего Балин желал, чтобы это были хоббиты. Пусть живут в долине, любуются водопадами Каскадного потока. Конечно же, Балин понимал, что хоббиты не придут, слишком домоседливый народ. Окрестности Западных Ворот заселят люди. Они станут его подданными, будут торговать табаком и пивом, покупать орудия и механизмы, чтобы обрабатывать бескрайние поля Эрегиона, смеяться, копить золото, рожать детей.

За последние четыре года в Мории родилось тринадцать детей гномов. А умер лишь один, старик Синьфольд. Неслыханное дело среди подгорного народа, чтобы родившихся было больше, чем умерших. Обычно, особенно в последнюю тысячу лет, наугримов становилось все меньше и меньше. Детей рождалось мало, многие женщины умирали в родах, младенцы (в основном двойняшки) рождались хилыми, слабыми. Проклятье вырождения нависло над народом Дарина.

Но с завоеванием Мории многие поняли, что время гномов еще не прошло. Самому Балину казалось, что оно только начинается. Все средиземные царства будут считаться с Казад Думом. Армия гномов станет непобедимой. Железной рукой он, Балин, будет искоренять зло орков, хранить дружбу эльфов, помогать людям. Здесь, в чертогах Казад Дума, возродится слава гномов!

Он подобрался, услышав сзади, в траве, шорох и скрип тетивы. Четыре года назад Балин бы не раздумывая плюхнулся на землю, затаился. Но Государь Мории больше не отступал перед опасностью. Смело глядел он в глаза смерти, встречал врагов в полный рост, с оружием в руках. Седобородый гном в мгновенье ока развернулся, и почудилось, будто гигантская, титанически-огромная пружина вмиг высвободила свою энергию. Алый плащ взвился за широченными плечами. Мускулы на могучих руках напряглись, вскидывая топор над головой.

Короткая черная стрела вспорола щеку, раскрошила зубы и воткнулась куда-то глубоко, обдав тело дрожью: ноги подкосились и тупая, страшная боль швырнула сознание вниз, словно в холодную, глубокую яму.

Высокий серебристый шлем без забрала скатился по откосу берега, и черная вода беззвучно сомкнулась над ним.

Караульный на воротах увидел, как на берегу озера вспыхнул, взвиваясь в воздух, знаменитый алый плаща Балина. Правитель Мории упал, и гном, не веря своим глазам, потянулся к веревке набатного колокола.

Маленькая черная фигурка будто выросла из травы, склонилась над Государем, желая прервать агонию, и поскорее сорвать с поверженного блестящие доспехи. Но клинок ржавого ножа сломался о мифрил, орк напрасно решил ударить в сердце. Поняв, какая добыча попалась у него на пути, он, уже не обращая внимания на конвульсии, принялся поспешно сдирать пояс, искал застежки наручей. Заходящее солнце больно жгло шкуру твари. Орк шипел и плевался, не в силах справиться с весом гнома.

Караульный, так и не сумевший пробить тревогу, обрушился на убийцу подобно горной лавине, вмиг смял и отбросил склизкое от крови и грязи тело далеко в сторону.

Позади себя он услышал многоголосый шум и топот множества ног, босых и обутых в башмаки. Не колеблясь гном взвалил государя на плечи и бросился бежать. Страх не успеть и ужас происходящего придавали ему силы.

Задыхаясь, он достиг Ворот первым, и, наконец, ударил набат. Глухой звон закладывал уши — заставил орков отпрянуть. Караульный, вставляя брус в скобы ворот, сумел поднять голову, и в последний момент увидел Росную долину, заполненную до горизонта черными тенями.

Ори, побежавший сразу, как только услышал звук колокола, застал в коридоре чуть ли не сотню гномов. Отчаянно работая локтями, он пробился вперед. Балин лежал на полу, жадно и мелко глотая воздух. Голова запрокинулась, борода в крови, обломок стрелы торчал толстой занозой. Как сквозь сон до него донеслись слова караульного.

— …упал. Я туда. Орка убил, а их там еще тьма-тьмущая с востока идет…

Ори закричал, вкладывая в слова всю ярость, на которую был способен:

— Что столпились?! Быстро подхватили!! Вандит сюда!!! Кипяток, чистые тряпки, мой инструмент!! Все остальные — следить за Воротами!

Страшный рев, который могла бы произвести железная машина, а никак не глотка живого существа, заставил Ворота распахнуться. Древнее заклинание, сохраненное в памяти Уругу, снова явило миру свою силу. Сначала никто не понял, кто стоит за дверью. Багровые языки пламени лизнули потолок, когда Балрог нагнул свою голову, собираясь протиснуться в ворота высотой добрых пятнадцать футов. Стоящие в первых рядах невольно отшатнулись.

Монстр забрался в пещеру, и, потрясая рогатой головой, прокричал другое заклинание.

Многие бросились бежать. Тот, кто сумел справиться с волной панического ужаса, против своей воли рухнул на колени. И только двое продолжали твердо стоять на ногах. Одним из них был Оин. Вместо того чтобы бежать, прикрыться щитом, или просто зажмурить глаза, гном двинулся в сторону Балрога, занеся топор для удара. Еще до того, как сделать первый шаг по направлению к чудовищу, он засмеялся тому прямо в лицо, будто хорошему знакомому. И, убыстряя шаги, Оин смеялся, пока его задорный смех не превратился в хохот сумасшедшего. Что-то противоестественное было в этих звуках. Закрыв глаза, можно было представить, что заходится в смехе великан размером с гору. Но Оин совершенно не производил впечатления великана, особенно по сравнению со своим великорослым, багрово-пламенным противником.

Раскаты необычного хохота пошли гулять по пещере, отражаясь от стен, гася и поглощая собой последнее эхо вопля Балрога. Уругу мог поклясться, что слышал этот смех раньше. Он остановился, чтобы приготовиться к встрече с малорослым противником. Конечно, Уругу и подумать не мог, что жалкий гномишка может его остановить, или победить. Но чувство опасности, которое так хорошо развито у существ, живущих в двух мирах, предупреждало его о необычности происходящего, приказывало остановиться.

Последующие события сменяли друг друга настолько быстро, что я посоветую читателю представить схватку кошки и собаки, если вы, конечно, наблюдали такое. Кнут описал дугу, задевая стены, оставляя на них огненный след — и опоясал настырного гнома. Оин даже не заметил этого, а в ответ невероятно ловко смахнул врага на пол, подрубив ему ноги двухфутовым лезвием своего топора.

— Саурон обманул, заклятье не действует, надо уходить, — проносились мысли-молнии в сознании Уругу.

Так думал Балрог. Что в это время думал Оин, доподлинно не известно. Но можно предположить, что мысли его в тот момент не сильно отличались от мыслей мясника, который берется за разделку новой туши.

— Казад! — прокричал тут еще один из гномов, а именно Тори. Появление Балрога, хоть и в новом обличье, уже нисколько не смутило великана-гнома. Угрожающе размахивая секирой, Тори приблизился к схватке, с некоторой озабоченностью размышляя, как бы ему ввязаться в драку. Несколько секунд он колебался, подняв оружие и размышляя, куда бы его вонзить, не задев в этом сплетении огня-рук-ног-голов-рогов Оина. Примерился. Как дровосек поднатужился перед ударом и… Ударить не успел, а исчез под клубком, из которого доносился жалобный вой попавшего в переплет Балрога и сочная ругань на неизвестный дикарский песенный мотив, которую издавал Оин.

Уругу теперь рвался из пещеры, не помышляя более о нападении. На открытом пространстве ему удалось избавиться от гномов, которые всерьез решили прикончить Балрога. Оин совсем не по геройски отлетел в сторону, а вслед за ним и Тори. Причем Оин сразу же вскочил, и, не обращая внимания на отсутствие оружия, снова ринулся в атаку.