Неподалеку ожидали двое всадников в полном боевом облачении. Два испытанных бойца. Надежных и невозмутимых. Один из них полностью в черном: вороненные латы, штаны и начищенные до блеска сапоги. Меч в черных ножнах. Смуглая кожа, аккуратная борода с проседью и черные глаза. Данвариец, по имени Итулла́. Другой был местным. Жилистый дядька лет шестидесяти, если не больше. Даже внешний вид подтверждал это: поношенная бригантина, поношенные кожаные штаны. Осип, таинник из числа стражей. Скверный дядька.

Двое закоренелых убийц, на совести которых немалое количество предвечников всех мастей. Они помогут имеру, должны, во всяком случае. Ничего лучше все равно не найти.

Вышел Иенааль. Чистокровный выглядел так, словно переночевал пару дней у знакомого: подтянутый, стройный, гибкий. Серебристая кольчуга выглядела как новая. При дневном свете оказалось, что его кожа необычайно бледная, как у мертвеца. Признак высокой касты. Иенааль имел в роду предков из Эпохи Строителей. М-да, непростой парнишка. Как-то жаль такого отпускать.

Чистокровный прищурился — было пасмурно, но для него все равно слишком солнечно. Единственное напоминание, где он провел последние пять лет.

— Пес! — сказал Рогволод.

— Да, господин?

— Отдай нашему другу игрушку.

Пес вынул из-за пазухи небольшой кинжал, покрытый тонкой вязью имерских рун.

— Возвращаю тебе твою чунту, дружочек, — сказал Рогволод улыбаясь. Крохотная, но такая сладостная шпилька напоследок. Принять священный кинжал из рук грязного раба. Ох, как же хорошо!

— Чиу́н-таэ́, — хмуро поправил Иенааль, пристегивая кинжал к поясу. — Ты не можешь меня не оскорбить напоследок… Рогволод.

— Ты о Псе? — Камилл улыбнулся, показав сухие десны. — Ну прости старика. Такой вот я вредный. Поздно меняться. Да и девственницы в белых шелках, чтоб торжественно вручить тебе твою штуку у меня нет. Или как там это у вас делается?

— Это они и есть? — Иенааль кивнул в сторону поджидавших его воинов. Осип чертыхнулся и сплюнул. Итулла даже не взглянул на имера, с наслаждением подставив лицо дождю.

— Да. Хорошие ребята. Простые и далеко не глупые. Лишних вопросов не задают. Лучше всякой грамоты. Помогут решить вопрос.

— Доверия не внушают.

— Вот и хорошо. Чем разбойничей рожа, тем спокойней. В наше-то время как иначе? К тому же они особые. Думаю, столичные разгильдяи их послушают. Да и небольшую порку им не помешало бы устроить…

— Прощай, Рогволод.

— Удачи в дороге.

Иенааль легко вскочил на коня и вскоре вся троица скрылась за воротами.

Рогволод приказал Псу отвести себя во всегда пустующий зал богов. Круглое просторное помещение, видимо призванное подавить тебя — ничтожного червя — величием. Он и чувствовал себя червем, что пачкает вечность одним своим присутствием. И это приносило ему удовольствие. С некоторых пор камилл часто здесь уединялся. В зале богов как нигде вставал вопрос: кем он станет для потомков? Поймут ли когда-нибудь потомки, что он… во всяком случае старался исправить то, что произошло.

Сводчатый потолок терялся в высоте. Солнечный свет струился через стрельчатые окна. По голубому мраморному полу вихрилась, погоняемая сквозняком, пыль. Все, как и в тот день, когда он познакомил Лив с Адрианом.

— Оставь меня, — велел Рогволод.

— Господин? — растерялся Пес.

«А ведь Пес искренне опасается за меня, — подумал Рогволод. — Этот придурок словно обезумел в стремлении обеспечить мне комфорт. Вот так дела! Единственный по-настоящему верный слуга заботится обо мне только потому, что недалек умом. А вовсе не из-за любви».

Рогволод вздохнул.

— Пошел прочь! — раздраженно повторил он. — Иди, иди, болван!

— С вашего… господин…

Пятясь, великан, удалился.

— Где же ты, звездочка? — прошептал камилл. — Я ведь уже не тот. «Парить» уже не состоянии. Но мое старое нутро подсказывает, верно подсказывает, что Адрианушка-то подвел. Так и знал. Чуял ведь, чуял! Не может мальчишка для утех стать рыцарем без страха и упрека. Да и Мария — не зря в народе ее прозвали Кровопийцей — оставила несмываемую печать. Почему ты чурался собственного имени, собственного прошлого? Думал ли ты, в том своем сопливом возрасте, дорогой мой Капканщик, что вылизывая промежность твоей обожаемой госпоже, ты заложишь, так сказать, фундамент собственной никчемной жизни? А я отдал тебе, сволочи, такой нежный цветочек. Эх, Лив, Лив… Где же ты, девочка…

Рогволод еще раз вздохнул и заметил, что плачет. Интересно отчего: глаза слезятся от старости, или он и в самом деле расчувствовался? Камилл смахнул слезы, посмотрел по сторонам и в крайнем раздражении крикнул:

— Ну хватит! Наслаждаешься видом моих страданий? Выходи уже!

— Ханут? — раздался вкрадчивый голос и рядом с коляской камилла возник мужчина в черном и в серой повязке, скрывавшей все лицо, кроме глаз. Руки в перчатках были сложены на груди.

Бессмертные Ии. Таинственная демоническая секта с далекого юга.

— Приветствую тебя, ханут, — склонил голову человек. — Прошу простить меня — не смел прерывать твои молитвы.

— Молитвы… — фыркнул Рогволод. — Когда-то я и впрямь молился. Ни к чему хорошему это не привело. Как мне к тебе обращаться?

— Называй меня хайим, ханут.

— Итак, хайим, в прошлый раз вы запросили непомерно высокую цену. Теперь вы готовы практически за пару медяков. Что изменилось?

— Я бы предпочел не распространяться об этом.

— Не люблю недомолвок. Где гарантии, что вы не придете ко мне однажды ночью?

— Кдусна, ханут! — поклонился убийца. — Это кдусна. Внутреннее дело бессмертных. Вам не о чем беспокоится.

— Попутно вы решили подзаработать?

— Грешна плоть наша, ханут. Всем надо есть.

— Вот же прохвосты! Вы и самом деле думаете, что умнее всех? Я ведь вижу тебя насквозь, любезный! Вам надо кого-то устранить в столице? Верно я угадал?

— Кдусна…

— В жопу тебя с твоей кдусной!

Убийца склонился еще ниже.

— Ладно, не обижайся на старика. Грешна не только плоть, но и душа.

— Воистину, ханут!

Рогволод пожевал беззубым ртом и сказал:

— Итак, все в силе. Вы должны проследить за той троицей, что сегодня выехала.

— Имер и два охотника.

— Да. Убейте их, если они не смогут выкрасть детей Канга. Затем убейте Анастасия. Басилит должен пасть. Понятно?

Убийца выпрямился, церемониально указал на Рогловода:

— Ханут.

Затем на себя:

— Хайим. Жизнь берущий. Навеки, и только смерть нам помешает.

Рогволод не удержался и улыбнулся, надеясь, что со стороны выглядело это зловеще:

— Вот и хорошо. Ничто не помешает нам спасти мир!

Мервы воняли падалью — как же он не почувствовал! С другой стороны, чем здесь только не несло. Вон, со стены, например, доносились такие запахи! И все же, только мервов здесь не хватало.

Кир опустил голову и вздохнул. Он всегда настаивал на своем прозвище. Ослепительный. Что за ребячество! сказала бы… Что за кретинство! скалился чертов Тимьян. Никто не догадывался, почему он так себя называет, за исключением Верги и Меда. Этих двоих не провести. А все потому, что у него водились игрушки, которые на юге известны, как ларь.

Сейчас осталась одна-единственная штука. Он стиснул в кармане шарик. Шероховатый на ощупь. Впитавший тепло ладони.

Мервы как по команде остановились. Одновременно вынули тонкие и хрупкие на вид мечи.

В застекленное окно смотрела бледная луна.

«И чего ждут? — улыбнувшись, подумал Кир. — А ведь так всегда бывает! Даже мертвецы совершают те же ошибки, что и живые».

И он прыгнул. Стекло разбилось со слишком громким звоном, но мгновение спустя раздался оглушительный взрыв, заложивший уши. В спину дохнуло жаром. В осветившем все вокруг ярком зареве Кир с ужасом увидел стремительно надвигавшуюся стену.

Успел сгруппироваться. К счастью, стена оказалась не стеной вовсе, а трухлявой дранкой, покрывавшей какой-то сарай. Кир рухнул на покрытый соломой земляной пол, проломив стеллажи со всяческим никому не нужным скарбом.