Злой, как чёрт.

Собираюсь высказать ему все, что думаю. Но он перебивает:

– Заткнись. Ни слова. Иначе я тебя убью.

Захлопываю рот в шоке от подобной грубости и отворачиваюсь к окну. Адрес он не уточняет, так как пару раз по просьбе Андрея забирал Настю с наших пятничных посиделок.

– Если со мной случится несчастье, виноват будешь ты, – недовольно говорю, спустя десять минут тишины.

– Ты сама – ходячее несчастье, – раздражённо отвечает, включая поворотник.

Все ситуации за вечер складываются в одну и от досады в уголках глаз скапливаются слезы.

Подъехав к моему дому, Глеб паркует машину, и я быстро вылетаю из нее.

– Подрасти, – кричит мне вдогонку.

– Лучше найду кого-нибудь помоложе, – цепляю его в ответ.

– Дура! – последнее, что я слышу, закрывая со злостью дверь.

* * *

Следующий день провожу за домашними делами, косметическими процедурами и просмотров любимых мультфильмов. Поэтому в понедельник спешу на работу в прекрасном настроении.

Покупателей в начале недели ожидаемо мало и я, вопреки собственным правилам, отпускаю девчонок-продавцов на обед втроем, оставшись в бутике наедине с охраной. Чтобы занять себя решаю перебрать витрину с цепями и браслетами.

В бутик заходит покупательница.

– Добрый день! Рады видеть Вас в «Diamonds». Ищите что-то конкретное? – вежливо обращаюсь.

Девушка снимает брендовые тёмные очки, и я смутно узнаю в ней экс-супругу владельца торгового центра. Собственной персоной. Маргарита, по-моему.

Вот так встреча.

– Где у вас бриллианты? – она рассматривает помещение.

Прохожу к ней:

– Основной ассортимент изделий здесь. Также эксклюзивные модели представлены на отдельных выставочных стендах. Вас что-то конкретное интересует?

Громова скептически обглядывает витрину, а я – её. Светлые волосы, голубые глаза, аристократические черты лица. Острым уколом в сердце бьёт собственный вывод – она красивая. Очень. Не без достижений косметологии, конечно. Видимо непринятие силикона у Глеба Константиновича только в моем случае. Потому что его бывшая супруга нашпигована им прилично. Одета тоже дорого, но со вкусом. Без вычурности.

Она просто идеальная. Рядом с ней хочется поправить прическу и посмотреться в зеркало.

Поверить только, эта женщина прожила с ним около пятнадцати лет. Это целая жизнь. Природное качество не врать себе вновь не оставляет мне шанса.

Я ревную его.

Мы, возможно, больше не встретимся после того, как обменялись любезностями в его машине в субботу. А я не могу спокойно смотреть на его бывшую жену, потому что он спал с ней в постели долгие годы. И наверняка любил ее. А может все еще любит?

Такую невозможно не любить.

– Это Гонконг? – спрашивает Маргарита, подняв на меня глаза от витрины. Ей около тридцати пяти. Но я бы никогда не дала этот возраст, если бы о нем не знала.

– Нет, у нас только российские производители. Мы следим за качеством. Пройдемте, я покажу Вам то, что Вас заинтересует.

Следующие пятнадцать минут рассказываю про чистоту, огранку и цвет камней. Показываю сертификаты. Предлагаю на примерку несколько пар серег и колье в комплект. Она достаточно быстро расслабляется, видя во мне профессионала, и перестаёт сыпать вопросами.

В салон залетают друг за другом две девочки лет двенадцати. Абсолютно одинаковые. Они темненькие и в их лицах я узнаю черты мужчины, о котором думаю последние пару недель.

– Мама, – кричат наперебой.

– Привет, – мажет она взглядом по детям и сразу обращает внимание ко входу. В нём ожидаемо видит бывшего мужа.

Вся семья в сборе.

Глеб проверяет помещение глазами и останавливается на нас. Мне чуть заметно кивает. Он сегодня без галстука, но также в строгом светлом костюме и белой рубашке. Лицо идеально выбрито. На руках часы, на этот раз из платины, судя по швейцарскому бренду, который я узнала.

Разместив руки в карманах брюк, не спеша проходит в нашу сторону.

– Громов, смотри, какая прелесть! – говорит ему бывшая жена.

Он окидывает взглядом витрину и морщится.

– Купи мне эти серьги, – говорит она, флиртуя глазами.

Глеб вскидывает на нее строгий предупреждающий взгляд.

– А-а.. ладно, – машет она рукой и снимает с себя украшения. – Выиграю у тебя суд, и сама куплю.

Он иронично смотрит на нее и теперь я любуюсь на них, как на пару. Внешне идеально друг другу подходят.

– Спасибо, Ксения, – благодарит меня Марго, не обращая внимания на реакцию экс-супруга, и тут же обращается к детям. – Девчонки, едем домой?

– Пока, пап, – бросают дети и тут же вылетают в холл.

– До свидания, будем рады видеть вас вновь, – прощаюсь с ней.

Стрельнув глазами на Громова, женщина с ровной спиной уходит за дочерьми, оставляя нас наедине.

Дождавшись, пока бывшая жена покинет помещение, Глеб наблюдает за тем, как я убираю изделия в витрину. Чувствую его присутствие сзади и пытаюсь разобраться с эмоциями внутри.

– Ну что, кошек сегодня не встречала? – Спрашивает с иронией.

– Нет, – тихо отвечаю.

– Может, бабка с пустыми ведрами? Или что там еще бывает? – продолжает издеваться.

– Это не смешно, – говорю, закрывая витрину и проходя в свой кабинет. Надо срочно избавиться от его присутствия.

Охраннику киваю, что обозначает предупредить меня, если вновь появится посетитель.

Громов вопреки ожиданиям следует за мной.

– Как поиски? – спрашивает, размещаясь в кресле напротив моего стола.

Включаю монитор с камерами из зала.

– Ты про что? – отрываю взгляд от компьютера.

– Ну, ты грозилась найти кого-то помоложе…

– А-а… да, – обдумываю ответ и улыбаюсь. – В процессе.

Глеб пристально разглядывает мое лицо.

– Тебя беспокоит разница в возрасте? – спрашивает серьезно, как будто это действительно важный момент.

– Нет, – отвечаю слишком быстро.

– Принято, – соглашается и встаёт. – Я позвоню. Хорошего дня.

Открыв рот, смотрю на удаляющую спину. Я позвоню? Это что значит?

Прикладываю ладони к горящим щекам.

И как объяснить то, что я чувствовала, глядя на бывшую пару супругов? Это что ревность? Я давно о ней забыла.

Тем более к мужчине.

В начальных классах я мучительно ревновала родителей к Оле. Эмоции съедали меня изнутри. Сжигали. Все это отражалось на сгрызенных ногтях и школьных ручках. Бабушка несколько раз водила меня к неврологу. Выписывали кучу успокоительных, но ничего не помогало…

До тех пор, пока я не запретила себе это чувство.

Потому что оно бессмысленно.

Бессмысленно ревновать тех, кто тебя не любит. Даже если это твои родители. Даже если хочется… чтобы любили.

С тех пор, я ничего не испытывала. У меня никогда не было первой любви, да и в целом, я никого не любила. Потому что где-то внутри всегда скребется тревога о том, что меня полюбить невозможно.

А если меня не полюбят, то зачем мне вдруг привязываться?

Мои малочисленные непродолжительные отношения были основаны на том, что вроде так надо. В обществе так принято. Есть женщина – значит, рядом должен быть мужчина.

И я искала. Только почувствовать ничего не могла…

До сегодняшнего дня.

Осознание, какая именно женщина соответствует Громову, выбило меня из колеи. Заставило впервые за долгое время отреагировать тяжестью чуть ниже груди. Это не желание, не страсть. А именно чувство.

Еще там, стоя за витриной, я поняла. Я не дотягиваю…

Возможно, его заводит мое тело, моя ответная похоть. Но не я сама.

После таких нелегких умозаключений день идет насмарку, и я раньше уезжаю домой. Уже вечером принимаю звонок от бабушки.

– Да, бабуль. Привет.

– Здравствуй, совсем перестала звонить старой бабке, – говорит она шутливо.

– Ой, да перестань. Я что-то закрутилась на работе.

– На работе, – недовольно ворчит. – Ксюша, когда ты подумаешь о семье?