Сердце Робин забилось так быстро, что она подумала, что может потерять сознание. Казалось, что в зале не хватает воздуха, чтобы легкие могли раздуться.

— Да, — услышала она свои слова. — Хорошо.

— Папа Джей! — раздался веселый голос, и из гостиной выскочила Ноли Сеймур, раскрасневшаяся, уже не в спортивном костюме, а в кожаных брюках и обтягивающей белой футболке. — О Господи, простите, — хихикнула она, увидев группу.

— Не за что извиняться, — сказал Уэйс, протягивая руку и притягивая Ноли к себе. — Мы просто организуем прекрасную духовную связь.

— Ооо, повезло тебе, ты получила Тайо, Ровена? — сказала Ноли Робин. — Если бы я не была замужем…

Ноли и Уэйс рассмеялись. Тайо позволил своим губам изогнуться в ухмылке. Цзян лишь надулся.

— Ну что, пойдем? — сказал Тайо Робин, крепко взяв ее за руку. Его рука была горячей и влажной.

— Цзян, — сказал Уэйс, — иди с ними, подожди снаружи, а потом проводи Артемиду в ее общежитие.

Когда Робин и два брата Уэйс шли к входной двери, Робин услышала, как Ноли сказала:

— Почему ты назвал ее Артемидой?

Она не успела услышать ответ Уэйса, как из гостиной раздался новый взрыв смеха.

Ночь была прохладной и безоблачной, над головой было много звезд и тонкая, как ноготь, луна. Тайо подвел Робин к бассейну Утонувшего Пророка, и она опустилась на колени между двумя братьями Дайю.

— Утонувший пророк благословит всех, кто поклоняется ей.

— Мне нужна ванная, — сказала Робин, снова вставая.

— Нет, не нужна, — сказал Тайо, потянув ее на себя.

— Мне надо, — сказала Робин. — Я просто хочу в туалет.

Она испугалась, что Цзян скажет: “Ты только была в туалете”. Вместо этого он сказал, хмуро глядя на брата,

— Дай ей, черт возьми, пописать.

— Хорошо, — сказал Тайо. — Быстрее.

Робин поспешила в общежитие. Большинство женщин уже готовились к сну.

Робин протиснулась в ванную комнату. Марион Хаксли склонилась над раковиной, чистя зубы.

Одним плавным движением Робин вскочила на раковину рядом с Марион и, прежде чем Марион успела вскрикнуть от удивления, распахнула окно, забралась на высокий подоконник, перекинула одну ногу через него, а затем, когда Марион закричала: ‘Что ты делаешь?’ позволила себе упасть, ударившись о землю с другой стороны с такой силой, что перевернулась.

Но она мгновенно поднялась и побежала — единственным ее преимуществом перед братьями Уэйс, учитывая голод и истощение, было то, что она хорошо знала дорогу к слепому пятну в темноте. Сквозь шум в ушах она услышала далекие крики. Она перемахнула через пятистворчатые ворота и теперь бежала по мокрому полю, дыша учащенно и неровно — на ней была синяя одежда, которую гораздо труднее разглядеть в темноте, чем белую — в груди закололо, как от удара мечом, но она ускорила шаг — теперь она слышала позади себя Тайо и Цзяна.

— Взять ее — ВЗЯТЬ ЕЕ!

Она ввалилась в лес по знакомой тропинке, перепрыгивая через крапиву и корни, проходя мимо знакомых деревьев.

И в БМВ Страйк увидел, что она приближается. Отбросив очки ночного видения и подхватив кусачки длиной в фут, он бегом покинул машину. Он успел перерезать три витка колючей проволоки, когда Робин закричала,

— Они идут, они идут, помоги мне…

Он перегнулся через стену и потащил ее за собой; ее спортивный костюм порвался о оставшуюся проволоку, но она выбралась на дорогу.

Страйк слышал звуки бегущих людей.

— Сколько?

— Двое — пойдем, пожалуйста…

— Садись, — сказал он, подталкивая ее, — просто садись в машину — ЗАВОДИ! — крикнул он, когда Тайо Уэйс выскочил из зарослей деревьев и побежал к силуэту фигуры впереди.

Когда Тайо бросился на детектива, Страйк замахнулся тяжелыми металлическими кусачками для проволоки и ударил ими Тайо сбоку по голове. Тайо рухнул, и фигура позади него резко остановилась. Прежде чем кто-либо из мужчин успел нанести ответный удар, Страйк направился к машине. Робин уже завела двигатель; она увидела, как Тайо снова поднялся, но Страйк был внутри машины; он нажал ногой на акселератор, и на головокружительной скорости они рванули с места. Страйк нашел отличный выход для накопившихся переживаний, Робин дрожала и всхлипывала от облегчения.

Глава 88

ОСТАВАТЬСЯ НЕПОДВИЖНЫМ означает остановку.

Когда наступает время остановиться, остановитесь.

И-Цзин или Книга Перемен

— Веди, веди, веди, — судорожно повторяла Робин. — Они увидят номерные знаки на камерах…

— Неважно, если так, они фальшивые, — сказал Страйк.

Он взглянул на нее и даже в тусклом свете был потрясен увиденным. Она выглядела на пару стоунов легче, а ее опухшее лицо было покрыто то ли грязью, то ли синяками.

— Мы должны позвонить в полицию, — сказала Робин, — там умирает ребенок — Джейкоб, вот кто такой Джейкоб, и его перестали кормить. Я была с ним весь день. Мы должны вызвать полицию.

— Мы позвоним им, когда остановимся. Мы будем там через пять минут.

— Где? — спросила Робин, встревоженная.

Она представляла себе, что едет прямо в Лондон; она хотела, чтобы между ней и фермой Чепмена было как можно больше миль, хотела вернуться в Лондон, к здравому смыслу и безопасности.

— У меня есть комната в гостинице вверх по дороге, — сказал Страйк. — Нам понадобятся местные силы, если нужна полиция.

— А если они придут за нами? — сказала Робин, оглядываясь через плечо. — А если они придут искать?

— Пусть приходят, — прорычал Страйк. — Ничто не доставит мне большего удовольствия, чем выпороть еще несколько из них.

Но когда он снова взглянул на нее, то увидел голый страх.

— Они не придут, — сказал он своим обычным голосом. — У них нет полномочий за пределами фермы. Они не могут забрать тебя обратно.

— Нет, — сказала она, скорее себе, чем ему. — Нет, я… я полагаю, что нет…

Ее внезапное возвращение к свободе было слишком масштабным, чтобы Робин смогла осознать его за несколько секунд. Волны паники не прекращались: она представляла себе, что происходит на ферме Чепмена, гадала, как скоро Джонатан Уэйс узнает о ее исчезновении. Ей было почти невозможно понять, что его юрисдикция не распространяется ни на эту темную узкую дорогу, окаймленную деревьями, ни даже на салон машины. Страйк был рядом с ней, большой, твердый и реальный, и только сейчас ей пришло в голову, что было бы с ней, если бы его не было рядом, несмотря на ее абсолютную уверенность в том, что он ждет.

— Вот и все, — сказал Страйк через пять минут, заезжая на темную стоянку.

Когда Страйк выключил двигатель, Робин отстегнула ремень безопасности, наполовину поднялась со своего места, обняла его, зарылась лицом в его плечо и разрыдалась.

— Спасибо.

— Все в порядке, — сказал Страйк, обнимая ее и шепча что-то ей в волосы. — Моя работа, не так ли… ты выбралась, — тихо добавил он, — теперь с тобой все в порядке…

— Я знаю, — всхлипнула Робин. — Прости… Прости…

Оба находились в очень неудобном положении для объятий, тем более что Страйк все еще был пристегнут ремнем безопасности, но ни один из них не отпускал друг друга в течение нескольких долгих минут. Страйк нежно гладил спину Робин, а она крепко прижималась к нему, время от времени извиняясь, когда воротник его рубашки намокал. Вместо того чтобы отпрянуть, когда он прижался губами к ее макушке, она крепче прижалась к нему.

— Все в порядке, — повторял он. — Все в порядке.

— Ты не знаешь, — рыдала Робин, — ты не знаешь…

— Ты мне потом расскажешь, — сказал Страйк. — Времени много.

Ему не хотелось отпускать ее, но он достаточно имел дело с травмированными людьми в армии, и сам был одним из таких людей после взрыва машины, в которой он ехал, и потери половины ноги. Он знал, что в таких случаях, когда на самом деле нужны физическое утешение и доброта, просить переживать катастрофу в ее непосредственном послевкусии означает, что дебрифинг стоит отложить.