— Вот он и здесь, — громко сказал Лен Хитон, протягивая потную руку с большим кольцом-печаткой. — Кэмерон Страйк, я полагаю?

— Это я, — сказал Страйк, пожимая руку.

— Я только заварю чай, — сказала Шелли, жадно глядя на Страйка. — Не начинай без меня!

Она посадила маленькую собачку и ушла, звеня украшениями. Собака рысью побежала за ней.

— Это наши друзья Джордж и Джиллиан Кокс, — сказал Леонард Хитон, указывая на диван, где тесно примостились три пухлых человека лет шестидесяти, — а это Сьюзи, сестра Шелли.

Жадные глаза Сюзи казались изюмом на ее пышном лице. Джордж, чье пузо почти упиралось в колени, был совершенно лысым и слегка хрипел, хотя и сидел неподвижно. Джиллиан, у которой были вьющиеся седые волосы и которая носила очки в серебристой оправе, гордо сказала:

— Я та, с кем вы говорили по телефону.

— Садитесь, — удобно расположился Хитон, указывая Страйку на кресло, стоящее спинкой к окну, напротив его собственного. — Довольны референдумом?

— О, да, — сказал Страйк, который по выражению лица Лена Хитона понял, что это был правильный ответ.

За несколько минут, пока жена Хитона входила и выходила из кухни с чаем, чашками, тарелками и лимонным пирогом, регулярно причитая: “Подождите, я хочу все услышать!”, Страйк успел понять, что три блондинки, загнавшие его в угол на крестинах крестника, были просто любительницами поразвлечься. Обитатели дивана завалили его вопросами не только о самых громких делах, но и о его родословной, о его отсутствующей половине ноги и даже — тут его решительная доброта чуть не дала сбой — о его отношениях с Шарлоттой Кэмпбелл.

— Это было очень давно, — сказал он так твердо, как только позволяла вежливость, и повернулся к Леонарду Хитону. — Так вы только что вернулись из Испании?

— Да, точно, — сказал Леонард, у которого шелушился лоб. — У нас есть небольшое местечко в Фуэнхироле, где я открыл свой бизнес. Обычно мы работаем там с ноября по апрель, но…

— Он сломал свою чертову ногу, — сказала Шелли, усаживаясь, наконец, на стул рядом с мужем, поднимая маленькую белую собачку на колени и жадно глядя на Страйка.

— Только без слова “чертову”, — сказал Леонард, ухмыляясь. У него был вид шутника, привыкшего командовать в зале, но, похоже, он не возмущался тем, что Страйк временно занял центральное место. Возможно, потому, что им с женой нравилось играть роль импресарио, привезших этот впечатляющий экспонат на потеху друзьям.

— Расскажи ему, чем ты занимался, когда ее сломал, — наставляла мужа Шелли.

— Ни туда, ни сюда, — ухмыльнулся Леонард, явно желая получить подсказку.

— Давай, Леонард, расскажи ему, — сказала Джиллиан, хихикая.

— Тогда я расскажу, — сказала Шелли. — Минигольф.

— Правда? — сказал Страйк, вежливо улыбаясь.

— Чертов минигольф! — сказала Шелли. — Я спросила его: “Как, черт возьми, ты умудрился сломать ногу, занимаясь мини-гольфом?”

— Споткнулся, — сказал Леонард.

— Разозлился, — сказала Шелли, и зрители на диване захохотали еще громче.

— Заткнись, женщина, — сказал Леонард с лукаво-невинным видом. — Споткнулся. Это могло случиться с кем угодно.

— Забавно, как это все происходит с тобой, — сказала Шелли.

— Они все время такие! — сказала Страйку хихикающая Джиллиан, приглашая его насладиться сумасбродным юмором Хитонов. — Они никогда не останавливаются!

— Мы оставались в Фуэнхироле до тех пор, пока он не смог лучше ходить, — сказала Шелли. — Ему не нравилось лететь на самолете и пытаться преодолеть ступеньки на эспланаде дома. Нам пришлось отказаться от нескольких летних туров, но такова цена, которую приходится платить за брак с человеком, который ломает ногу, пытаясь попасть мячом для гольфа в рот клоуну.

Троица на диване разразилась хохотом, бросая на Страйка нетерпеливые взгляды, чтобы убедиться, что его развлекли должным образом, а Страйк продолжал улыбаться так искренне, как только мог, доставая блокнот и ручку, и в этот момент в комнате воцарилась тишина, звенящая от волнения. Перспектива пережить случайную гибель ребенка, похоже, не только не омрачила настроения, но и подействовала на всех присутствующих стимулирующе.

— Очень хорошо, что вы согласились встретиться со мной, — сказал Страйк Хитонам. — Как я уже сказал, мне действительно нужен рассказ очевидца о том, что произошло в тот день на пляже. Это было давно, я знаю, но…

— Ну, мы уже встали, — с нетерпением сказала Шелли.

— Ах, рассвет, — сказал Леонард.

— Перед рассветом, — поправила его Шелли. — Еще было темно.

— Мы должны были ехать в Лестер…

— На похороны тети, — вставила Шелли.

— Нельзя оставлять мальтийцев, — сказал Леонард. — Они воют на весь дом, если их оставить, так что нам нужно было прогуляться, прежде чем ехать. Вы не должны брать собак на пляж в сезон отпусков…

— Но Бетти была похожа на Дилли, она была совсем крошечной, и мы всегда подбирали мусор, — спокойно сказала Шелли. После секундного замешательства Страйк понял, что она имела в виду собачье дерьмо.

— Мы пошли вдоль берега, вон туда, — сказал Леонард, указывая налево. — И тут из темноты выбегает девушка и кричит.

— Меня почти пришибло, — сказала Шелли.

— Мы думали, что у нее был сексуальный приступ или что-то в этом роде, — сказал Леонард не без некоторого удовольствия.

— Вы можете вспомнить, что она сказала?

— Помогите мне, помогите мне, она ушла под воду, — сказал Леонард.

— Я думала, что она утонула, — сказала Шелли.

— Мы подумали, что она имела в виду собаку. Кто ходит купаться в пять утра в Северном море? Она была в одних трусах. Вся мокрая, — сказал Леонард, ухмыляясь и вздергивая брови. Шелли отвесила мужу подзатыльник тыльной стороной руки.

— Веди себя прилично, — сказала Шелли, ухмыляясь Страйку, а сидящие на диване снова захрипели от смеха.

— Она не была в купальнике?

— В одних трусах, — повторил Леонард, ухмыляясь. — Было холодно.

Шелли снова ударила его, пока сидящие на диване смеялись.

— Я сначала подумала, что она разделась, чтобы зайти к собаке, — сказала Шелли. — Никогда бы не подумал, что она плавала.

— И она сказала: “Помогите мне, она ушла под воду?” — спросил Страйк.

— Ах, что-то типа того, — сказал Леонард. — Потом она говорит: “Мы были там” — и убегает…

— Нет, не так, — сказала Шелли. — Она попросила нас срочно вызвать береговую охрану.

— Нет, это не так, — сказал Леонард. — Она показала нам все сначала.

— Нет, не так, — сказала Шелли, — она сказала: “Вызовите береговую охрану, вызовите береговую охрану”.

— Как же так получилось, что я увидел эту вещь?

— Ты видел, что было там после твоего возвращения, дремучий жеребенок, — сказала Шелли, под дальнейшие смешки с дивана.

— Что там было? — спросил Страйк.

— Полотенца и одежда — платье и туфли маленькой девочки, — сказала Шелли. — Она отвела меня к ним, и когда я увидела ботинки, то поняла, что это ребенок. Ужасно, — сказала она, но ее тон был бесстрастным. Страйк мог сказать, что утопление отошло для Хитонов в далекое прошлое. Потрясение, которое оно могло вызвать у них два десятилетия назад, уже давно улеглось.

— Я бы не пошел звонить, — упрямо сказал Леонард. — Я не собирался вызывать береговую охрану из-за собаки. Я был там, я видел ботинки…

— Ладно, Леонард, ты был с нами, делай по-своему, — сказала Шелли, закатив глаза.

— И тогда я иду звонить в береговую охрану, — удовлетворенно сказал Леонард.

— И вы остались с Шери, миссис Хитон?

— И я сказала ей: “Какого черта вы делали в воде в этот час ночи?”

— И что она сказала? — спросил Страйк.

— Сказала, что девочка хотела плавать на веслах.

— Я сказал Шелли еще тогда, — вмешался Леонард, — вот для чего нужно слово “нет”. Мы видим таких детей, как эта, каждое лето, они чертовски избалованы. У нас своих не было…

— Как я должна справляться с детьми? У меня все руки заняты тобой, ломающим свои чертовы ноги, играя в минигольф, — сказала Шелли, вызвав еще большее хихиканье с дивана. — Я должна чаще говорить тебе “нет”.