— Когда принтер прибудет, я смогу показать тебе все, что у меня есть о троллях Аноми. Чем занимаешься?

— Пытаюсь написать письмо Аллану Йоману, но есть предел тому, как часто можно говорить “многообещающие разработки”, не сообщая о реальных разработках.

— Надеюсь, Грант Ледвелл признается сегодня вечером.

— Лучше бы он это сделал, — сказал Страйк, — или мне придется найти позитивный поворот для “это расследование провалилось”.

Первая поставка мебели прибыла в три часа, и следующие два часа были посвящены заполнению новых картотечных шкафов, сборке стола Пэт, настройке ее нового компьютера и принтера и снятию пластиковой пленки с нового дивана, обитого красной тканью.

— Ты не хотел опять искусственную кожу? — спросила Робин, пока они с Пэт катили диван на место, а Страйк наблюдал за этим, балансируя на своих костылях и расстраиваясь из-за своей неспособности помочь.

— Мне надоело, что старый диван пердит каждый раз, когда я на нем двигаюсь, — сказал Страйк.

— На этом будет пятно, если кто-нибудь прольет на него кофе, — сказала Пэт, зажав электронную сигарету между зубами. Она обошла свой новый стол и опустила свою костлявую раму в новое компьютерное кресло.

— Но это лучше, чем старое, — нехотя признала она.

— Почти стоило того, чтобы попасть под бомбежку, не так ли? — сказал Страйк, оглядывая внешний офис, который, благодаря свежей краске и новой мебели, еще никогда не выглядел таким нарядным.

— Когда они собираются заменить стекло? — спросила Пэт, указывая на все еще заколоченную половину двери на лестничную площадку. — Мне нравится, что я могу видеть очертания того, кто снаружи. Это предупреждает заранее.

— Стекольщик придет в конце недели, — сказал Страйк. — Я лучше закончу письмо Йоману.

Он двинулся на своих костылях обратно во внутренний офис. Робин только начала распечатывать результаты своих расследований об Ученике Лепина и его друзьях, когда в офисе снова зазвонил телефон.

— Детективное агентство Страйк, — сказала Пэт.

Пэт слушала несколько секунд, затем сказала,

— Чего ты хочешь? Если ты пытаешься быть смешным…

— Тот же номер, что и раньше? — сказал Страйк, снова появляясь в двери между двумя комнатами. Пэт кивнула. — Дай мне его, — сказал он, но Пэт, чье угрюмое выражение лица внезапно сменилось подозрительным, закрыла трубку рукой и сказала,

— Она спрашивает Робин.

Робин нажала кнопку паузы на принтере и протянула руку к трубке, но Пэт, все еще глядя на Страйка, прошептала,

— Она говорит как чокнутая.

— Пэт, — сказала Робин твердо. — Дай мне трубку.

С таким видом, словно ничего хорошего из этого не выйдет, Пэт протянула трубку.

— Алло? — сказала Робин. — Это говорит Робин Эллакотт.

Голос прошептал на ухо Робин.

— Вы были Джессикой?

Робин посмотрела в глаза Страйку.

— Кто это? — спросила Робин.

— Были ли вы? — сказал слабый голос.

— С кем я говорю? — сказала Робин.

Теперь она слышала, как девушка дышит. Это неглубокое дыхание, несомненно, свидетельствовало об ужасе.

— Я вас знаю? — спросила Робин.

— Да, — прошептал голос. — Думаю, да. Если вы были Джессикой.

Робин положила руку на мундштук и тихо сказала:

— Это Зои Хей. Она хочет знать, была ли я Джессикой.

Сомневаясь, стоит ли признание риска, Страйк заколебался, затем кивнул. Робин убрала руку от трубки и сказала,

— Зои?

— Да, — ответил голос. — Я… Я…

— Ты в порядке? Что-то случилось?

— Мне так страшно, — прошептала девушка.

— Почему ты боишься? — спросила Робин.

— Пожалуйста… ты придешь ко мне?

Конечно, — сказала Робин. — Ты сейчас дома?

— Да, — сказала Зои.

— Хорошо. Оставайся там, я приеду так быстро, как только смогу.

— Хорошо, — прошептала Зои. — Спасибо.

Линия оборвалась.

— Она хочет меня видеть, — сказала Робин, посмотрев на часы. Может, будет лучше, если ты возьмешь такси до Ледвелл, а я…

— Черта с два. Что, если это подстава? Что, если она — приманка, а Аноми ждет?

— Тогда мы узнаем, кто он, — сказала Робин, снова включив принтер.

— Прямо перед тем, как тебе перережут горло, ты имеешь в виду? — сказал Страйк, прошелестев страницами.

Пэт вертела головой между партнерами, как будто наблюдала за теннисным матчем.

— Квартира Зои находится на высоте двух лестничных пролетов, — сказала Робин, не глядя на Страйка.

— И как, по-твоему, я вернулся сюда? Левитировал? — спросил Страйк, не упомянув, что большую часть пути он проделал сидя.

— Страйк, я, честно говоря, не думаю, что Зои заманивает меня на верную гибель.

— Ты ведь также не думала, что мы найдем Викаса Бхардваджа с перерезанной яремной веной.

— Забавно, — холодно сказала Робин, поворачиваясь лицом к своему партнеру, — не помню, чтобы ты это предсказывал.

— Разница, — нетерпеливо сказал Страйк, — в том, что я усвоил свой чертов урок. Я иду с тобой. Если мы поедем на Джанкшн Роуд сейчас, у нас будет достаточно времени до девяти часов у Ледвелл.

Когда Страйк скрылся во внутреннем офисе, чтобы забрать свой телефон и бумажник, Пэт сказала низким рыком, который перешел в шепот,

— Он прав, ты знаешь.

— Нет, черт возьми, не прав, — сказала Робин, вынимая страницы из принтера и потянувшись к полке позади Пэт, чтобы положить их в пластиковый рукав. — Если он попытается ударить кого-нибудь еще, или если он снова упадет с лестницы, он будет выведен из строя на…

Она прервалась, когда Страйк вернулся во внешний офис, все еще хмурясь.

— Готова?

По выражению лица своего партнера Робин поняла, что он подслушал то, что она только что сказала.

Глава 100

Но там торжествует дикая отвага,

Бурное величие гордого отчаяния;

Смелый дух, в горести своей побеждающий,

Могущественнее смерти, не укрощенный судьбой.

Фелиция Хеманс

Жена Асдрубала

Ни один из детективов не разговаривал в течение первых десяти минут поездки на Джанкшн Роуд. В душе Страйка тлела тихая обида на то, что Робин сейчас считает его скорее обузой, чем преимуществом. Робин, всегда чувствительная к настроениям своего партнера, почувствовала колючесть его молчания и провела первую часть пути, пытаясь набраться смелости и найти нужные слова, чтобы ответить на это.

Наконец, когда они сидели в ожидании переключения светофора, она сказала, глядя на дорогу,

— Однажды ты сказал мне, что мы должны быть честны друг с другом, иначе нам конец.

Страйк молчал, пока не загорелся зеленый свет, и они снова не двинулись вперед.

— И что?

— Ты сказал, что больше беспокоился обо мне, когда я была одна, чем о мужчине-субподрядчике, потому что шансы всегда были против меня, если бы я столкнулась с жестоким…

— Точно, — сказал Страйк, — вот почему…

— Могу я закончить? — сказала Робин, ее тон был спокойным, хотя ее пульс учащенно бился.

— Продолжай, — холодно сказал Страйк.

— И ты сказал мне, что мне нужно вылечить мои панические атаки, потому что ты не хочешь, чтобы это было на твоей совести, если я облажаюсь и снова пострадаю.

Страйк, который теперь точно знал, к чему клонится разговор, стиснул зубы так, что Робин, увидев это, назвала бы это хамством.

— Я никогда не пилила тебя по поводу того, что ты должен следить за собой, — сказала Робин, ее глаза все еще были устремлены на дорогу. — Ни разу. Это твоя жизнь и твое тело. Но в тот день, когда ты сказал мне, что я должна пройти курс терапии, ты сказал, что не только мне придется жить с последствиями, если я себя доканаю.

— И что? — снова сказал Страйк.

Смесь мазохизма и садизма вызвала у него желание заставить ее быть откровенной. Теперь, начиная чувствовать раздражение, Робин сказала:

— Я знаю, что тебе больно. Ты выглядишь ужасно.

— Отлично. Как раз то, что мне было нужно.

— О, ради Бога… — сказала Робин, теперь едва сдерживая свой пыл. — Ты бы никогда не позволил никому другому выйти на работу в твоем состоянии. Как, по-твоему, ты собираешься защищать себя или меня, если…?