— Возможно, — ответил Брэм. Он нажал на кнопку, и его голос стал хриплым и грубым. — Я могу сделать и этот.

— Откуда у тебя это? Выглядит забавно.

— Из Музея науки, — сказал Брэм хриплым голосом. Затем он опустил переключатель голоса и сказал: — Кто ты?

— Джессика, — сказала Робин. У меня здесь занятия по искусству.

— Я думал, ты подруга Пеза? — сказал Брэм, и подозрительность в его голосе и проницательность во взгляде заставили Робин понять, почему Джош сказал, что Брэм иногда кажется сорокалетним.

— Это тоже, — сказала Робин. Она указала на устройство для изменения голоса. — Это был бы очень хороший способ делать звонки-розыгрыши. Ты когда-нибудь делал это? Я делала, — солгала Робин, — с моим братом.

Брэм лишь ухмыльнулся.

— Хочешь посмотреть работы Пеза? — спросил он.

— С удовольствием, — ответила Робин, полагая, что ее сейчас направят к одной из картин на стенах вокруг них.

— Это наверху, — сказал Брэм, усмехаясь, приглашая ее следовать за ним по лестнице.

— Я не уверена, что мне стоит туда подниматься, — сказала Робин.

— Никого это не волнует, — сказал Брэм. — Здесь всем везде разрешено.

— Где именно находится работа? — спросила Робин, не двигаясь с места. Она не собиралась, чтобы Брэм вел ее в спальню Пеза. Как бы ей ни хотелось узнать, о чем они с Ормондом говорят друг с другом, она считала, что у нее больше шансов выведать эту информацию у Пеза за выпивкой, чем ворваться в его спальню вместе с Брэмом.

— Это в старой комнате Эди и Джоша, — сказал Брэм.

Искушение увидеть это было непреодолимым, поэтому Робин последовала за Брэмом по винтовой лестнице на следующий этаж.

Брэм казался странно взволнованным, когда вел ее по коридору, узкому, покрытому коврами и усеянному небольшими пролетами из двух или трех ступенек. Это место могло бы напомнить Робин небольшой отель, если бы большинство дверей не стояли небрежно открытыми, открывая взору неубранные спальни.

— Это моя, — сказал Брэм без всякой необходимости: комната была захламлена тем, что выглядело в основном как сломанные игрушки. — А это их.

В отличие от большинства других, дверь рядом с комнатой Брэма была закрыта. К удивлению Робин, мальчик оглядел пустой коридор, прежде чем достать из кармана ключ и отпереть ее.

Комната выходила на север. В ней пахло обугленным деревом и тканью с примесью сырой гнили. Верхняя лампа была без лампочки. Когда глаза Робин привыкли к полумраку, она поняла, что комната осталась в том же состоянии, в каком Джош оставил ее несколько месяцев назад. На окне по-прежнему висели потемневшие занавески, их оборванные концы слегка колыхались от ветерка, дувшего в открытую дверь. Двуспальная кровать была разобрана, и на ней лежал частично сгоревший матрас. Некоторые из набросков на стене превратились во фрагменты, все еще удерживаемые потускневшими булавками, но самое большое произведение искусства — если его можно было так назвать — осталось, потому что было нарисовано прямо на стене. Именно на это граффити указывал Брэм, с нетерпением ожидая реакции Робин.

— Кто-то — Пез, если верить Брэму, — нарисовал в шести футах длиной тщательно проработанное изображение пениса, входящего во влагалище. Над ней были написаны те же слова, что и на окне Мариам в кухне внизу.

Состояние Аноми невозможно

везде, где органы, солидарные друг с другом

находятся в достаточном контакте,

и в достаточно длительном контакте.

— Что ты думаешь? — спросил Брэм, едва подавляя хихиканье.

— Очень хорошо, — сказала Робин совершенно искренне. — Кто-то определенно знает, как рисовать гениталии.

Брэм, казалось, был слегка разочарован таким ответом.

— Это был Пез. Он сделал это, когда они гуляли. Эди это не понравилось.

— Правда? — равнодушно сказала Робин.

— Я знаю, кто ее убил, — сказал Брэм.

Робин посмотрела на него. Он был так высок, что находился почти на уровне ее глаз. Вспомнив, что случилось с его матерью, она не могла не пожалеть мальчика, но ни его жадное выражение лица, ни его патентованное желание внушить шок или страх не вызывали симпатии.

— Тогда ты должен рассказать об этом взрослому, — сказала Робин.

— Ты взрослая, — сказал Брэм. — Если я скажу тебе, ты должна будешь что-то с этим сделать, не так ли?

— Я имела в виду взрослого, как твой отец или Мариам.

— Как ты узнала, что она не моя мама? — спросил он.

— Кто-то сказал мне это, — ответила Робин.

— Ты знаешь, что случилось с моей настоящей мамой?

— Нет, — сказала Робин.

— Мужчина задушил ее до смерти.

— Это ужасно, — серьезно сказала Робин. — Мне очень жаль.

Она подозревала, что Брэм ожидал, что она обвинит его в лжи. На долю секунды его ухмылка ослабла. Затем он громко сказал,

— Мне все равно. С Нильсом жить лучше. Он дает мне все.

— Повезло тебе, — с улыбкой сказала Робин и окинула взглядом остальную часть комнаты.

Она подумала, что это не может быть то место, где Джош и Эди записывали то раннее видео, когда они были так явно влюблены, потому что в той комнате стояла односпальная кровать. Она не увидела ни бумажника Джоша, ни ключей. Доска для дартса уцелела во время пожара, потому что висела в противоположном конце комнаты, и к ней был приколот рисунок, из которого торчали три дротика. Любопытствуя, Робин подошла к доске и с легким удивлением увидела, что это довольно плохой карандашный рисунок Иниго Апкотта, который она опознала в основном по тому, что Катя написала его имя над своей собственной подписью.

— Кто повесил рисунок этого бедняги на доску для дартса? — негромко спросила она Брэма.

Не получив ответа, она повернулась и уставилась прямо в морду дохлой крысы.

Робин вскрикнула, привалилась спиной к стене и почувствовала, как оперенье дротиков укололо ее затылок. У крысы, частично сгнившей, не было глаз: зубы были желтыми, толстый, похожий на червяка хвост — жестким. От нее воняло спиртом, и Брэм, смеясь, подталкивал ее к ней. Большая банка, полная мутной жидкости, стояла на полу рядом с кроватью, крышка была снята.

— Нет, — крикнула Робин, оттолкнула Брэма, наполовину выбежала из комнаты в пустынный коридор и поспешила обратно, стараясь не поддаться первобытному желанию бежать, хотя и не слышала, как Брэм бежит за ней.

Когда она добралась до верха лестницы, то увидела, что Пез стоит один в коридоре внизу и выглядит раздраженным, но выражение его лица прояснилось, когда она начала спускаться по лестнице.

— Я думал, ты сбежала.

— Нет, — ответила Робин, пытаясь взять себя в руки. — Брэм хотел показать мне кое-что наверху.

— О Боже, — сказал Пез, выглядя немного позабавленным. — Что?

— Что-то, что ты нарисовал на стене, — сказала Робин, пытаясь сделать такое же забавное выражение лица.

— Черт, он тебе это показывал? — сказал Пез с поникшим видом. — Это была шутка — и эта дверь должна быть заперта.

Робин только что вышла в холл, когда Брэм с грохотом спустился за ней по лестнице.

— Где ты взял ключ от комнаты Джоша? — потребовал Пез у мальчика.

— Брэм нагло пожал плечами, а затем посмотрел Робин прямо в глаза.

— Это сделала Зои, — сказал он с широкой ухмылкой и скрылся за углом, направляясь на кухню.

Глава 67

Теперь он считает меня раздосадованным.

Думаю, я задрапировался в женскую гордость.

с идеальной целью.

Элизабет Баррет Браунинг

Аврора Лей

— Что Зои сделала? — спросил Пез.

— Без понятия, — соврал Робин. — Он забавный мальчик, не так ли?

— О да, “забавный”, — сказал Пез с фырканьем. — Пойдем. Мы идем в Гейтхаус.

Прежнее хорошее настроение Пеза, казалось, было испорчено разговором с Ормондом, хотя его настроение восстановилось, когда они вышли на мягкий предвечерний воздух. Пока они шли к пабу, он расспрашивал Робин о ее карьере маркетолога, которую она, к счастью, придумала достаточно подробно, чтобы дать готовые ответы.