— А это что, еще не весь список, — крайне удивленно спросил отец.

— Нет, — покачал головой Савельев, — Но остальное поменьше размером. Прониклись?

— Мда, чуть более, чем полностью, — сказал Яков, — А чего же вы ее, такую башковитую в город не сманили или в какой институт не законопатили?

— Рады бы, да только не смогли, психологические травмы не пропустили. Она реабилитацию проходила в Рассветном. В привычных условиях, с минимумом общения и коллектива. А теперь вон как все обернулось. Тут пара академиков чуть ли не штурмовой шаттл сажать предлагают, лишь бы ее вытащить, всю связь мне оборвали, — он невесело усмехнулся.

— Задачу я вам поставил, перейдем к пинкам. С этого момента вы все считаетесь призванными на действительную военную службу. Да, даже Максим. В оружейке подберете снаряжение и оружие. Старший — Подгорельский. Поздравляю, полковник, ты снова в строю.

— А вот хвост тебе за ухо, кончилось мое время, даже из запаса я уже по возрасту вышел, — отмахнулся с раздражением Яков, — отвоевал я свое, не заманите. И не заставите.

— Яков Василич, нету у нас времени торговаться и прочие антимонии разводить, — в голосе Савельева зазвенел металл, — Нету у меня других вариантов. И у тебя тоже.

— Так точно, — с каким-то внутренним отчуждением ответил Подгорельский.

— Вот такие пироги с котятами, — подвел итог Николай Степанович, — Мог бы вас не трогать — был бы счастлив, но-но, — он развел руками, — Берегите себя. Все что сможете придумать как использовать — берите. Оружейка и наши склады в полном вашем доступе. Я или мои замы на связи, чего бы не случилось — дайте знать. На крайний вариант — действительно можем шаттл подогнать. Но надеюсь до этого не дойдет. Вопросы есть?

Мы с отцом вразнобой помотали головами, а Яков Василич ответил за всех, — Нет вопросов тарщполковник, приступаем к выполнению поставленной задачи.

Савельев кивнул нам и отключился. Мы сидели придавленные свалившимися новостями, а сердито пыхтящий Подгорельский экспрессивно выругался, — Да раскудрить его в дугу, чтоб чесалось за ногу аж по саму голову. Опять вытащили, нашли блин спасителя, едрена кочерыжка, чтоб вам икалось чаще, чем хвост заячий дрожит.

В целом речь была крайне прочувственной и цветистой, но особого смысла не несла. Отец некоторое время смотрел на разорявшегося Якова, пока наконец не выдержал и спросил: — Ну и чего ты так скандалишь?

— Да так, в общем-то для самоуспокоения и в ознаменование, блин, покусай их комары. Чего ухмыляешься, Макс, поздравляю. Теперь ты стал взрослым, с большим списком обязанностей и «вечным добровольцем». Для тебя закрылись десятки возможных путей в жизнь и появилась тоненькая тропка армейского спеца. Да, ваши мозгокруты не дадут тебе пожалеть о сделанных шагах, но с твоими планами на жизнь можешь попрощаться. Причем ты сам это сможешь осознать только когда сойдешь на берег. И скорее всего по совокупности травм. А до того — беги-спасай и разбирай завалы. Думать за тебя теперь другие будут.

— Василич, ты передергиваешь, — вклинился в этот поток красноречия отец.

— Да не в жизнь. Не капли не приукрашиваю. А ты для начала осознай разницу, Миша, твой сын не в теплой и уютной службе безопасности. А в числе тех, кто будет разгребать проблемы и конфликты по всему обитаемому космосу. Гонять пиратов и подавлять мятежи. Расселять закрытые этногруппы. И таскать мороженное мясо из корпусов разбитых кораблей. Это тебя туда не пошлют, ты уже специалист, а он — нет. И поверь, он будет от этого счастлив, «Никто, кроме нас», «Спасители человечества», «Мы грудью закроем», — он процитировал девизы различных подразделений, — а на деле, без постоянного влияния мозгокрутов и уснуть-то проблема. Вот что его ждет.

— Да что в этом плохого, — спросил я, не понимая почему от так ругается.

Он с грустью посмотрел на меня и внезапно успокоился, будто выдохнул и уменьшился в размерах.

— Память это и жизненный опыт. То немногое чего дала мне армия и сколько отняла. И еще, ты теперь никогда не перестанешь быть армейцем. Кем бы ты не стал, какой жизненный путь не выбрал, ты всегда будешь военным. Писателем, электриком, водителем, врачом — ты навсегда закрепил этот значок перед профессией. И всегда будут находиться люди для которых это будет признаком твоего скудоумия и ограниченности. Идиотов всегда хватало.

— Опять перегибаешь, — поморщился отец, — Ты же сам видел что это не так. Здесь не так. На этой планете, в нашей ветке миров.

— Да? Тогда объясни мне простой факт, почему вместо команды исследования они вернули мне статус действующего офицера и загнали вас в подчинение? Не историков, не специалистов по артефактам, и прочая-прочая? Первых попавшихся людей, замеченных на объекте. Только из-за того, что у меня в профиле стоит этот значок.

— Ну так больше некому. И специалистов пришлют, как только буря закончится.

— Ну, да. Пришлют следующую пачку добровольцев с активным статусом и горящими глазами.

— Яша, — отец встал и взял Василича за плечо, — Та война закончилась. Все успокоилось, больше не горят города и не падают корабли. Ты больше не там. Ты тут, с нами, среди друзей, ты дома.

— Ладно, — он взял себя в руки и успокоился, — Дай мне полчаса и начнем строить планы. Пойду пройдусь немного. А ты, малец, запомни мои слова. Может оно у вас и по другому будет, но не далеко уйдет. Люди всегда одинаковы.

Он вышел. Отец налил чая из термоса в кружки и одну протянул мне.

— Не этого я хотел для тебя, сын. Но увы, поменять уже не выйдет. Яков при всей его горячности говорил правду. С небольшими уточнениями. Ему «повезло» родится на одном из осколков, и до того как их миры включило в себя объединенное человечество, он успел повоевать. Люди сражались с людьми. Поэтому он так отреагировал.

— Нам говорили что войн больше нет, ну на истории.

— Так и есть, но как всегда, с оговорками. Мы не воюем, не за территории, не за ресурсы. Но каждый обнаруженный осколок продолжает эту ужасную традицию, — он замолчал, погрузившись в свои воспоминания. После паузы он продолжил:

— Для того чтобы умирали разумные, не обязательно вести войны. И кому-то приходится это останавливать. Приходить и разнимать дерущихся. Учить обходится без этого.

— Так он все-таки прав?

— И да, и нет. Ты сам выберешь кем станешь после всего этого, но некоторые варианты тебе будут ближе. Прости что не уберег тебя от этого.

— Ничего, пап, я все понимаю. У нас нет выбора, мы должны сохранить этот город и разгадать его загадки. А потом вернемся к маме и Ветке.

— Обязательно. Я горжусь тобой, сын.

Когда зашел Подгорельский, мы уже допили чай и рассматривали схему поселка, полученную по сети.

— Звиняйте братцы, чего-то на меня накатило, — повинился он.

— Держись давай, — отец крепко пожал ему руку, — Ты нам нужен.

— Так чего делать будем? — спросил Яков, наливая себе чая.

— Я так думаю, надо будет разорить склады у безопасников, может там переносные турели есть, охранные. Патроны поменять и крепеж усилить и пойдет, на организацию периметра хватит. Вечером займемся. А сейчас давай доделаем за чем пришли, энергия нужна городу до зарезу.

— А с исследованиями чего делать будем? — поинтересовался я.

— Пока отложим. Может они перестраховываются насчет твоей подружки.

— Она не моя подружка, — устало отмахнулся я, — Пока по крайней мере. Но вы очень убедительно нас сватаете.

— Ладно-ладно, — согласился отец, — Чего задумал? Не с проста же ты такой вопрос задал.

— Да так, тень мысли. На инженерных скафандрах экзоскелеты есть? Штатные я имею в виду, — продолжил развивать идею я.

— Конечно, — отозвался Яков.

— А если повесить внутрь скафа дополнительные гироскопы и камеры выйдет замечательный разведчик полного погружения.

— В принципе, да, — они переглянулись, — Но так никто не делает.

— Разумеется. Никто не будет заменять копеечные модули разведки дорогостоящими скафами, но мы-то как раз не ограничены. Даже наоборот.