Еле слышно доносились сирены пожарных машин и вой карет «скорой помощи» — с высоты были видны лучи фар, шарящих по темным улицам. Фонари горели далеко не везде — надо полагать, трансформаторным будкам тоже досталось. Целые кварталы вязли в полном мраке, а рядом светились пустынные площади…

Я глянул в бинокль. М-да… Угольно-черные остовы «Икарусов» на остановке… Пара срубленных тополей — видать, ими перегораживали улицы, но до полноценной баррикады руки не дошли. И… Ага! Рядом с каким-то памятником застыла БМП-1.

Так-так-так… Стало быть, военные в городе. Оперативно…

Невнятное ойканье отвлекло меня, и я мигом навел автомат на смутные тени, отшагнув за толстый ствол яблони.

— Стой! Кто идет?

— Свои! — отозвалась Марина.

— Вы где пропадали? — я и повеселел, и даже ослабел в облегченьи.

— Чай пили с астрономами! — хихикнула «Росита», и мигом посерьезнела. — С Байконуром связаться не удалось, но мы вышли на Леонова…

— Алексея Архипыча?

— Ну! Он тут по делам был, а когда начались погромы, выбрался к штабу военного округа. Там сейчас командующим генерал-полковник Язов… В общем, часа три назад ввели военное положение — по всему Казахстану и Средней Азии. Пока только в Ашхабаде тихо, а в Ташкенте и Душанбе — то же самое, что здесь. Во Фрунзе — так, местами…

— Всё четко спланировали, гады, — забурчал из темноты Ильясов. — Организовали, вывели на улицы провокаторов всяких…

— Город блокирован, — подхватила Марина, — въезд и выезд строго по пропускам. Десятки боевиков убиты или задержаны, их допрашивают на какой-то промтоварной базе, где пустуют склады… В общем, ночка будет та еще! Алексей Архипович по секрету сказал, что кое-какие… м-м… адреса уже оцеплены. Пройдет команда — и начнется. Мародеров и бандосов — к стенке, по законам военного времени!

— Туда им и дорога, — сурово высказался дед.

Далеко-далеко, но четко протарахтела пулеметная очередь, сверкнув в ночи, будто сваркой.

— «Душка» работает, — определил Ильясов. — Знать бы, по кому…

Выстрелы из ДШК словно стали сигналом к атаке — по всему городу забились злые огни. Вдоль улиц, выше крыш зачертили трассеры.

Колотя воздух винтами, проплыли вертолеты — «двадцать четвертые» хищно кружили над крышами многоэтажек, а «Ми-8» зависали над дворами в частном секторе, сбрасывая десант.

Неожиданно грохнуло танковое орудие — шар огня высветил перекресток, загороженный поваленными киосками, а в следующее мгновенье рвануло в двухэтажном доме на углу, разнося крышу — то ли пулеметчик там засел, то ли гранатометчик.

Тут мне в бок ткнулась теплая и сонная Рита. Я даже не вздрогнул — до того засмотрелся на грозную картину умиротворения, что разворачивалась в низине.

— Стра-ашно… — пробормотала девушка, и поежилась.

— Чего не спишь? — я ласково притиснул ее.

— Да вот… — вздохнула Рита. — Проснулась — и думаю, думаю… О тебе, о себе, о Юльке… Как она там? И не позвонишь даже!

— Да уж…

Мы недолго стояли вдвоем, следя за губительным мельтешением огней, пускавшим короткие резкие отгулы — стрельба то стихала до полного покоя, то ширилась вдруг, впадая в дикое неистовство.

Настя, закутанная в одеяло, подошла и прильнула ко мне с незанятого боку. Я приобнял сестричку за гибкую талию.

— И тебе не спится?

— Неспокойно как-то… — вздохнула девушка. — Знаешь, я сегодня поняла одну простую вещь — жизнь очень коротка… И может стать еще короче — внезапно и совершенно независимо от тебя самой. Прилетела пуля — бац! — и всё… Вот, вернусь в Зелик, позвоню Косте и скажу ему «да»… Он уже делал мне предложение, а я сказала, что подумаю… Нет, надо спешить жить, иначе можно не успеть!

Володька сменил меня в два ночи, а под утро всех разбудило ворчание мощного двигуна. Спал я одетым, поэтому сразу выскользнул во двор, прихватив «калаш». Ладонью зачерпнул студеной воды из бочки на углу, омыл лицо — вот и весь утренний туалет.

Мотор взревел, и фары окатили меня светом — я мгновенно отшагнул в тень. Сердце колотилось, а в голове метались обрывки мыслей. Я узнал угловатые формы БТР-70, и ощутил тошную беспомощность. Башенка бронемашины задирала к небу ствол КПВТ, и что против такого калибра мой автоматишко?

Неожиданно прямые лучи пересеклись тенью, и знакомый голос спросил, совершенно по-домашнему:

— Миша, ты здесь?

— Алексей Архипович! — выдохнул я. — Фу-у… Я уж думал — всё!

Посмеиваясь, Леонов шагнул из смутного полумрака, очерчиваясь в призрачном зоревом сиянии.

— Всё только начинается, Миша! — воскликнул космонавт. — Собирайтесь, отвезем вас в аэропорт… — он с интересом кивнул на АК-74. — Трофейный?

— Так точно.

— Алексей Архипович? — долетел с крыльца тоненький Ритин голос. — Это вправду вы?

— Вправду, Риточка! — расхохотался Леонов. — Собирайтесь, в самолете выспитесь…

Тот же день, позже

Алма-Ата, улица Кремлевская

Избавится от сонливости не удавалось, организм то и дело впадал в дрему, даже в неудобье бэтээра. Рев двигателя забивал все звуки снаружи, но вроде на улицах стыла тишина. Во всяком случае, пули по броне не щелкали, и на том спасибо.

До аэропорта БТР добирался по Кульджинскому тракту с выездом на Кремлевскую. И вот оно, главное здание с аркой и башенкой. Летайте самолетами «Аэрофлота»!

В гулких залах застоялась тишина — никого. Лишь за окнами цепочкой топали десантники, маршируя от «Антея», чьи винты еще вращались по инерции. Но главная причина безлюдья виднелась подальности — догорающий «Ил-62». Уж чем лайнер не полюбился нацикам, история умалчивает.

— А для нас готовят «Як-40», — доложил Киврин, со стоном падая на диванчик. — Машина безотказная, так что скоро воспарим…

Девчонки последовали примеру Володьки, благо, мест хватало, и тут их растормошили «ВЭФы» и «Теслы».

— Связь заработала! — радостно воскликнула Лиза. — Ура!

Моисеева плющилась от радости, дозвонившись до своего Андрюши — раненого Миненкова отправили в военный госпиталь. Рита изнывала, стесняясь звонить моей маме в шесть утра, а до меня дозвонился Ромуальдыч. Он еще дня три назад, накопив отгулы, умотал в Петерфельд, что на севере Казахстана.

Немцы там селились еще лет сто назад, и, раз уж их автономию в Поволжье отменили, в ЦК решили создать Немецкую АО в Казахстане — на стыке Целиноградской, Кокчетавской и Карагандинской областей. А руководить поставили Андрея Брауна, родственника Марты Вайткене, благоверной Ромуальдыча.

Вайткус долго и сбивчиво рассказывал о толпах, орущих: «Аман болсын Казакстан!», о том, как «достойные представители титульной нации» избивали «не местных» палками и арматуринами, как мародерствовали и творили беспредел. Само собой, наш техдиректор мигом сколотил отряд самообороны, и хорошенько погонял мародеров, очищая ухоженные улочки Петерфельда. А в День космонавтики нациков сволокли в загон, что за городом в степи. На ветру, под моросящим дождиком, бандиты живо присмирели — скулили и мокли.

— Етта… Ей-богу, впору заново выстроивать Джезказганлаг для «степного отребья»! Ни своим жизни не дают, никому!

— Согласен, — вытолкнул я, с трудом разлепляя глаза…

… «Як-40» разбежался и взлетел — легко, будто вспорхнул. Под крылом зеленела степь, по-азиатски бескрайняя. Сонно поморгав на травяной простор, я сказал:

— Рит, позвони маме. Пусть берет Юльку и едет на «Юбилейный». Нам туда час лету… И шуруйте-ка вы в Москву!

— А ты? — спокойно спросила Рита, не размыкая глаз.

— А я останусь. Надо же проект закончить.

— И я остаюсь, — безмятежно улыбнулась девушка. — С тобой.

— Неспокойно же, Рит… Сама же видела… — забарахтался я.

— «Же ж»! — передразнила меня Рита, и серьезно добавила: — Тагдыр… Это по-казахски — судьба.

Вторник, 14 апреля. День

США, Нью-Мексико, Аламогордо