– Спасибо, Ким Пом… Спасибо.

Он аккуратно взял мясо, положил в рот и закрыл глаза от наслаждения.

– Это слишком вкусно. Обычно «слишком» употребляют в негативном смысле, но я не могу подобрать других слов, чтобы это описать. Поэтому сегодня оно у меня в позитивном значении. Ким Пом, можно я заплачу от счастья?

– Мы с вами теперь будем часто видеться, поэтому зовите меня просто Пом.

– Правда? Тогда я буду ласково называть тебя Поми!

Отец Сонби и шаманка еще долго разговаривали. Постепенно Пом становилась ему все ближе, он начал воспринимать ее как члена семьи, и она отвечала ему тем же. Шаманка снова сделала из салата цветок, но в этот раз предложила его Сону:

– Братик, теперь ты попробуй.

Сону впервые слышал, чтобы к нему так кто-то обращался, и удивленно съел то, что предложила ему шаманка.

– Надо же, какая у тебя чистая душа, Сону.

Тот оглянулся и что-то невнятно пробормотал.

– Папа, о чем она говорит? – спросил Сону.

– Что ты похож на Пак Погома[27].

– Ура!

Пом похвалила Сону, сказав, что у него нестандартное поэтическое мышление, так еще и растопила сердце хозяина дома, постоянно называя его отцом.

Сонби был поражен поведением Пом, которое заметно отличалось от того, что он видел прежде. Еще полдня назад она была сама заносчивость. Забыв про мясо, Сонби внимательно наблюдал за улыбающейся шаманкой.

«Чего ты добиваешься? Пытаешься подмазаться к моей семье?» – подумал он.

Отец Сонби знал много, но все его знания были бессистемными. Вот сейчас он рассказывал детям о прелести индийской философии. Загадочная духовная природа, космогонические теории, гармония Востока и Запада. «Раньше он рассказывал интереснее», – подумал Сонби.

Сону сразу уткнулся в ютуб, а Пом доедала месячный запас мяса в доме. Когда отец дошел до истории о древнеиндийском трактате Упанишады, оно закончилось. «Хоть в чем-то есть плюс бедности.

Мяса в холодильнике у нас больше нет», – подумал Сонби.

Он был рад, что ему больше не придется слушать нудную лекцию по дурацкой философии. Он стыдился ветхой каморки, по-детски нелепого отца и умственно отсталого брата.

– Поми, прости, мы бы могли принять тебя лучше, но что имеем… – виновато сказал гений в каморке под крышей.

– Нет, что вы. Все было прекрасно, спасибо за ужин.

Отец вновь растаял от ее вежливости и снова прошептал сыну на ухо:

– Почаще приводи к нам свою девушку.

– С чего ты решил, что она моя девушка? – прошептал в ответ Сонби.

– Неважно. Проводи нашу гостью. Ну или можешь в доме убраться, если не хочешь.

Сонби оглянулся. Ему стало дурно лишь от одного вида жирной посуды, разбросанной по крыше. Он нехотя поднялся и вместе с Пом начал спускаться по лестнице.

– Поми, приходи к нам еще! Я опять приготовлю жареную свинину.

– Пока, сестричка!

Так отец и Сону кричали им вслед с крыши до тех пор, пока подростки не скрылись из виду.

На улице было безлюдно. Вдоль ручья липли друг к другу ряды невысоких кирпичных домиков. В близлежащих переулках не было ни души. Ветер нес за собой запах лечебных трав с рынка, находившегося неподалеку. Бродячий кот, появившийся из ниоткуда, встретился взглядом с Пом и исчез в темноте.

– У таких районов есть особый шарм, – сказала она.

– Да ну, трущобы какие-то, – ответил Сонби.

Пустая коробка из-под печенья, подбрасываемая ветром, упала в воду. В тех домах вдоль ручья никто не жил, хотя формально хозяева у них были. Они днями напролет добивались выплат за реновацию, поэтому забросили свои жилища. Стены домов покрылись трещинами, поэтому шансы получить новые квартиры были выше. Но и с этим возникали сложности – данные в местном реестре вызывали вопросы. Площадь некоторых домов составляла всего около ста квадратных метров, при этом собственников жилья было больше тысячи. Десять лет назад агенты распродали дома на микродоли – некоторые из частей были меньше почтовой марки.

Национальная жилищная корпорация и крупнейшая в стране строительная компания устали от людской жадности и в конце концов сдались. Реновацию уже никто не планировал. Десять тысяч собственников и сто домов. Район пришел в упадок, и никто так и не решил, что с ним делать.

Подростки перешли ручей по бетонному мосту. Темная луна плавала в мутной воде. Пом и Сонби бок о бок шагали по освещенному безлюдному переулку.

– Твой брат…

– Да, умственно отсталый, – цинично произнес парень. – Ты заметила?

– Тупица.

Сонби остановился.

– Слушай, да, мой брат не такой, как все, но не смей так говорить о нем.

– Я про тебя.

Он смотрел на Пом. Еще никто и никогда не называл его тупицей.

– Светлая аура Сону защищает твою семью, а ты даже не осознаешь, как тебе повезло.

– Да что за бред ты несешь? Светлая аура? Поживи с ним под одной крышей! Зря все считают таких людей невинными. Знаешь, приходишь ты в социальный центр, а там один инвалид хуже другого. А Сону? Да он врет постоянно.

– Тише, тише. Ты чего завелся?

– Поверить не могу, и ты туда же.

Сонби вспомнил про пощечину, которую залепил ему отец, замолчал и пошел вперед.

Они зашли на ночной рынок, и атмосфера сразу изменилась. Вокруг горели десятки фонариков, стоял шум и гам, сидели кучками студенты, выпивали и ели жареную курицу в небольших кафе. Пом, будто маленькая девочка, которая впервые пришла на рынок с мамой, взяла Сонби за руку и с интересом разглядывала всю эту необычную обстановку.

– Смотри, как интересно.

– Ага, бедняки собираются вместе и общаются в дешевых забегаловках.

– Опять ты за свое. Если будешь так грубо себя вести, линия жизни станет короче. Ничего в нашей жизни не постоянно – ни линии на ладони, ни внешность, ни судьба. Если задумаешь что-то ужасное, предначертанная тебе жизнь изменится. Мыслями и действиями люди сами меняют свое будущее.

– Я не хочу долго жить, – сказал Сонби.

– Почему?

– Это слишком тяжело.

– Забавно: школьник жалуется на жизнь.

– Да что ты знаешь о том, через что мне приходится проходить каждый день?

Сонби многозначительно посмотрел на нее, будто она только что приговорила его к смерти. Пом решила разрядить обстановку и мягко засмеялась:

– Опять жалуешься.

– Отстань, больше не хочу об этом говорить.

Он ушел вперед. Откуда-то донесся голос пьяного, который заплетающимся языком что-то напевал. На рынке было не протолкнуться. Справа находился бар «7080», который на весь рынок по громкой связи предлагал попробовать «Коктейль любви», а слева – забегаловка, где продавали жареную курицу. Хозяин закусочной включил новую песню в надежде перебить шум и музыку бара.

Внезапно среди всей этой какофонии появился новый звук. Это мяукал кот, которого Пом спугнула на улице. Должно быть, он шел за ними всю дорогу. Она села на колени и подозвала его к себе. Кот подошел, лизнул ее и запрыгнул на невысокую ограду.

Пом поднялась, вытирая руки, и вдруг столкнулась взглядом с Сонби. Он потер глаза. «Может, это из-за освещения? Она выглядит милой. Когда молчит».

– Кем работает твой папа? – спросила она.

– Переводчиком.

Многим кажется, что это достойная профессия, но для Сонби отец был бедным фрилансером с нестабильной работой, который получал копейки, переводя что-то для одного издательства. Поэтому Сонби считал отца безработным.

– Когда родились ты, папа и брат?

– У нас что, перепись населения?

– Ладно, потом скажешь. Кстати, а где твоя мама?

– Они с папой… в разводе, – раздраженно ответил Сонби.

– Понятно. Кстати, жить в многоэтажке как-то скучно, согласись.

Он стиснул кулаки. Больше Пом не казалась ему милой. Она весь день испытывала его терпение, но сейчас перешла черту.

– Ты! Ты вообще не понимаешь, что несешь. Тебя забавляет ситуация в моей семье? Хочешь узнать, каково это – жить с бедным отцом и больным братом в каморке? Чувствуешь себя лучше, когда принижаешь меня?