— Это он тебе сказал? — Я устало улыбнулся. — До или после того, как я якобы упал замертво?

Ее розовые губы нахмурились, но она не ответила.

— Поверь мне, выбить из меня все дерьмо перед девушкой, в которую я влюбился, было наименьшим из его грехов. Он заставил мою мать вышвырнуть меня в ту ночь, когда я поцеловал тебя. Пришлось спать на соседском диване. Потом он отправил меня в Академию Эндрю Декстера и сказал тебе, что я мертв.

Арья сняла солнцезащитные очки. Ее глаза блестели, полные слез.

— Я оплакивала тебя годами. Каждый день.

— Я тоже скорбел по тебе, и даже не думал, что ты умерла, — сказал я хрипло.

— Ты не хотел уходить? — Теперь ее голос был мягким, податливым.

Я покачал головой. Я бы выбрал жизнь в нищете, если бы это означало быть рядом с ней.

— Это не Конрад сказал мне, что ты скончался. Знаешь, я наняла частного сыщика, чтобы найти тебя, когда мне исполнилось восемнадцать. — В ее голосе звучало поражение. — Он был единственным, кто сообщил мне эту новость.

Я улыбнулся.

— А теперь дай угадаю. — Я сделал шаг вперед, желая понюхать ее, зарыться руками в ее волосы, поцеловать и наше прошлое, и наше настоящее, теперь, когда она знала, кто я такой. — Этот частный детектив работал на твоего отца, не так ли? — По выражению ее лица я понял, что был прав. — Ага. Это то, о чем я думал. Но я еще не закончил рассказывать тебе об аде, через который мне пришлось пройти благодаря Конраду.

— Поторопись, потому что, когда ты закончишь, я дам тебе свою собственную марку ада Рота.

— Пока я был у Эндрю Декстера, твой отец послал директора, чтобы, так сказать, привести меня в порядок. Время от времени меня пороли просто за то, что я существую. Сам директор меня и пальцем не тронул, но заставлял других учеников бить меня. Конрад также позаботился о том, чтобы моя мать прекратила со мной все контакты. Я видел ее только один раз после того дня, как она выгнала меня. Не во время летних и весенних каникул или праздников. Я всегда оставался в общежитии. Там я встретил Риггса и Арсена. Так я создал свою семью.

Арья заметно сглотнула. Она боролась с конкурирующими эмоциями. Ее желание убить меня за то, что я сделал с ней, и ее желание покалечить ее отца за то, что он сделал со мной.

— Руслана. . . она умерла?

Я кивнул.

— У меня тоже есть теория на этот счет.

— Да?

— Когда я был младшеклассником в Эндрю Декстере, я устроился работать конюхом и встретил Элис - мою так называемую пуму, как ты любишь ее называть. Внезапно я оказался в непосредственной близости от денег и жил богатой жизнью, пусть и по доверенности. Однажды на летних каникулах, когда я был в Нью-Йорке, я столкнулся с Русланой. Я ехал в "Бентли" Арсена и был одет в его костюм богатого засранца с ног до головы. Руслана набросилась на меня и поцеловала. Она устроила сцену. Я отцепил ее от себя и сказал, что постараюсь втиснуть ее в свои нью-йоркские планы, но, конечно, этого не произошло. После этого она начала мне писать. Я никогда не отвечал. Наверное, она восприняла мое молчание как проверку своей решимости, потому что чем больше проходило времени, тем больше она чувствовала себя обязанной рассказать мне обо всем, что с ней произошло. Письма до сих пор хранятся у меня. Они были в манильской папке. Не знаю, читала ли ты их. Она говорила, что у нее был долгий роман с Конрадом. Что он обещал оставить Беатрис ради нее. Когда она начала сомневаться в его намерениях, в его заверениях, она сказала Конраду, что собирается сама рассказать Беатрис. Он был груб с ней, толкал ее. Очевидно, это был не первый раз, когда он поднял на нее руку.

— Вот как ты узнал, что все о нем было правдой. — Арья прижала руку к груди. — Знал, что Аманда и другие обвинители говорят правду.

Я кивнул.

— Руслана и Конрад ходили туда-сюда несколько месяцев. В конце концов, он уволил ее и дал ей деньги за молчание. Жалкий чек на десять тысяч долларов, чтобы она помалкивала. Она потратила их примерно за неделю и написала мне, что снова пошла к нему, чтобы попросить еще. Это было ее последнее письмо перед тем, как мне позвонили из полиции и сообщили, что она умерла.

— Как она умерла? — спросила Арья.

— Официальная медицинская причина указывает на сломанную шею. На практике ее сбросили со скалы Палисейдс. Полицейский, который сообщил мне о ее смерти, сказал, что они не подозревают никакого нечестного поведения. Что это был классический случай самоубийства. Моя мать не отличалась беспечностью и в том же месяце потеряла работу. Но это была куча глупостей. Руслана ненавидела высоту. Ей доводилось летать один раз в жизни, и даже если бы она была склонна к суициду, а это было не так, она бы предпочла любую смерть этой. Утопление, перерезанные запястья, пуля в висок. Сама выбирай.

— Думаешь, за этим стоял мой отец? — Глаза Арьи вспыхнули.

— Короткий ответ? Да. Длинный ответ? В некоторой степени, но я не уверен, кто был ключевым игроком в том, что произошло.

— Тогда его следует судить и за это.

Она не ошиблась. Но в случае с Конрадом я знал, что потеря всего вокруг него — его денег, его статуса, его ребенка — была достаточным наказанием. Блуждать по миру без гроша в кармане было бы большим наказанием для такого человека, как он, чем сидеть в тюрьме с такими же стыдливыми преступниками, как он сам.

— У меня нет возможности доказать это, во всяком случае, не раскрывая свою истинную личность, — ответил я.

— Независимо от того, что происходит, мне жаль, что ты потерял ее.

— Мне нет. Она была дерьмовой матерью.

— И ты хочешь сказать мне, что после всего, что Конрад сделал с тобой, этот шаг с Амандой Гиспен не был рассчитан? — Она скрестила руки на груди.

— Правильно. — Я отступил в сторону, чтобы пропустить женщину с коляской, и мои мысли тут же переместились к Арье с ребенком. Черт. Теперь шлюз был открыт, и даже бутерброд напомнил мне о ней. — Я считаю, что Конрад что-то сделал с моей матерью — или, по крайней мере, послал кого-то другого, чтобы сделать это, — но, как я это понимаю, это никогда не было моей проблемой. В тот день, когда она отказалась от меня, я отказался от нее. Я пошел вперед и нашел новых друзей, новую семью, женщину, которая дала мне то, что не удалось моей матери, и я не говорю здесь о деньгах. Я говорю о мужестве, уверенности и умственном подъеме. Кто-то, кто сказал мне, чего я хочу от жизни, был в пределах досягаемости.

Когда я вернулся на свое место на тротуаре, я убедился, что я был немного ближе к Арье, чем раньше. Чуть-чуть.

— Ни одна часть меня не хотела возвращаться в Нью-Йорк. Я хотел остаться в Бостоне. Может быть, съездить в округ Колумбия и замарать руки в политике. Нью-Йорк всегда напоминал мне Ротов, мою мать, отвернувшуюся от меня, тот роковой первый поцелуй. Но судьба распорядилась так, что Арсен родом из Нью-Йорка, и ему действительно нравится эта дыра. Риггс родом из Сан-Франциско, но он, похоже, хотел никогда больше не ступать ногой в это место. Он был очень рад переехать в чудовищную квартиру Арсена, не требующую арендной платы. Я не хотел оставаться. Они были единственной настоящей семьей, которую я знал, поэтому я поехал с ними. Хочешь верь, хочешь нет, но я чертовски старался держаться на расстоянии от тебя. Самым страшным кошмаром для меня было, чтобы ты или Конрад снова вошли в мою жизнь и все испортили. Но когда дело легло мне на стол, я не смог остановиться. — Я облизал губы. — Мы оба знаем, что время от времени я поддаюсь искушению.

— Значит, ты не мстил; оно просто упало тебе на колени.

— Да.

Пока не стало ясно, что я всегда хотел, чтобы Арья была у меня на коленях.

— Все эти годы я думала, что ты умер. . . — пробормотала Арья, все еще пытаясь собрать все воедино. Она покачала головой. — Вот почему я тебя не узнала. Это была единственная причина, по которой я не думала, что ты это ты. Потому что я убедила себя не верить. Не надеяться.

И я по глупости сдерживал ее. Каждый раз мы наблюдали друг за другом. Оценивали. Ласкали. Целовались. Я всегда говорил себе, что она заслужила тот ад, который я ей устроил, потому что она даже не смогла узнать мальчика, который был дико влюблен в нее. Который был готов отдать за нее весь мир и, в некотором роде, так и сделал.