—  — Это эмпирический график болезни Ларкинса, выведенный на основе наблюдения за двумястами восемьюдесятью больными.

Эплби заметил отвесные линии, над каждой из них было указано ускорение и время полета. Несколько левее шла линия с надписью «Земная нормаль — восемнадцать дней». Это будет обычный полет, но кровь уже никому не понадобится. Двойное ускорение сокращало полет до двенадцати дней и семнадцати часов, но и тогда половина людей на станции умрет. Три «же» — уже лучше, но все равно недостаточно. Он видел, почему коммодор предлагал три с половиной «же» — эта линия как раз касалась калена, полет занимал девять дней и пятнадцать часов, таким образом они могли спасти почти всех… но пилоты… о, боже, что будет с пилотами!

Время полета сокращалось обратно квадрату скорости. Восемнадцать часов требовали ускорение в двадцать один «же». Чтобы долететь за четыре с половиной дня, требовались фантастические шестнадцать «же». Но рядом с надписью «шестнадцать „же“ — четыре с половиной дня» протянулась еще одна линия.

—  — Эй, да здесь расчет для киберфакела — это же выход! Разве он еще не готов?

—  — Готов, но какие у него шансы? — тихо спросил Беррио.

Джо замолк. Даже внутри орбиты Марса автоматические корабли часто терялись, а при дистанции свыше четырех миллиардов миль шансы были и вовсе ничтожны.

—  — Мы все же пошлем его, — пообещал Беррио, — и если он дойдет, тотчас же сообщим вам, — он посмотрел на Клюгера. — Командир, времени в обрез. Что вы решили?

—  — Доктор… — Клюгер повернулся к врачу. — А не можем ли мы прибавить еще половину «же»? Я слышал о шимпанзе, который выдержал двадцать семь дней в центрифуге при еще большей тяжести.

—  — Шимпанзе — не человек.

Джо взорвался:

—  — Сколько выдержал этот шимпанзе, доктор?!

—  — Три с четвертью «же» в течение двадцати семи дней.

—  — Вот как? В каком состоянии он был после испытания?

—  — У него не было никакого состояния, — проворчал врач.

Клюгер посмотрел на диаграмму, бросил взгляд на Джо и сказал коммодору:

—  — Мы пойдем на трех с половиной «же».

Через сорок семь минут к станции пришвартовался патрульный факельник «Саламандра». Джо и Клюгера провели в корабль через гармошку переходника. От полного промывания и целой дюжины других малоприятных процедур Джо ослаб и клевал носом. «Слава богу, — думал он, — что старт в автоматическом режиме».

Корабль создавался для больших ускорений. Приборы управления и контроля нависали над бассейнами пилотов, оттуда они могли одними пальцами, не поднимая рук, управлять кораблем. Врач и его ассистент устроили Клюгера в одном бассейне, а двое других занялись Эплби. Один из них спросил:

—  — Нижнее белье гладкое? Складок нет?

—  — Вроде, нет.

—  — Я посмотрю, — он проверил белье, подогнал приспособления, необходимые человеку, который вынужден днями лежать в одном положении. — Мундштук слева — вода, два справа — глюкоза и мясной бульон.

—  — И ничего пожевать?

Врач повернулся и ответил:

—  — Вам не понадобится жевать, да вы и не захотите. И глотайте осторожнее.

—  — Доктор, я же не в первый раз лечу!

—  — Конечно, конечно, но, все равно, будьте осторожны.

Бассейны походили на большие ванны, наполненные особой плотной жидкостью. Они были покрыты прорезиненными покрывалами, утолщенными по краям и еще больше — на углах. Во время ускорения люди будут плавать в жидкости и покрывала охватят их тела. Когда же наступит невесомость, покрывала удержат жидкость в бассейнах.

Эплби уложили посреди бассейна, закрепили клейкими лентами и положили под голову массивный противоперегрузочный воротник. Врач подошел и сам все проверил.

—  — Все ли ясно?

—  — Да.

—  — Помните: глотать осторожно. Всего хорошего, — и он вместе с техниками покинул корабль.

Иллюминаторов в кабине не было, они были ни к чему. Прямо перед лицом пилота висели консоли с экранами и приборами, возле самого лба был окуляр для обзора и ориентации по звездам. Один из огоньков вспыхнул зеленым — это отсоединили пассажирский переходник. Клюгер через зеркало посмотрел на Джо. — Ну что, начали?

—  — Минус семь минут ноль четыре. Свободный полет. Камера горячая. Свободный путь. Зеленый на старт.

—  — Я проверил ориентацию, — Клюгер оторвался от окуляров. — Проверь еще раз.

—  — Сейчас, — Джо нажал одну из кнопок, его окуляр опустился. Три звезды сошлись точно в перекрестье нитей. — Лучше не бывает, командир.

—  — Просите разрешение на старт.

—  — «Саламандра»— контролю! Просим разрешить старт. Автоматика запрограммирована. Все огни зеленые.

—  — Контроль — «Саламандре». Старт разрешаю. Всего хорошего!

—  — Разрешение на старт получено, командир. Минус три ноль ноль! — Джо угрюмо подумал, что мог бы теперь быть на полпути к Земле.

Когда на табло замелькали последние секунды, он забыл о своем потерянном отпуске — его охватила стартовая лихорадка. Лететь… куда угодно, неважно куда… лететь! Он улыбнулся, когда зажегся факел. Потом навалилась тяжесть.

При трех с половиной «же» он весил шестьсот тридцать фунтов и чувствовал себя так, словно на нем лежали мешки с песком, грудь придавило, голову вжало в противоперегрузочный воротник. Он попытался расслабиться. Жидкость в бассейне должна поддержать его! В коротком перелете нужно собраться, но при длительном ускорении лучше расслабиться.

Джо дышал медленно. В атмосфере чистого кислорода можно было дышать пореже, но он боролся за то, чтобы вообще дышать: он чувствовал, как напрягается его сердце, прокачивая тяжелую кровь через сплюснутые сосуды. «Это ужасно, — думал он. — Выдержу ли?» Однажды ему пришлось вынести девять минут при четырех «же» и он хорошо помнил, как ему было погано.

—  — Джо! Джо!

Он открыл глаза и попытался кивнуть.

—  — Слушаю, командир, — он посмотрел в зеркало; лицо Клюгера было искажено чудовищным ускорением.

—  — Проверить ориентацию!

Джо позволил руке всплыть, свинцовыми пальцами нажал несколько кнопок на пульте. — Точно соответствует расчетной, командир. — Хорошо. Свяжитесь с Луной.